— Начиная с того, откуда ты знаешь мою сестру? — Я дернула его назад за локоть, принуждая посмотреть на меня. — Ты никогда не говорил, как вы встретились.

— Что случилось там, наверху? — кивнул он головой в сторону Чёртова колеса, как на виновника произошедшего. — Что он сказал тебе?

Когда я не ответила, он сложил свои руки на груди.

— Это важно Джемма. Мне нужно знать, что он сказал.

— Он сказал мне, что я буду помогать ему, — сказала я, идя за группой детей прошедших мимо нас, чтобы попасть к игре Утиный Пруд. — Что-то о мести или возмездии? Он не описал мне свой план, но он упомянул тебя и Тессу.

Он выглядел напряженным, хотя и не удивленным.

— Он также сказал, что у тебя есть от меня секреты. — Я увидела, как его выражение лица напряглось. — Нечто о тебе, Тессе и о вашем прошлом. Нечто, о чем я должна знать. Он говорил правду, Габриэль? Ты что-то скрываешь от меня?

— Все не так просто, Джемма.

— Да нет же! Просто! Ты или врешь мне или нет.

— Конечно, есть вещи, о которых ты не знаешь. Много чего случилось на протяжении последних лет, но это касается не только меня, я не имею права это рассказывать.

— Что это значит?

— Это значит, что тебе надо поговорить с твоей сестрой.

— Итак, ты говоришь, что не можешь ответить ни на один из моих вопросов из-за Тессы?

Разве это было не тем, о чем предупреждал Доминик. Что Габриэль прикрывает её. Что он всегда будет ставить её на первое место. Может быть, Доминик в конце концов способен говорить правду,

— Она только пытается защитить тебя, Джемма, и это единственный способ, которым она может воспользоваться. Может быть, ты не всегда понимаешь, что она делает, но она всей душой и всегда желает тебе только самого лучшего.

— Я не нуждаюсь в её защите. Особенно, если это означает, что мне все время будут врать. Я заслуживаю знать правду. Признаете ли вы с моей сестрой это или нет, но я уже втянута во всё это. Доминик втянул меня.

Он знал, что я была права, это было видно в его глазах. Также стало ясно, что это совершенно ничего не меняет. Его лояльность принадлежала ей, и было понятно, что он продолжает защищать её. Но почему? Что Тесса могла сделать такого плохого, что не могла сказать об этом даже своей родной сестре. Тесса, которая делала все правильно и совершенно со дня своего рождения.

Стало очевидно, что если я буду ждать пока эти двое скажут правду, то мое ожидание продлится до конца света.

— Доминик предложил рассказать мне все. — Я выложила это безжалостно, надеясь немножко подстегнуть события. Мне страшно было даже думать, что я отчаюсь настолько, чтобы принять его предложение, страшным было даже то, что я рассматривала его.

— Ты не можешь доверять ему.

— Я знаю, — согласилась я, встречаясь с его мрачным взглядом. — Но я не знаю, могу ли доверять тебе.

И это пугало меня еще больше.

Мелкий дождь усеивал каплями лобовое стекло, когда мы с Габриэлем свернули с главной магистрали, отъехав от Карнавала. Мы не обменялись ни словом с тех пор, как мы покинули настил и это полностью меня устраивало. Мне не хотелось слышать от него ни слова, если только он не разродится правдой.

Я наклонилась вперёд и добавила громкость музыки до оглушающего уровня, чтобы донести это до него.

Он потянулся вперёд и уменьшил звук обратно. Я чувствовала, что его взгляд оценивает меня, как будто бы он пытался расшифровать загадку.

— Ты сердишься на меня.

— Я удивлена, что ты сумел понять это без указаний Тессы.

— Это несправедливо.

— Так же как и быть обманутой всё время, — парировала я, наблюдая, как клубы тумана появлялись и исчезали за моим окном. — Я верила тебе Габриэль. Ты был единственным кому я верила, а теперь я не знаю, могу ли я верить хоть слову из того что ты говоришь.

— Я сожалею, что ты так себя чувствуешь.

— Если бы ты сожалел, ты бы сказал мне правду. Я не знаю ничего о тебе; ни как ты изменился, ни было ли это по твоей воле и как давно ты в таком состоянии. Я даже не знаю, сколько тебе лет! Как ты думаешь, я должна себя чувствовать из-за этого?

Тяжелое молчание давило на нас и только стеклоочистители методично просвистывали туда-сюда.

— Тебе надо поесть, — сказал он, не глядя на меня.

— Я не хочу есть. Я хочу услышать правду!

— Я Воскрешенный.

— Это для меня не открытие.

Он глянул вниз на мой живот, исследуя взглядом мою талию. Я рефлекторно прикрылась, охватив себя руками.

— Я слышу, как урчит твой живот, — сказал он, глядя снова мне в глаза. — Ты голодна. Тебе надо что-то съесть.

Он услышал моё урчание? Как неловко.

До того как я смогла согласиться или начать отрицать данное утверждение, он уже принял решение и поворачивал на парковку старого придорожного кафе, которое возвышалось на обочине.

Может оно и лучшему, решила я. Я была в паре урчаний от голодной смерти.

Старое придорожное кафе было освещено как рождественская ёлка, если конечно ваша рождественская ёлка украшена белыми флуоресцентными лампами дневного света, ужасно мигающим неоновым знаком «Открыто» и красными банкетными сидениями, слепящими глаза. Единственным положительным качеством было то, что в полночь оно казалось таким же оживленным как кладбище. Это давало возможность говорить свободно и не беспокоиться, что бы быть услышанными не в меру любопытными посетителями.

Мы прошли в глубину кафе и сели друг напротив друга в кабинке у окна. Молодая грудастая блондинка до тридцати, в приталенной желтой форме, которая выглядела так, как будто появилась прямо из 50-х, выпорхнула из пристройки.

— Вам подать напитки для начала? — спросила она, с улыбкой положив меню на стол цвета столовой кости.

— Мне колу. — Я повернулась к Габриэлю, который сидел на своем сиденье идеально прямо с руками на коленях. То, каким правильным он был, уже немного бесило.

— Только воду, пожалуйста.

— Без проблем. Я сейчас же принесу, — она улыбнулась и отошла.

— Четыре года.

Я посмотрела на него и мигнула.

— Что четыре года?

— Я Воскрешенный на протяжении четырех лет, — сказал он спокойно. — Мне было двадцать один, когда я изменился, и это было четыре года назад.

— Четыре года. И это все? — я думала, это будет более впечатляющий срок. Может, век-другой.

— Сожалею что разочаровал, — сказал он спокойно. Его взгляд впился в меня, ожидая следующего вопроса.

Я была рада стараться.

— Было ли это по твоей воле?

— Я бы никогда не выбрал такое, — сказал он, наполняя каждое слово отвращением.

— Как это случилось?

Официантка подошла с нашими напитками и поставила их на стол перед нами.

— Вы готовы сделать заказ? — спросила она, не замечая сверхважний разговор который она только что прервала.

Я поняла, что даже не взглянула на меню. Не желая тянуть время, я сделала проверенный выбор.

— Чизбургер и картошка фри.

— Прекрасно. — Она быстро записала мой заказ у себя в блокноте и повернулась к Габриэлю. — А для вас?

— Ничего, благодарю.

— Вы уверены? — спросила она, наклонив голову к плечу и улыбнувшись ему. Этот жест казался кокетливым.

Он кивнул, решительно и не обращая внимания на флирт.

— Хорошо. Ну, если вы передумаете, просто позовите меня, — сказала она, указывая на табличку у себя груди с надписью «Лана».

Я подождала, пока она снова исчезла за стойкой.

— Ты расскажешь мне, как это случилось?

Он провел руками по лицу и кивнул. Догадываюсь что я, наконец, утомила его достаточно, чтобы выжать информацию.

— Это случилось четыре года назад, — начал он, выглядывая в окно, как будто бы вдалеке видел картины прошлого. — Я вернулся домой с задания в городе и обнаружил моего брата развлекающего Воскрешенных в нашей гостиной. Настоящих Воскрешенных, а не Потомков, как мы.