Когда у меня вспыхнули щеки, Трейс прищурил глаза и покачал головой, словно понял, о чем я подумала.

— Они пытались добраться до меня, заставить капитулировать и вновь начать выполнять обязанности Стража.

— Используя меня, как наживку?

— Вроде того.

Я выдавила смешок. Надеюсь, у них есть запасной план.

— Когда ты говоришь «вновь», это означает, что ты сейчас не работаешь на Орден? — спросила я, пытаясь переварить новые сведения. Это хотя бы могло объяснить, почему он отказался тренироваться со мной. — Так всё это можно бросить?

— Я бы сказал, что я ушёл в отставку.

Мои глаза расширились.

— Почему?

На его лице мелькнуло огорчение.

— Сложный вопрос.

— Когда это случилось? — спросила я, желая знать больше.

— Три месяца назад, сразу после того, как моя сестра… — Он запнулся, словно не мог произнести это слово вслух.

Тяжесть нахлынула на меня.

— Так причина в ней?

— Нет, но это облегчило мой уход. Послушай, я пришел сюда не для того, чтобы говорить о Линли… — Его серьёзность дала трещину при одном упоминании её имени. Он расправил плечи, словно искал в себе силы продолжить.

— Прости, — прошептала я, потянувшись к нему, чтобы обнять.

Я почувствовала непреодолимое желание утешить его, но прежде чем успела прикоснуться к нему, он отошел и сел на край кровати. Трейс будто провёл между нами черту, которая отзывалась болью в каждой клеточке моего тела.

— Я не хотела…

— Все в порядке, — возразил он тоном, который говорил совершенно о другом. — Забудь.

Он задумался, и в этом было что-то такое, что заставило мою защитную стену треснуть. Это как смотреть в зеркало и видеть человека, которым я была, когда потеряла отца. Одинокая, отгородившаяся от всех, в попытках не чувствовать боль. В какой-то степени я всё-ещё такая же.

— Знаешь, для меня это тоже тяжело.

— Что тяжело?

— Говорить о нём… о моём папе.

Он не ответил.

Ни один из нас не нарушил напряженную тишину, повисшую в комнате в связи с общей потерей. Я хотела бы знать, о чём он думал, что скрывала непроницаемая маска равнодушия. Он думает, я не могу понять его боль, его горе, потому что моя сестра жива и здорова? Или он не доверяет мне?

— Ей бы исполнилось двадцать в следующем месяце, — произнёс он после долгой паузы. В его глазах была такая печаль, что было больно смотреть в них. — Я до сих пор иногда набираю её телефонный номер, будто она всё ещё здесь, с нами.

Я шагнула к нему, но остановилась, вспомнив о черте.

— Звучит жалко, да? — Он выжидающе посмотрел на меня, его голос был полон уязвимости. Это была его другая сторона, которую я раньше никогда не видела. Казалось, совершенно несовместимая с внешним равнодушием, к которому я уже привыкла.

— Нет… со мной происходит то же самое.

— Ты так просто говоришь об этом. — Произнёс он недоверчиво, но в его тоне было что-то ещё, очень похожее на надежду.

— Но это так, — настояла я, наблюдая, как смягчается его лицо. — Перед тем, как я открою глаза утром, мне кажется, что мой отец всё ещё жив, и я готова поклясться, что всё так и должно быть.

Его глаза остановились на мне, когда я подошла и села рядом. Я почти чувствовала боль, исходящую от него. Или, может быть, это была моя боль. Не знаю.

— Но затем я просыпаюсь и вспоминаю, что он ушёл и уже не вернётся, и вся боль и вина снова обрушиваются на меня.

По тому, как он опустил голову, я поняла, что ему знакомы мои чувства, и каким-то странным образом, я ощутила связь с ним. Я почувствовала себя не такой одинокой.

— Большую часть времени мне кажется, будто я просто жду. Жду, когда он вернется домой, когда боль утихнет и я снова смогу жить без него, но, похоже, этого никогда не случится. — Я сжала губы и опустила глаза, чувствуя, что разоткровенничалась. — Прости, я ужасно болтливая и совершенно бесполезная.

— Мне нравится, когда ты болтаешь.

Я подняла голову, удивленная теплотой его слов. Но он выглядел отстраненным и задумчивым.

— Что, если ничего так и не произойдёт? — спросил он, избегая встречаться со мной взглядом. Трейс подался вперед, сосредотачиваясь на чем-то перед собой. — Если боль никогда не исчезнет?

— Не знаю, — я покачала головой. — Я стараюсь не позволять себе так думать. Я должна верить, что станет легче.

— А если нет? Как думаешь, ты смогла бы прожить с этой болью всю оставшуюся жизнь?

— Думаю, мне придётся.

— Представь, что у тебя был бы другой выбор. Что ты могла бы изменить прошлое. — Его голос был низким и размеренным. — Ты бы это сделала?

— Как если бы у меня была собственная машина времени? — Я поборола желание рассмеяться, учитывая заманчивость идеи.

— Вроде того.

Мне не нужно было даже думать. Я не сомневалась, что если бы я могла вернуться в прошлое и все изменить — предупредить его о нападении — я бы это сделала.

— В сию же минуту.

— Даже если это против правил? Даже если из-за этого пострадают другие люди? Ты бы все равно это сделала?

— Я… я не знаю. Зачем ты меня об этом спрашиваешь? — Мне внезапно стало не по себе от этого разговора.

— Чисто гипотетически, — коротко ответил он. — Ты бы сделала это? — Трейс пристально посмотрел мне в глаза, пронзая меня своим взглядом.

Пожертвовала бы я невинными людьми, чтобы вернуть своего отца? Я ощутила стыд еще до того, как ответила.

— Я бы отдала что угодно, чтобы его вернуть, — призналась я, роняя голову.

Не знаю, что это говорило обо мне, но уж точно ничего хорошего.

Он слегка коснулся меня коленом.

— Я тоже, — мягко сказал он, заставив меня оттаять. — Нет ничего, что я бы не сделал ради любимого человека.

Его слова казались такими личными, сокровенными, словно мне не следовало их слышать. Я задумалась — какого это быть так любимой кем-то…

Быть так любимой им.

Он отодвинул от меня ногу, отвлекая от моих запутанных мыслей.

— Уже поздно. — Его взгляд был прикован к двери. — Пожалуй, мне пора уходить и дать тебе все-таки поспать.

Я кивнула, а затем поднялась вместе с ним, хотя теперь я была не уверена, что мне удастся уснуть, после всего сказанного этой ночью. Внутри меня все еще бурлило целое море эмоций и успокаиваться пока не собиралось. Мне требовалось сбросить бремя некоторых из них до того, как он уйдет.

— Насчет того, что ты сказал раньше, — осторожно начала я, следуя за ним к балконной двери. Он повернулся ко мне лицом, отвлекая яркостью своих глаз. — Я просто хотела, чтобы ты знал — я уважаю твой выбор отдалиться от всего этого, какие бы на то ни были причины. И я буду держаться на расстоянии, если ты этого хочешь. — Я кивнула, подтверждая их достоверность. — Но я не собираюсь увольняться из «Всех Святых». Я подумала, тебе стоит это знать.

Я ожидала его реакции.

— Ладно. — Он ответил так легко, словно уже давно ожидал мой отказ.

— Серьёзно? И это всё?

— Всё было бы намного проще, если бы ты никогда сюда не переезжала, — пробормотал он, а затем вышел на террасу, где его темные волосы слились с ночью.

— Мне жаль, что с моим появлением твоя жизнь стала хуже, — бросила я ему вслед. — Если от этого тебе полегчает, то я бы тоже хотела никогда сюда не переезжать.

Он резко остановился, словно бы я его только что оскорбила. Мое сердце учащенно забилось, а тело бросило в жар, когда он развернулся и подошел ко мне, остановившись всего в паре дюймов от дверного проема, где я стояла.

— Не хуже, — прошептал он, склоняясь ко мне. Его лицо оказалось так близко к моему, что я почувствовала его дыхание на своих губах. — Я сказал, что моя жизнь была бы проще, а не лучше.

— А. — Мой голос превратился в невнятный шепот, едва слышимый, если бы не его непосредственная близость. — Значит… эм, ты говоришь, что ты… В смысле, ты рад что… — Боже, Джемма, хватит мямлить.

На его щеках появились ямочки, сопровождая едва заметную улыбку.

— Да, вроде того. — Он оттолкнулся от дверного косяка и пошел прочь, не говоря ни слова.