Занимаясь в архивах, удалось установить, что здание окружного суда было построено в начале 1879 года. Особо громких дел тогда не было — город в то время был невелик. Но тихую и размеренную жизнь горожан всколыхнуло уголовное дело, возбужденное против одного из частных поверенных. У служителей Фемиды оно получило название «Дело из-за хвостика». Этого поверенного обвиняли в подлоге духовного завещания.

Суть заключалась в следующем.

Умирает один чрезвычайно богатый купец. Он оставляем духовное завещание, заверенное священником Агишевым. В тексте завещания оказалось, что этот же Агишев упоминается как наследо-получатель! Таким образом получалось, что духовное завещание должно быть признано недействительным! Священника ожидали крупные неприятности и обвинение в подделке духовного завещания. Но в процессе производства дела выяснилось, что действительная фамилия наследника — Агищев!

Один только маленький хвостик — и буква стала не «Щ», а «Ш»!

Возник вопрос о возможности подделки буквы «Щ» — и дело пришлось разбирать суду, а священнику обратиться за помощью к адвокату.

Защитником священника Агишева в судебном заседаний выступал адвокат Александров, впоследствии — защитник Веры Засулич!

Им дело было выиграно в считанные минуты!

— Я попрошу высокий суд, — сказал адвокат, пригласить в зал заседаний машинистку, печатавшую то завещание, и принести сюда ее машинку «Ундервудъ»!

Когда эта просьба была выполнена, Александров попросил машинистку сделать полную закладку, взял книгу и стал начитывать ей текст, к делу никакого отношения не имеющий. Судья хотел было остановить его, но не успел. Машинистка печатала быстро. Когда примерно полстраницы было заполнено текстом, продиктованным адвокатом, Александров подошел к ней, положил руку ей на плечо и произнес:

— Благодарю вас, вполне достаточно!

Вынул из машинки листы с напечатанным текстом, передал его судьям, а к машинистке обратился с вопросом:

— Мадам! Можете ли вы подтвердить, что это именно та машинка, на которой вы печатали то злополучное завещание?

— Но, господин адвокат, — ответила она, — у нас другой машинки просто нет! Она одна. Текст завещания я печатала именно на ней.

Судьи согласно закивали головами...

— Я обращаюсь к высокочтимому суду и прошу внимательно ознакомиться с образцом текста, — с пафосом произнес Александров. — В двух абзацах книги — из которой я начитывал в вашем присутствии текст, а мадам любезно согласилась печатать его — несколько раз встречается буква «Щ». Видите ли вы четко хвостик от буквы «Щ»?

В предъявленном тексте его видно не было. То был дефект машинки, допускавший «провал» хвостика при несильном ударе по клавише пальцем машинистки. Но стоило усилить удар — хвостик был виден четко.

— Господа судьи! В данном случае кто из вас возьмет грех на душу и предъявит обвинение подсудимому, если пишущая машинка не всегда пропечатывает этот злополучный «хвостик»?

Дело было выиграно, а священнику возвращено честное имя!

Не менее блестяще Александровым было выиграно еще несколько дел. Его выступления в судебных заседаниях, искрометные, часто с известной долей юмора, сравнения вызывали аплодисменты мужчин и слезы умиления у женщин. Александров становится самым популярным в городе адвокатом. Зажиточная часть горожан почитала за честь попасть в число его клиентуры.

Но жизнь в отдаленном и захолустном городке, каким в те годы был Оренбург, ему наскучила. Александров решил покинуть наш город, а своих подопечных передать другому адвокату, большому оригиналу, любившему модно и со вкусом одеваться, любившему утонченный домашний уют. В городе он слыл отменным сердцеедом, любителем и любимцем «слабого» пола. Но то были только слухи, так как никто ни разу не смог уличить его, или, как говорят юристы, — «взять с поличным».

В обществе новый адвокат любил подчеркнуть свое восторженное отношение к даме.

— Имя дамы для меня свято, — говаривал он, — но трижды свято доверие ее!

Может быть именно поэтому, когда возникала необходимость в услугах адвоката, женщины предпочитали обращаться именно к нему.

Лет пятнадцать-двадцать тому назад мне довелось услышать один рассказ о выигранном этим адвокатом, не совсем обычным приемом, деле.

К дочери купца и крупного домовладельца С., так мне назвали его имя, часто приходил молодой человек. В этом доме вскоре он стал буквально своим. Однажды из дома купца С. исчезли какие-то предметы антиквариата, именуемые позднее в уголовном деле как «ценности».

Кто их мог похитить? Посторонние в дом не входили. Горничная? Она оставалась вне подозрений, ее в эти дни просто не было в доме: получив отпуск, она уехала к родственникам в деревню. Подозрение пало на постоянного гостя дочери, несмотря на самое отчаянное ее возражение. Улик похититель не оставил буквально никаких!

Сыщики, приглашенные купцом в дом для расследования этого случая, только руками разводили. Они понимали, что одного подозрения недостаточно, чтобы гостю дочери можно было предъявить обвинение.

— Да и зачем ему что-то похищать? — считали многие. — Дело-то идет к свадьбе. Все равно чуть позднее все его будет — в приданое попадет!

Видя, что отец виновным в краже упорно считает ее жениха, за помощью дочь решила обратиться к этому адвокату.

— Господин адвокат! В хищении ценностей мой папа подозревает... Я хотела бы надеяться на вашу скромность...

— Доверие дамы для меня трижды свято! — перебил ее адвокат.

— Дело в том, что мы почти договорились пожениться. Матушка с батюшкой до этого случая против него ничего не имели... А тут такое!.. Этого сделать он не мог! Не он это! Помогите, прошу вас, восстановить его честное имя! Прошу очень... — И посетительница надушенным платочком стала вытирать появившиеся слезы...

— Ну зачем же так сильно волноваться? — вновь перебил ее адвокат. — Вы так прэлестны, а слезки могут испортить ваше лицо! Вот выпейте стаканчик воды и, прошу вас, успокойтесь! Обещаю вам помочь чем смогу!

После этой встречи адвокат развил бурную деятельность — изучил не только всю жизнь будущего зятя купца С., благо тот из города никуда не выезжал; были установлены все его связи, привычки, черты характера. Но ничего порочащего в собранных им сведениях не было. Настораживало только одно  — многие считали его человеком трусоватым. Но трус —  не обязательно вор. Да, вот еще — до недавнего времени его иногда видели в ресторане Караван-Сарая. Но последнее время его там не было.

Казалось, что дело вновь заходит в тупик. Адвокат решил использовать, на его взгляд, последний шанс. Но для этого необходимо было получить согласие господина прокурора —  на что ни пойдешь для установления истины?

В один из теплых летних дней на даче купца С. в Зауральной роще собрался узкий круг приглашенных. Средь них были будущий зять купца С., прокурор, адвокат и еще два-три человека, лица которых присутствующим вначале были не известны. Хозяин дома представил, но их имена мало что прояснили...

Все уселись вокруг карточного столика на плетеные стулья. Завели модный в те годы граммофон...

Хозяин дома, тасуя колоду карт, начал рассказывать гостям о своих торговых делах, о том, что вместе с похищенными ценностями злоумышленник похитил инкрустированный золотой вязью кубок из сандалового дерева.

— Вы знаете, господа, что меня сейчас больше всего волнует, — продолжал купец, — этот кубок я купил на Меновом дворе у одного хивинца. Он рассказал о его волшебных свойствах — на Востоке преуспели в изготовлении тайных ядов! Если из него пьет владелец кубка — он сможет спасти его от тайно подсыпанного туда зелья!..

— Действительно, — поддержал купца адвокат, — на Востоке преуспели не только в изготовлении тайных ядов, но и в спасении от них!..

— Своим домашним о свойствах этого кубка я все собирался рассказать, да все дела перебивали. Не рассказал... Да! Есть у меня еще одна безделушка, — купец полез в жилетный карман, достал из него маленькую табакерку для нюхательного табака, — ее мне подарил тот же хивинский купец. Смотрите, я беру ее в руки — прошу посмотреть на них... — Купец продемонстрировал ладони своих рук и продолжил: — Как видите, ничего не происходит! А теперь, господин адвокат, прошу вас подержать эту безделицу в ваших! — и протянул табакерку адвокату. — Хивинец поведал мне и еще об одном интересном свойстве того кубка — его нельзя бесследно выкрасть! Прошу вас, господин адвокат, положить табакерку на стол и посмотреть на ваши ладони, в которых она только что находилась. Видите, появляются слабые пока еще пятна. Но со временем они усилятся! Дело в том, продолжал купец, что хивинцы научились обрабатывать такие безделушки каким-то ядом. Сандаловое дерево его хорошо удерживает. Глазом оно незаметно. Но под действием кожного пота яд этот начинает действовать. Похититель, каким бы квалифицированным он ни был, волнуется постоянно.