— Никогда не говори «на ваше усмотрение». — наставительно произнёс Черников, когда служанка, пожелав господам приятного аппетита, улетучилась восвояси — Ограбят по полной. Знаешь сколько эта дрянь стоит? — он ткнул вилкой на подозрительный соус — Со специями тут плохо, приходится завозить чуть ли не с другого конца планеты, так что сам понимаешь…
Впрочем, начальные опасения Шорла касательно количества лакомств оказались напрасными — съелось и выпилось всё без остатка, включая и острую приправу, оказавшуюся ему на удивление по вкусу. Кто бы мог подумать, что в древности так хорошо готовили? А за вялой беседой, капитан выведал у полковника ещё немного информации о Сиаре. Например, год здесь длился на шестнадцать месяцев, по девятнадцать-двадцать суток в каждом. Сутки состояли из шестнадцати страж, каждая из которых состояла из восьми часов. На минуты часы не делились, а… просто делились — полчаса, четверть, восьмушка… Одна тысяча двадцать четвёртая часа называлась секундой, и примерно соответствовала двум таллским. Немудрено запутаться. Впрочем, таллцам не привыкать — стоит только вспомнить, какая путаница началась, когда за основу мер длины приняли земной метр… К слову, подобного рода знаки уважения получали и остальные подчинённые миры — взять хотя бы «Транскосмос» — некогда крупнейшая авиакомпания Ланоры, а теперь — крупнейший же гражданский грузоперевозщик во всей Таллской Империи. Удивительно, но именно осознание того, что они — лучшие хоть в чём-то, как ни что другое топит лёд в сердцах многих противников «унизительной» интеграции в Империю. Психологи даже придумали для такого явления заумный термин, но у Шорла была плохая память на восемнадцатисложные слова…
С удивлением обнаружив, что еды на столе не осталось, Шорл огляделся по сторонам. Прошло уже около получаса… нормального, таллского получаса, и народу заметно прибавилось. Появились двое купцов в пестрых красно-зелёных кафтанах, щедро пошитых золотом. Тихо о чём-то шушукаясь, те доедали большого жареного поросёнка, запивая трапезу некой тёмной жидкостью, чертовки напоминающей вино. Справа от них обосновался монашистого вида человек неопределённого возраста, одетый в характерную серую мешковину. Едой он себя не баловал: на столе перед ним сиротливо лежала одна единственная тарелка с куском мяса и нехитрым растительным гарниром, да глиняная кружка с неизвестным содержимым. Ещё два стола в дальнем от офицеров углу помещения занимала разбойного вида компания из семи амбалов в лёгких доспехах. Столы буквально ломились от самых различных блюд, но те продолжали заказывать всё больше и больше… Повернувшись ещё дальше, Шорл заметил и троих крестьян, по-прежнему сосущих пиво, но производящих теперь значительно меньше шума — эту почётную обязанность перехватили пирующие бандиты. А вот неприметный мужичонка как в воду канул — совсем недавно сидел вон за тем столиком, а сейчас его там уже нет…
— Желаете ещё чего-нибудь? — послышался мелодичный голосок знакомой официантки. «Оперативно.» — подивился про себя капитан — «Только проглотил последний кусок, а она уже тут как тут.»
— Нет, спасибо. — с неподдельным сожалением отказался Антон, доставая импровизированный кошелёк — Мы, пожалуй, поедем.
Отсчитав названную сумму, полковник встал на ноги, поднял с пола увесистый мешок, и подождав капитана, направился к выходу. Снаружи их встретил знакомый лакей, который с готовностью привёл господам их коней — заметно отдохнувших, и готовых к очередным подвигам. Интереса ради, офицеры решили отклониться от маршрута, и поближе рассмотреть главную достопримечательность города. Выйдя на квадратную площадь перед зданием администрации, Шорл слегка покачал головой, поражённый умением тарланских строителей. В середине площади красовался мраморный постамент в полтора человеческих роста, с высоты которого на прохожих взирал бронзовый бюст, изображающий, надо полагать, здравствующего монарха. Но изюминкой композиции являлась, конечно же, гордая башня администрации. Основной корпус здания был двухэтажным, вытянутой прямоугольной формы, и со множеством эркеров. Сложено оно было из бежевого кирпича, а окна и двери обрамляла белоснежная лепнина. В центре здание расширялось, превращаясь в круглую трёхэтажную башню, последний этаж которой занимал трёхметровый циферблат часов, выглядевший как минимум странновато. Числа располагались тремя кольцами — с единицы до шестнадцати на внешнем, с единицы до восьмёрки на среднем, и с одной тридцати второй до единицы на внутреннем. Три стрелки, каждая достающая до определённого кольца, показывали соответственно стражи, часы, и тридцати вторые доли часов — на первый взгляд сложновато, но если подумать, то весьма даже читабельно. Сейчас, к примеру, хронометр показывал двадцать восемь тридцать вторых второго часа седьмой стражи… Ну а из верхушки третьего этажа, как легко догадаться, рос видимый за многие километры стометровый пятигранный шпиль. Для этой планеты — сущий архитектурный шедевр, и если такие памятники королевскому самомнению строятся в каждом городке, где половина населения ходит в драных штанах, то со мнением полковника остаётся лишь согласиться…
Бросив последний взгляд на архитектурное великолепие, Шорл с Антоном покинули площадь с противоположенной стороны, и уже через полчаса скакали прочь от Парланы, и по направлению к Азте — следующему крупному поселению на пути к Явалю. На этот раз им попадались и встречные всадники, как одиночки, так и небольшие группы. Одиножды довелось обогнать купеческий конвой из четырёх двуконных повозок с крытым верхом, и около десятка всадников охраны, все во внушительных латах, и с двуручными мечами — не чета конфискованным на ферме игрушкам, что болтались на поясах у таллцев. За сим исключением, дорога казалась точной копией той, что они преодолели этой ночью — снова начался лес, снова кончились холмы…
Ближе к обеду капитана первого ранга начало всё сильнее клонить ко сну — он вдруг обнаружил, что в последний раз посещал царство Морфея ещё на борту «Оскара», то есть более суток назад, а если учесть какими насыщенными они были, то удивляться не приходилось. Покосившись на спутника, Шорл тихо ему позавидовал — никаких признаков усталости полковник не подавал, а лишь легонько раскачивался в седле, умиротворённо поглядывая по сторонам. За следующим поворотом, однако, сонливость сдуло и с каперанга.
За изгибом показалось небольшое село — абсолютно невидимое за деревьями, вплоть до последнего момента. Домики здесь, в большинстве своём, впечатление создавали довольно положительное — хоть и небольшие, но стояли они ровно, и выглядели опрятно и ухоженно, а про заколоченные окна или покосившиеся стены, правящие бал во внешних районах Парланы, речи даже не шло. Дорога делила село ровно посередине, и была даже вымощена каменными кирпичиками. По правую руку, примерно в центре деревни, высился деревянный храм с покатой черепичной крышей, и двумя каменными статуями по бокам от парадного входа — интересно, кому здесь поклоняются? Но ещё интереснее было другое: что это за суета перед самым въездом в село? Действо напоминало полицейскую облаву на логово контрабандистов: три человека смиренно лежали лицом вниз на обочине, под надзором двух хмурых типов в тяжёлых доспехах и с заряженными арбалетами. Ещё двое полицейских волокли от угловой забегаловки четвёртого приятеля, жестоко заломив ему за спину руки. Пятый страж порядка обнаружился в двадцати метрах от места действия, в открытом поле. Склонившись над одним из двух тел, валявшихся в траве в абсолютно нелепых для живых людей позах, он пытался выдернуть из спины бедолаги арбалетный болт. Ещё четверо стояли прямо на пути у наездников, в центре дороги — двое неприкрыто бездельничали, глазея по сторонам, а третий, явно главарь, что-то втолковывал четвёртому, скупо при этом жестикулируя. А вот местных жителей в поле зрения не имелось — сочли за благо попрятаться по домам, и тихо переждать смутные времена, затаившись под кроватью или в тёмном чулане…
Первым порывом было свернуть назад, и объехать злосчастную деревеньку десятой дорогой, но такое поведение вызвало бы у стражей закона объяснимые подозрения. Скорее всего, их бы приняли за сообщников арестованной банды, и пустились в погоню — десять лошадей как раз паслись на соседнем лугу, вяло отмахиваясь от мух пушистыми хвостами. Хотя, кто их знает — за кого бы их приняли? Может здесь так и полагается — завидевши полицию, бежать со всех ног, дабы не отвлекать доблестных воителей с преступностью от их нелёгкой работы? Как плохо не знать элементарных вещей!