Вернулся он к своим воинам, какие ожидали его на берегу реки Оки, и сказал им такие слова:
— Други мои милые, воины верные, храбрые. Нет нашего родного города, нет наших отцов, матерей, братьев, сестёр, жён и детей. Мало нас набралось, всего семьдесят. Но мы отважны и хитры. Помчимся следом за ненавистным ханом Батыем и за его полчищами, нагоним, будем тёмными ночами пробираться к их станам, нападать на отсталых и сонных. Отомстим за землю Русскую, за её сынов, безвременно погибших, или все до одного ляжем костьми.
И поскакали мстители по льду замёрзшей реки Оки, от одной погорелой деревни к другой. По дороге к ним присоединились те молодцы, кому удалось скрыться от врагов.
Прискакали они к городу Коломне. Их, удальцов, набралось уже сто семьдесят.
Была Коломна городом славным, стояла на высоком берегу
Москвы-реки. Издали виднелись островерхие башни кремля, храмы, терема, избы. А теперь перед Евпатием Коловратом предстали одни пожарища.
Притомились Евпатиевы кони резвые и его верные воины. Решили они день отдохнуть, пошли искать хоть какую еду и наткнулись на седого деда. Был дед от ран, холода и голода едва живой. Рассказал он, какая яростная битва в Коломне кипела. Великий князь владимирский — Юрий Всеволодович послал рать защищать Коломну, да невелико войско послал, на одного русского десять врагов пришлось. Храбро сражались русские воины и все до одного полегли. И все коломенцы полегли, один он жив остался.
На другое утро поскакали отдохнувшие Евпатиевы воины дальше на север, куда указал старый дед — к городу Москве. К вечеру следующего дня завидели они — дымятся вдали развалины.
В ту пору совсем малым городом была Москва. Стояла она на высоком берегу Москвы-реки при впадении в неё речки Неглинной.
А считали Москву краше многих других городов русских. Кто туда попадал, всегда любовался её деревянным кремлём, её посадами на семи холмах.
И была разрушена Москва, пали её храбрые защитники.
Раз дымились ещё развалины и тлели кое-где уголья, значит, Батыевы полчища недалеко ушли.
Выстроил Евпатий Коловрат своих ратников, стал считать — и насчитал их уже семьсот. Вот сколько люду присоединилось по пути! Обратился Евпатий к своим воинам:
— Братья мои милые! Скоро догоним незваных пришельцев. Мало нас, но будем сражаться до последнего. Вперёд!
А Батыева рать от Москвы повернула прямо на восток, на город Владимир. Был Владимир старшим над городами Суздалем, Ростовом, Тверью, Переславлем, Юрьевом, Дмитровом, над Москвой. Двигались враги медленно, устраивались ночевать прямо на снегу, у костров.
На седьмой день утром воины одного из полков недосчитались нескольких своих ратников. Решили, что те, наверное, к передовым отрядам присоединились. И не догадывались они, что позади их войска, крадучись, пробирались удальцы Евпатия Коловрата.
И на восьмой, и на девятый день в разных полках пропадали отдельные воины. Но тревоги никто не поднимал. Ни у кого из военачальников и в мыслях не было, что кто-то идёт по их пятам.
Как узнал великий князь Юрий Всеволодович, что Батыевы полчища приближаются, так оставил в городе войско, а сам поехал в лесные дебри ярославские набирать новые полки.
Мыслил он: подойдут враги к стенам Владимирским, что на семь вёрст раскинулись, и встанут. Надеялся он: крепки и неприступны дубовые стены, двое ворот белокаменных, пять ворот деревянных. Выдержит город любую осаду. А там он с новым войском подойдёт и ударит по врагу с тыла. Тут и осаждённые откроют ворота. И владимирцы победят.
Не знал князь Юрий Всеволодович, какие несметные полчища привёл хан Батый на землю Русскую и какие хитроумные стенобитные орудия и камнемёты они с собой привезли.
Подошла Батыева рать к городу Владимиру; подожгли враги посады, обложили кремлёвские стены со всех сторон. Увидели они издали храмы белокаменные, терема высокие, узорчатые, яркими красками разукрашенные. И догадались они, что город Владимир куда богаче, чем Рязань, и несметных сокровищ там столько бережётся— коней не хватит навьючить. Стали они к приступу готовиться, разбирать избы посада, таскать брёвна, заваливать ими рвы перед кремлёвскими стенами, а свои хитроумные камнемёты подтащили и расставили вокруг, по разным местам.
Хан Батый послал один полк к недальнему городу Суздалю. А в Суздале никакой русской рати не было. Взяли Батыевы воины город беззащитный без всякого боя.
Ночь наступила. Спокойно легли воины прямо на снегу. Горящие избы и костры их согревали. А часовых выставлять не стали. И не знали, что тихо-тихо подошла к их стану рать Евпатия Коловрата. А было в его полку уже тысяча семьсот удальцов.
Послал Евпатий двух дружинников на разведку. Вернулись они и рассказали, что спят враги крепко. Подкрались мстители к спящим. Иные просыпались, вскакивали, но от страха даже сабли не успевали вынимать из ножен и в ужасе кричали:
— Убитые русы оживают, нападают на нас! Спасайся, беги!
Смутился хан Батый, когда прибежали в его стан немногие уцелевшие. Собрал он своих военачальников и сказал им:
— Откуда же явились русы? Мы думали, всех их сокрушили в Рязани, Коломне и Москве. Придётся нам, видно, повременить брать приступом город Владимир, пока не уничтожим врагов.
Вышел вперёд могучий воин Хостоврул, брат жены хана Батыя. Был он велик ростом и свиреп лицом. Его раскосые глаза огнём сверкали. Сказал он:
— Великий хан! Многие царства твои воины покорили, неужели на этот раз мы испугаемся русов? Пошли меня с моим верным полком, я их главаря в плен возьму, к тебе живым приведу.
И поскакали Хостовруловы воины к городу Суздалю. Издали заметил их Евпатий Коловрат. Обратился он к своим удальцам:
— Братья мои любимые! Сами видели, не так непобедимы полчища Батыевы, как кажется. Целый полк их мы почти весь посекли и ни одного своего ратника не потеряли. А с этим полком придётся нам сражаться в открытую. Пусть их много больше, но мы храбры, мы мстим за родную землю.
Выстроил он своих воинов дожидаться приближения врагов.
Встретились обе конные рати посреди поля. Была сеча зла и ужасна. Воины Хостоврула рубились короткими кривыми саблями, стрелы издали метали. Русские воины рубились мечами и кололи копьями, бились столь неистово, что тупились мечи и ломались копья. Тогда хватали они сабли убитых врагов и снова кидались в бой.
В самой гуще битвы сражался светлоокий витязь, храбрейший из храбрых, Евпатий Коловрат. Смело налетал он на врагов, шестерых копьём пронзил, да сломалось копьё, выхватил он меч из-за пояса… И тут увидел он, с какой яростью размахивал батыр Хостоврул своей саблей острой — серебром и драгоценными каменьями сверкала её рукоять.
Направил Евпатий Коловрат своего коня прямиком на Хостоврула, тот едва успел саблей взмахнуть, а уж Евпатий на всём скаку одним ударом своего меча перерубил врага от плеча до самого пояса.
Воины Хостоврула увидели, что их военачальник пал, в страхе повернули они коней и помчались вспять.
Как узнал хан Батый, что убит его храбрейший и любимый военачальник и много его войска полегло, так сдвинул свои тонкие брови, сверкнул глазами от гнева и завопил: