Кто же он на самом деле? Вот он едет вступать в Новую партию, но что у него на уме? А если он получил задание вступить в Новую партию, выведать ее истинный политический курс и доложить куда следует? Взять, к примеру, хоть его, Плешивого Мыстыка, он в этом городе извозчиком с тех пор, как Мустафа Кемаль-паша в Измире сбросил греков в море, но ему ни разу не приходило в голову вступить в партию. Почему? Да потому, что для него важнее всего клиенты. Вступит он в какую-нибудь партию, а ее противники станут считать его своим врагом. Так и растеряешь половину клиентов. Кроме того, он еще не забыл, какая была заварушка в тысяча девятьсот тридцатом году между Либерально-республиканской и Народно-республиканской партиями. Ататюрк вначале разрешил создать вторую партию, потом запретил ее да еще взял в оборот либерал-республиканцев… Разве не может Исмет-паша сделать сейчас то же самое? Может, еще как может! С какой стати человек, избавивший страну от вступления во вторую мировую войну, будет уступать свое кресло другому?

Пусть расскажут это ночному колпаку Плешивого Мыстыка!

— А ну, удалые!

Все, кто видел мчащийся по мостовой фаэтон Плешивого Мыстыка, в котором рядом с председателем вилайетского комитета восседал «ревизор ревизоров», терялись в догадках: куда бы это они могли ехать?

— А не надумал ли «ревизор» вступить в Новую партию?

— Иначе зачем бы он стал садиться в один фаэтон с ее председателем?

— Видный получится из него депутат.

— Ты погляди, как он одет! Такой и в депутаты выйдет, и в министры…

— Значит, оправдали?

— Мало того! Он этих судей разнес в пух и прах!

— Вот молодец!

Сопровождаемый толпой любопытных, фаэтон остановился возле вилайетского комитета Новой партии. Плешивый Мыстык ловко соскочил с козел, помог сойти «ревизору ревизоров» с супругой. Вслед за ними вылез расстроенный председатель. Всю дорогу он не переставал возмущаться этим «невыносимым хвастуном» Кудретом Янардагом. Болтун и краснобай. А руководство не только поддерживает таких, но и протаскивает их в комитет. Что для них закон, порядок, справедливость, истина! Главное для них — завоевать популярность у избирателей. Это даже дураку ясно! Дернул же его черт доложить об этом типе руководству!

Мысли председателя были прерваны Кудретом, который как бы вскользь заметил:

— Здание очень уж ветхое, mon cher.

— Что вы сказали, эфендим? — рассеянно спросил председатель.

— Сказал, что здание чересчур уж ветхое. Несоответствие формы и содержания — старая проблема!

Председатель воспользовался случаем и парировал:

— Форма на совести правящей партии. Для нас важно содержание — только содержание.

Кудрет Янардаг остановился и с нескрываемой иронией спросил:

— Вы полагаете, что изрекли нечто значительное?

Председатель, он же один из прославленных адвокатов города, в сердцах ответил:

— Не значительное, а отражающее истину!

— В чем же заключается, по-вашему, эта истина?

— В том, чтобы действовать в соответствии с нуждами и интересами народа.

— Народу нужна подлинная свобода религии и отправления религиозных культов, а вам?

— Мне лично? Об этом не стоит говорить, поскольку мое влияние весьма ограниченно. А вот принципы нашей партии…

— Слушаю вас…

— Если народ и требует подлинной свободы религии и отправления культов, то в настоящее время мы вынуждены действовать не столько в соответствии с его требованиями…

— Только что вы утверждали, что содержание для вас важнее формы.

— Совершенно верно! На этом принципе мы и строим свою политику.

— Иншаллах, вы в этом преуспеете…

Когда они стали подниматься по деревянной лестнице, ступеньки так отчаянно заскрипели, что заглушили благородное поскрипыванье туфель Кудрета Янардага.

На лестничной площадке второго этажа Кудрет остановился и громко, чтобы слышал председатель, шедший чуть позади, обратился к Нефисе:

— Буду в Анкаре — непременно зайду к руководству. Попрошу предоставить нашему комитету другое, более подходящее помещение. Что ты на это скажешь?

Нефисе оказалась меж двух огней. С одной стороны — муж, которого она просто обожает, с другой — председатель, недавний любовник.

— Ваше мнение, бей-эфенди? — спросила Нефисе председателя.

— Что тут можно сказать? Чтобы сотворить намаз, и то нужна сила. А нынешние материальные возможности нашей партии…

— В таких делах нельзя целиком полагаться на бюджет партии, — перебил его Кудрет. — Настоящий член партии должен чуточку раскошелиться!

Председатель комитета не остался в долгу:

— Может, мы и раскошелились, и даже не чуточку, кто знает… Пожалуйте в кабинет. Отдохните!

Председатель открыл дверь, пропуская вперед Кудрета и Нефисе. Обитые сафьяном диван и кресла, тяжелый, орехового дерева письменный стол, тюль на окнах, плотные шторы с бахромой, плетеные стулья, над столом огромный, в массивной раме фотопортрет генерального председателя Новой партии — все это было хорошо знакомо Нефисе.

— Чай? Кофе? — коротко спросил председатель.

— Мне кофе, только не очень сладкий, — сказал Кудрет.

Нефисе, чтобы не показаться невоспитанной, скромно ответила:

— Я ничего не хочу, мерси. И чаю и кофе напилась — с утра в суде, да и потом еще пила.

Председатель пошел заказывать кофе и заглянул к секретарю.

— Ну и влипли мы! Корчит из себя умника, а на самом деле обыкновенный хвастун! — Председатель нажал кнопку звонка и, когда появился курьер, сказал: — Пусть кахведжи принесет один не очень сладкий! Терпеть таких не могу! — снова обратился он к секретарю. — Если только он вступит в нашу партию, хлопот не оберешься.

— Кто? Кудрет-бей?

— Да, это самое дерьмо.

— Лучше бы вы о нем не сообщали генеральному руководству.

— Кто мог подумать, что он самодовольное ничтожество?.. Невежда, прикрывающийся трескучими фразами? Ведь с виду человек вроде бы порядочный. Но хуже всего то, что руководство обожает таких болтунов. Ну что ж, пусть поступают как хотят. Плюну на все и уйду! Не желаю больше быть председателем.

Появился кахведжи, неся кофе. Злясь на самого себя, председатель забежал вперед него, открыл дверь своего кабинета и, когда тот вошел, сказал:

— Сынок, подай этот кофе бею-эфенди!

Председатель всегда робел перед хорошо одетыми людьми и никак не мог скрыть своей неловкости. Ведь этот хвастун и невежда не кончал университета, может, и в лицее никогда не учился, а вид имеет солидный, представительности ему не занимать. Перед такими он тушевался, если даже это были его подчиненные…

Председателя, когда он выступал в роли адвоката, мог ввести в смущение судья, если только он оказывался крупным, хорошо упитанным мужчиной. В таких случаях адвокат умолкал, даже когда его вмешательство было необходимо.

Председатель знал за собой эту слабость, но ничего не мог поделать.

Кудрет сразу раскусил его и понял, что популярности в народе он не завоюет: слишком молчалив и сдержан. Ныне в моде такие, как Кудрет, который смело критикует режим «одной партии, одного лидера», пересыпает речь звучными словами о религии и вере, сулит золотые горы.

Немного погодя председатель подошел к окну и возбужденно воскликнул:

— Вы только посмотрите, какая собралась толпа!

Подбежала Нефисе:

— Ух, сколько народу! Иди сюда, Кудрет, взгляни!

Но Кудрет даже не поднялся и продолжал пить кофе. Чего ему смотреть? Он и так знает, что собралась толпа. Весьма возможно, что ему придется произнести небольшую речь. И он произнесет. Такое скажет, что люди ахнут! Пусть этот дохлый председатель лопнет от злости!

В дверь постучали. Явились активисты; они заходили в кабинет по одному, по двое. Никто из них, конечно, не был знаком с Кудретом. Но какое это имело значение? С виду он посолиднее самого генерального председателя и одет лучше. Они облепили Кудрета со всех сторон, как опилки магнит.

— Да не случится с вами такое никогда, бей-эфенди!