— У него есть квартира в Шеди Акрес. Я доставляю туда что-нибудь примерно раз в неделю. Билли даёт мне информацию, которую я передаю дальше. Не каждый раз, но достаточно часто, чтобы поддерживать его в добром расположение. Иногда он спрашивает определённые вещи; тогда я рассказываю об этом Билли, а он придумывает ответы.

— Какую информацию?

— Разное. Сроки поставки. Маршруты. Сейчас Экомов хочет знать, каких людей Билли он сможет переманить на свою сторону. Думаю, Билли хочет использовать это как тест. Я передам имена, а потом мы будем ждать, пока Экомв свяжется с этими ребятами. Те, кто расскажет об этом Билли, лояльны. Те же, кто не расскажет, он поймёт, что им нельзя доверять.

— А ты знаешь, что с ними случиться? С людьми, которые обманывают Билли и Форелли?

— Мне всё равно. Это гарантирует твою безопасность. Разве не по этому критерию принимаются решения? Неважно, что произойдёт, пока ты будешь в безопасности.

Он схватился за спинку одного из стульев, как будто собирался швырнуть его через комнату. Потом сознательно снова отпустил, и принялся ходить по кухне туда-сюда.

— Ты отказалась от своего будущего, всё, к чему когда-либо стремилась. Тебе не следовало этого делать. Не ради меня. Особенно ради меня не стоило. А потом ещё и солгала об этом. А что с Нью-Йорком?

Я уставилась в раковину.

— Нью-Йорк был предназначен для Верити и меня. Она мертва. А ты жив. Извини, что я хочу, чтобы так и осталось.

— Да что с тобой такое? Каждый раз, когда я поворачиваюсь к тебе спиной, ты рискуешь жизнью ради кого-то другого. Ты прямо-таки королева мучеников! Знаешь, почему они мученики, Мо? Потому что в конец они умирают, — он сжал руки в кулаки, потом снова открыл их, продолжая ходить туда-сюда.

— Со мной такого не случиться. Это только на определённое время. Полиция почти готова действовать против Билли и Форелли. Не хватает ещё только несколько доказательств, и тогда нам больше не придётся беспокоиться о нём.

Он потёр виски, как будто я вызвала у него мигрень.

— Подожди? Копы? Ты пытаешься обмануть мафию? Ты что, совсем потеряла чёртов разум?

— Ждать осталось совсем недолго, потом Билли исчезнет, и мы сможем быть счастливыми, — я прикоснулась к его рукаву, но он отпрянул.

— Да ты сама в это не веришь, — сказал он, и презренные в его тоне было словно ударом в живот. — Как, чёрт возьми, я должен этому радоваться? И как ты? В конце концов, ты меня возненавидишь. Да ты застрянешь тут навеки, и даже через десять лет всё ещё будешь здесь, где сейчас, и во всём винить меня.

— Нет не буду. Разве ты винишь Тесс?

Он невыразительно посмотрел на меня. А затем на его лице промелькнуло понимание, за которым последовало недоверие и в конце концов гнев. Он затмил всё, что я когда-либо видела у него, так что я попятилась назад и в первый раз в своей жизни испугалась Колина.

— Скажи хоть что-нибудь, — это был лишь шёпот, но он вздрогнул, как будто я его ударила. — Колин. Пожалуйста. Скажи что-нибудь.

Удар захлопнувшейся двери эхом звучал в моей голове, окончательный и в то же время бесконечный.

Я не могла двигаться. Застыв, стояла в весёлой, жёлтой кухне, когда грузовик завёлся и умчался прочь. Даже дышать было невозможно, как будто его гнев лишил помещение всего кислорода. Мне нужно было сесть, но мои ноги не слушались и не хотели нести меня к столу. В конце они просто подкосились, и я повалилась на пол.

Я сама хотела рассердиться. Найти кого-нибудь, кого смогла бы обвинить. Мишень для моего гнева. Кого-то, на кого могла бы наброситься, чтобы причинить ему такую же боль, как было больно мне. Но единственную жертву, которую смогла найти, была я сама. Это я причинила Колину боль. Я предала его, солгав прямо в лицо. Я взяла его потребность защищать меня и извратила её во что-то неузнаваемое, чтобы оправдать свои собственные действия.

Я с трудом встала и убрала кухню. Помыла посуду, вытерла столы, и убрала всё на место. Когда я закончила, всё выглядело так, будто этого вечера никогда и не было.

Только теперь я осталась одна.

В двери появилась мама.

— Куда ушёл Колин?

— Уехал.

— Не дождавшись десерта? — она покачала головой. — А отец тоже ещё не вернулся?

— Нет, — я перекрутила в руках полотенце, пытаясь не заплакать.

— Значит, девочки Фитцджеральд снова одни, верно? Как в старые добрые времена.

Я сдавленно рассмеялась.

— Видимо так.

Она подтолкнула меня к стулу и начала накладывать на тарелку печёные яблоки.

— Колин хороший человек.

— Я знаю.

В этом я была уверенна больше, чем в чём-либо другом. Этот факт был таким же непоколебимым, как и то, что существует гравитация.

— Я думаю он гордый. И упрямый. Немного похож на твоего отца.

— Мне от этого не легче, — пробормотала я, ковыряясь в моём десерте.

— Он одумается, — я удивлённо подняла взгляд, и она кивнула. — Понадобится какое-то время, но вы оба договоритесь, независимо от того, в чём проблема.

— Как ты можешь быть настолько уверенной?

— Люди постоянно разочаровывают друг друга, Мо и прощают, и начинают всё заново. Важно только знать границы, знать, что можно с полным правом ожидать от другого, а также, что он с полным правом может ожидать от тебя, — она говорила с абсолютным авторитетом, со знанием, которое возникло из тяжело приобретённого опыта.

Я съела кусочек запечённого яблока, остальное же отодвинула в сторону.

У меня просто не было аппетита.

— Значит вот так вы с отцом справляетесь?

— День за днём, — сказала она. — Иди спать. Завтра утром всё уже будет выглядеть совсем по-другому.

Я поднялась наверх, но не легла, а села возле окна и уставилась на улицу, высматривая, не появятся ли какие-нибудь признаки того, что Колин вернулся. Холод проник через стекло и свитер и добрался до костей. «Одинокая» — сказала Лена, когда я призналась, что в моей жизни нет никого, кто знал бы обо мне всю правду. Теперь её знал Колин, а я стала ещё более одинокой, чем раньше.

Я взяла мобильный и написала Лене сообщение. Она будет знать, что делать. Она всегда знала.

«Мы можем поговорить?»

Пока я ждала её ответ, зашевелилась магия и попыталась меня утешить. Но это была не магическая проблема. Я сама заварила эту кашу, и теперь буду расхлёбывать.

Телефон запищал.

«Завтра?»

«Хорошо.»

Значит без Лены. Я выудила папку Колина из письменного стола и прочитала её ещё раз. Все ужасные детали о его прошлом, о трагедии, которая постигла его и Тесс. Она сформировала мужчину, которым он был сегодня: бдительным, твёрдым и порядочным, нежным, смелым и решительным. Я причинила ему такую сильную боль.

И всё-таки поступила бы точно также ещё раз, чтобы защитить его. 

Глава 18

Прежде я никогда не сомневалась в Колине. Из-за этого я чувствовала себя так, будто проглотила целую миску, полную червей, когда ждала его на следующее утро перед домом у окна. И когда он появился, меня чуть не вырвало из-за чистого облегчения.

Вместо этого я на трясущихся ногах пересекла палисадник и села в грузовик.

— Привет, — сказала я едва слышным голосом.

Он резко кивнул, давая понять, что принял приветствие во внимание и тронулся с места, даже не подождав, пока я пристегнусь.

— Поговорим об этом?

— Нет.

Его ответ был не вспыльчивым, скорее бесстрастным. Лицо тоже выражало безразличие. Во время урока химии мы обсуждали абсолютный нулевой пункт, температуру, когда все движение останавливается, даже на молекулярном уровне. Доктор Сандерсон всегда старалась напоминать нам, что это лишь гипотетическая идея, теория.

Теперь у меня было доказательство того, что она существует. Моя учительница по химии будет в восторге.

— Значит, это все? Мы расстаемся?

Он не отвечал, пока мы не припарковались у школы.