- Это, что еще вы мне притащили?! - заорал уже красный от гнева Сергеич, увидев дрезину.

- Так, ведь он один из них, - неуверенно ответил командир патруля.

- Молчать! - заорал Сергеич. - Быстро всех, кроме Колдуна развязали и вернули оружие.

Я понял, что мне опять пора на сцену.

- Коршун, не бросай меня, я же свой, - что было духу заорал я.

У начальника каравана, от недоумения, взлетели брови, затем в его глазах появилось понимание, но было уже поздно.

- Коршун? Тот самый?

- Не может быть, не он это.

- Господи, зачем он к нам пришел...

Толпа была в крайнем возбуждении. Еще бы, Коршуна в метро знали все! Убийца, грабитель, торговец наркотой - он был на слуху у каждого, но не каждый знал, что он еще и главный поставщик людского материала в притоны и на гладиаторские арены Черкизона. Это был длинный и тощий как сухая ветка человек, одетый в коричневый камуфляж. Черты его лица можно было бы назвать тонкими, если бы не губы, похожие на два толстых жирных пельменя, под маленькими, черными усиками. Его руки были постоянно в движении: то он теребил бородку, то поглаживал пистолет, то просто мял ладони в каком-то переживании что ли. Все, кто имел оружие, тотчас направили его на торговцев и их предводителя. Напряжение достигло предела. И вдруг раздался хохот.

- Ах-ха-ха-ха, ну ты молодец, Колдун, не ожидал! - задыхаясь от смеха проговорил Коршун, - такой спектакль разыграл, да все напрасно! Да, я Коршун, - обратился он к толпе, - ну и что? Законов ваших я не нарушаю. Я всего лишь делаю честный бизнес.

- Да что-ты? - притворно удивился я, - а детей воровать теперь честный бизнес?

Толпа сразу заволновалась и послышались заполошные крики мамаш:

- Вася, Васенька, где ты?

- Коленька!

- Надюша, Катенька!

- Где же вы?

Но спустя несколько напряженных минут все дети нашлись, и ружья да автоматы вновь уставились на меня. Лицо Коршуна расслабилось, он даже начал слегка усмехаться. Что ж, моя попытка провалилась, а я так надеялся, что кто-нибудь из детишек спит, или заигрался с друзьями; тогда ящики караванщиков точно вскрыли бы. Что ж, нужно срочно придумать что-нибудь еще.

- Помогите! - даже в установившийся тишине глухой голос из ящика был едва слышен.

Автоматы вновь нацелились на караванщиков. Двое патрульных, несмотря на протесты Коршуна, подскочили к ящику и открыли крышку. Глянув в ящик, они переглянулись, и один из них, закинув за спину автомат, перегнулся через борт и вытащил на свет израненного Митю. Женщины заохали, а мужики двинулись к караванщикам красноречиво поводя стволами. Открыв еще несколько ящиков патрульные нашли Вику и Мишу, слава богу все были целы, но они были жестко связаны, а рты заткнуты кляпом. Только Митя смог перегрызть тряпку и освободить рот. Как только их развязали, старший брат пополз к младшим и стал растирать им руки и, нашёптывая на ушки, успокаивать.

- Так, а ну-ка успокойтесь, - раздался громкий голос начальника станции. - Вы что совсем обалдели? Кто вам позволил вскрывать имущество каравана? Вы хотите неприятностей с Черкизоном?

- А ведь я это устрою, - прошипел Коршун.

Все сразу как-то засомневались, неприятностей от Черкизона не хотелось, хоть и далеко он был, но за Коршуна мог и отомстить.

- Но, Сергеич, это же кража детей! Это же работорговля, как же так? - пробормотал командир патруля.

- Гена, это твои дети? - вкрадчиво спросил он у него, а потом громче уже у всех. - Может, это дети кого-нибудь из вас?

- Но ведь они же с нашей станции, они Андрея дети, нельзя же вот так? - стали протестовать в толпе.

- Вы думаете мне их не жалко? Жалко конечно. Но Андрей погиб, мир его праху, их мать тоже, кто их будет кормить и одевать? Я ведь честно пытался их пристроить, но никто из вас не захотел их брать, - он оглядел людей и те опускали головы под его взглядом. Он удовлетворенно хмыкнул и уже более примирительным тоном продолжил: - Кто знает, может там им будет лучше? Здесь они очень скоро умерли бы от голода и холода. Да, Митя пытается подрабатывать, но на троих этого мало. Он стал воровать, и вы все про это знаете. Так что для нас они - обуза, и, кстати... Они ушли со станции и формально не являются ее жителями. Все вы знаете, какие сложные настали времена - пропитания не хватает, вещи дорожают. Нам срочно нужны ресурсы, без них станция вымрет, а Коршун заплатил за каждого ребенка по два рожка.

Люди зашептались. Им, конечно, было совестно потакать работорговле, еще более совестно отдавать в рабство детей. Но с другой стороны шесть рожков за трех оборванцев, которые не протянут более полугода - очень заманчивый куш.

- Ааааа, так значит у нас тут торговля? - решил вмешаться я. - Тогда я тоже хочу поучаствовать.

- Что? - не понял начстанции, все без исключения взгляды были теперь направленны на меня.

- Я хочу купить детей! - сказал я громко. - И вашу совесть, - добавил я уже себе под нос.

- Сделка состоялась, - возмутился Коршун, - да и нет у него ничего, мешок-то его мы проверили.

- Подожди Коршун, - сказал, ставший вдруг рассудительным Сергеич, - ведь патроны ты мне еще не передал, а значит сделка еще не состоялась. Я хочу услышать его слово.

- Ах, ты-ж сволочь, я тебе это припомню, - прошипел ему Коршун.

- Ну нет, я в своем праве, нужно было пульки отсыпать сразу, а сейчас - извини.

- Посмотрим еще, - ответил тот.

- Так, что там у тебя за предложение? - спросил меня начстанции.

- Даю по цинку за каждого, - выпалил я, очень надеясь, что Коршуна не заклинило, и он не пойдет на принцип. Сумма-то огромная, за нее пол станции скупить можно.

В толпе снова зашептались. Сергеич часто-часто хлопал глазами, глаза же Коршуна распахнулись и стали похожи на блюдца. Довольный произведенным эффектом я, не обращая внимания на оружие, сел поудобнее и облокотился на ящик.

- Да откуда у него столько патронов, - вновь начал наступать Коршун.

- Развяжите меня и отправьте со мной сопровождение, я доведу их до своего схрона и там расплачусь.

После долгого раздумья начстанции кивнул своим людям, и те, несмотря на вопли Коршуна и караванщиков, развязали меня. Младшие, как только смогли двигаться, облепили Митю, а тот, нахмурившись, обводил всех тяжелым взглядом. Я встал, разминая руки и ноги подошел к детям и присел перед ними.

- Ну, здравствуй, Дмитрий Андреевич! - сказал я протягивая ему руку.

К моему удивлению, он бесстрашно пожал ее и спросил.

- Когда мы уйдем отсюда?

Я удивился. Честно говоря не ожидал такой реакции. Думал, что придется просить поверить мне, убеждать в своих честных намерениях, уговаривать его. Тащить их против воли не получится. Нам ведь еще от Коршуна оторваться нужно будет, он нас просто так не отпустит.

- Кто пойдет с нами? - спросил я у Сергеича.

- Гена со своими ребятами и пойдет, - ответил тот.

- Ну пошли. Мешок, кстати, верните, - попросил я.

Мне отдали мои вещи, и я, взяв на руки Мишу, направился к тоннелю. Передо мной шли Митя и Вика, позади четверо патрульных.

- Мы тоже уходим, - опомнился Коршун, - развяжите моих людей и верните оружие.

- Э-нет, - сказал Сергеич. - Развязать-развяжем, а вот отпустим только тогда, когда мои ребята принесут патроны или вернут детей. В этом случае мы еще раз поговорим.

- Мне больше не о чем с тобой разговаривать, - зло отрезал работорговец.

- И все-таки я попрошу вас остаться, а-то есть подозрения, что вы можете напасть на моих ребят и отобрать и патроны, и детей.

Он кивнул своим людям и те обступили работорговцев плотным кольцом.

Входя под своды тоннеля я отчетливо слышал, как скрежещет зубами Коршун.

3 глава

Мы медленно шли по тоннелю. Зная, что Коршуна не выпустят со станции, я берег силы ребят, ведь дальше придется бежать. Теперь впереди шли два патрульных, пытливо освещая пространство перед собой мощными фонарями; за ними я с Мишей на руках, он, после пережитого ужаса, совсем сомлел; рядом, таща за руку сестру, шел Митя; за нами, погрузившись в свои думы - командир патруля Гена; замыкали наш отряд еще два патрульных. Все молчали. Слышен был лишь скрип ботинок и капель грунтовых вод, звонко бивших по рельсам. Крысы - вечные квартиранты подземелий - попрятались, испугавшись фонарей, и, только после того как люди проходили, высовывали носики из убежищ, вынюхивая чем бы поживиться. Пройдя в тишине примерно полчаса, Гена вдруг кашлянул и хрипло сказал: