– Сколько вам лет, Джованни? – спросил мистер Бэнг.
– Вы однажды уже спрашивали, сэр... Сорок девять...
– Вы католик?
– Это, что интервью для «Плэйбоя?» – пошутил Джованни.
– Извините... Можете не отвечать... – смутился мистер Бэнг.
– А вы видели итальянца некатолика? Нет, я буддист... Конечно же, в детстве меня отправили в католическую школу, и настоятельница лупила меня линейкой по рукам так, что у меня до сих пор болят сухожилья, когда я шинкую капусту... Кстати, а что если нам пойти в замок и приготовить голубцы? Не обедать же в этом пабе... – Джованни брезгливо поморщился. – У нас в Италии делают замечательные голубцы. Мы отвариваем мясо и рис заранее, и лишь потом заворачиваем в капустные листья... И голубцы мы не тушим, а ставим в духовку...
– Как вы обходитесь без жены? – внезапно спросил мистер Бэнг.
– Так же, как и вы, – Джованни хитро подмигнул хозяину.
– Я не делаю тайны из своих кратких свиданий, так что можете мне не подмигивать... Но сейчас я имел в виду не это.
– А я тоже ничего не имел в виду. Да у меня и не хватило бы денег на таких девочек... Знаете Джоанну? Она живет в деревне... Ну, у нее еще двое детей... Разведенная... Ах да, вы редко бываете у меня на кухне... А к чему вы клоните? Хотите анекдот как раз про такую ситуацию?
– Ну, давай... – весело согласился мистер Бэнг, заранее посмеиваясь. У Джованни был неисчерпаемый запас шуток.
– Свадебное путешествие... Ну, знаете, как принято... Viaggio di Nozze... Двое молодоженов из Сицилии собираются провести первую брачную ночь в гостиничном номере. Он уже nudo, ну то есть раздетый, лежит в кровати, а она еще прихорашивается в ванной. Когда молодая выходит, муж страстно говорит: – Джульетта, мм... выключи свет в ванной! – Мой муженек, зачем? – Выключай без разговоров! Джульетта, задерни шторы! – Да, дорогой! – Джульетта, а теперь закрой ставни! – Но зачем? Ведь занавески я задернула! – Не задавай вопросов и поторопись! А теперь выключи свет! – Что ты хочешь со мной сделать? – Выключи свет и ложись рядом со мной! – Non capisco... Я не понимаю... Джульетта, дрожа, ложится рядом с мужем: – Джульетта... – Говори... – Джованни не выдержал и залился громким смехом...
– Ну, не тяни... Опять какая-то пошлость? – с нетерпением вскричал мистер Бэнг. Женщина за стойкой равнодушно посмотрела в их сторону и снова принялась за протирание пивных кружек.
– Ti piace il mio orologio fosforescente? – с трудом проговорил Джованни.
– Что это значит? – раздраженно спросил Бэнг.
– Тебе нравятся мои фосфоресцирующие часы?
Мистер Бэнг посмотрел на руку Джованни. Она была волосата, но свободна от часов.
– Да не у меня часы!!! Это же шутка... Это жених решил похвастаться невесте фосфоресцирующими часами!
Мистер Бэнг прыснул от смеха. Шутка ему понравилась.
– Вот так и в жизни: ждешь чего-то с напряжением, изводишь себя, а судьба всего лишь хочет показать тебе свои фосфоресцирующие часы... – отсмеявшись, со вздохом произнес он.
Лицо Джованни стало серьезным, хотя уголки глаз по-прежнему смеялись.
– Вы хороший философ, мистер Бэнг, – промолвил повар. – Не буду врать, я не читал ваших книг, несмотря на то, что вы мне подарили три или четыре... Не обижайтесь... Но поговорить с вами – удовольствие.
– Отчего же? – спросил мистер Бэнг, хотя было видно, что он польщен.
– Ну, как же... Вот вы меня спросили о моем отношении к католицизму... Меня об этом никто не спрашивал... С тех пор как я стал сбегать из церкви, моим храмом стала пиццерия. Религия не должна быть мучительной. Религия должна быть веселой! Жизнь человека и без того полна неприятностей... а они еще только добавляют... Бьют линейкой по рукам. Поститься заставляют! Вы знаете, что такое пост для повара? Это как падение Пизанской башни...
– Странное сравнение... Но спасибо за... – мистер Бэнг подумал, за что поблагодарить повара, но не нашел удачного повода. – Удивительно вы говорите...
– Ну что ж, сэр, с удивления начинается философия... – серьезно ответил Джованни.
– Ничего себе... Вам это самому пришло в голову?
– А что, я что-то не так сказал?
– Просто то же самое сказал Платон... «Удивление и есть начало философии». Вы гораздо умнее, чем обычный повар... А не агент ли вы спецслужбы Ватикана? – мистер Бэнг задал этот вопрос намеренно. Разговор был шутливый, но ему очень хотелось проследить реакцию Джованни.
– Увольте, сэр... Я всего лишь бедный повар... – захныкал Джованни, посмеиваясь.
– Точно шпион, – серьезно заключил мистер Бэнг. – Лучше колитесь, а то я на целую неделю лишу вас чеснока и готовьте как хотите...
– Нет, только не это, – взмолился повар и неожиданно вскочил. – Пожалуй, я закажу себе пива. Вы не желаете?
– Пиво с утра? – риторически вопросил мистер Бэнг, и вдруг вспомнил, что в России такие глупости никогда не принимались во внимание. – А почему бы и нет... – махнул он рукой.
Повар принес две кружки светлого пива.
– Только это еще как-то можно пить... Остальное – отрава! – сердито заявил повар и исподлобья зыркнул на женщину за стойкой. – Кстати, не желаете анекдот про пиво?
Мистер Бэнг отпил из кружки и облизал губы.
– Давай... – согласился он. – Только постарайся не все рассказывать по-итальянски...
– Два любителя пива, после того как обошли почти все пивнушки в городе, решают отправиться домой к одному из них и выпить по последней бутылке. Перед дверью один говорит: «Тише. Моя жена уже спит!» На цыпочках входят в квартиру, муж идет на кухню, а приятель заглядывает в спальню. Возвращается на кухню взволнованный и говорит: «С'è un'altro a letto con tua moglie! – Там еще один в кровати с твоей женой!» Муж отвечает: «Тсссссссссс! У меня только две бутылки! Ho solo due birre!»
Мистер Бэнг для приличия похихикал, хотя эта шутка понравилась ему меньше. После кружки пива его потянуло на философию.
– А знаешь, Джованни, ты тоже философ. Ты относишься к жизни с иронией, а ведь ирония – одна из древнейших форм философского размышления. В Древней Греции наиболее известный ее вариант – сократовская ирония, когда мудрый представлялся глупым перед невеждами, мнящими себя знающими и мудрыми. Мне тоже кажется, Джованни, что ты притворяешься... Ты гораздо умнее, чем хочешь казаться...
– Еще раз спасибо, сэр! – ответил повар и заказал еще по кружке.
– А чему ты радуешься? – хитро улыбнулся Бэнг. – Ведь слово «ирония» – ειπωνεια – обозначает по-гречески притворство!
– Ну, в таком случае, сэр, вы должны платить за мои услуги в три раза больше...
– Это почему?
– Потому что я оказался не только поваром, но и философом, и шутом...
– К Новому году я повышу тебе зарплату...
– Я пошутил, сэр...
– Во всякой шутке есть доля...
– ...есть доля притворства. Так?
После третьей кружки мистер Бэнг забыл, что разговаривает с собственным поваром. Ему казалось, что перед ним достойный собеседник.
– Я считаю, что ирония – это не только и не столько притворство, – заявил повар и незаметно икнул. – Ирония – это подход к жизни. Эта жизнь просто не может быть серьезной. Вот мы важничаем, важничаем... А по сути чем мы отличаемся от свиньи? Насадил ее на вертел – и вся философия...
– Вы это о каннибализме? – спросил Бэнг и вдруг с детским испугом подумал, что, похоже, повар знает о его сне. «Значит, все, что сейчас происходит, опять сон? Нет... Он ведь сказал о вертеле... Он не упомянул нож... Я слишком мнителен...»
Бэнгу очень хотелось рассказать сон повару, облегчить душу и исключить возможность, что он снова блуждает в собственных снах... Это страшно – переходить из одного сна в другой и не иметь возможности проснуться, когда единственной возможностью пробуждения является смерть, столь часто именуемая сном!
– Нет, это я о иронии жизни. Если бы жизнь действительно была столь важна, она не висела бы все время на волоске. Природа научилась бы ее оберегать, как оберегает действительно важные для нее вещи.