«Та гора пусть считается Хонгу, Главным храмом, эта возвышенность да именуется Сингу, Новым храмом...» — каждой вершине дали они название разных храмов Кумано. Ясуёри стал духовником, а Нарицунэ — паствой. Каждый день они дружно ходили туда молиться о возвращении в столицу, как будто шли на поклонение в Кумано.
— О великий бог Конго-додзи[214], бог-хранитель Кумано, молим тебя, яви свою милость, возврати нас в родимый край, сподобь снова увидеть наших жен и детей!..
Время шло, платье их износилось, и вместо чистых белых одежд, подобающих паломникам, приходящим в Кумано, они сшили себе одеяния из конопляных волокон; обряд омовения свершали, черпая болотную воду, будто это чистый поток Ивата[215], а поднявшись в гору, говорили: «Это врата Прозрения!»[216] Не было у них бумаги, чтобы написать и поднести божеству гохэй[217], священные обеты, и потому всякий раз, приходя к священному месту, Ясуёри подносил цветы и читал молитву.
«Сегодня, избрав счастливое утро, в год Петуха[218] — 1-й год Дзисё, когда прошло уже более двенадцати лун и трехсот пятидесяти дней, я, недостойный, взываю к вам, о великие, первейшие, могущественные духи Японии, боги Кумано, и к тебе, грозный и гневный бодхисатва Летучего Водопада, карающий ослушников, нарушивших великий закон Будды! Мы оба, полные веры, ревностные почитатели трех храмов Кумано, Нарицунэ Фудзивара и я, новообращенный монах Сёсё, слив воедино душу и тело, очистив тело, уста и помыслы, смиренно, от всего сердца, обращаем к вам наши молитвы! О великий бодхисатва Амида-Нёрай![219] Ты учитель, спасающий все живое в этом мире страданий; ты, единый в трех ипостасях[220], указываешь грешникам путь ко брегу Прозрения! И к тебе обращаемся мы, о бог Хаятама[221], великий целитель Якуси, избавляющий смертных от всех недугов, владыка райской земли, лазурью сияющий на востоке! И к тебе, бог Мусубу[222], явивший себя в облике бодхисатвы Каннон Тысячерукой, что обращает на путь истины все живое, проповедуя учение Будды на горе Фудараку в полуденной стороне! О бодхисатва Каннон, одиннадцатили-кое божество, ты владыка этой юдоли скорби, ты спасаешь все живые создания, ты вселяешь мужество в робких, внемлешь всем молениям смертных!
Каждый, кто молится о покое и мире в этой жизни, будь то сам император или простой народ, каждый, кто жаждет блаженства после кончины, непременно сподобится твоей благодати, если станет провозглашать имя Будды по утрам, совершив омовение, смыв скверну с тела и отбросив томящие душу земные страсти, и по вечерам, обратившись лицом к священным вершинам Кумано. Эти скалистые высокие горы — символ доброты и величия Будды, эти бездонные крутые ущелья глубоки, как стремление Будды спасти все живое, всех смертных! С верой в Будду, пробираясь сквозь тучи, поднимались мы на эти вершины, опускались в ущелья, невзирая на хладные росы, и творили молитву. Если бы не упование на божественную благодать великого бодхисатвы, разве в силах были бы мы свершить путь, столь опасный и трудный? Если бы не верили в чудесную силу святого бога, разве сумели бы прийти на молитву в столь глухое, отдаленное место? А посему, о великие боги, и ты, бог Летучего Водопада, обратите к нам милосердный и ясный взор свой, чистый, как лотос, преклоните слух свой, чуткий, как у молодого оленя, узрите чистоту наших помыслов, в коих нет двоедушия, и внемлите нашему гласу, полному великой любви к вам!
Ради спасения верующих и неверующих покинули вы, о бог Хаятама и бог Мусубу, райские чертоги, сверкающие сокровищами вселенной, умерили сияние, излучаемое посланцами Будды, и поселились вместе с нами, в нашем грешном мире, в его грязи и скверне. Вот почему без конца стекаются к вам вереницы приносящих дары и священные обеты, и несть числа почитающим вас молящим: «Милосердие божие да изменит предначертание кармы! Да обретет просящий жизнь вечную!» Приходящие в храм в монашеском рубище приносят к вашему алтарю цветы своего прозрения, и так велико число богомольцев, что прогибается пол в священных чертогах! У почитающих святость храмов Кумано сердца исполнены веры, чисты, как воды, наполняющие райский пруд Спасения всех грешных. Если мы Удостоимся благодати и вы, о великие боги, услышите нашу молитву, исполнится все, о чем мы вас просим! Обращая взор ввысь, коленопреклоненно молю — о боги всех двенадцати святилищ Кумано, расправьте крылья спасения, воспарите высоко в небесах над миром суеты и греха и положите конец мукам изгнания! Да исполнится заветная мечта наша — возвращение в столицу! Бьем челом вам снова и снова!» Так молился Ясуёри.
14. Ступа[223] в волнах
Нарицунэ и Ясуёри каждый день ходили в созданный ими храм Кумано, а случалось, проводили и ночи в молитвах. Как-то раз всю ночь напролет они распевали песнопения имаё. На рассвете Ясуёри задремал и вдруг увидел во сне, будто из морской дали выплыла ладья под белым парусом и вскоре причалила к берегу; из ладьи вышли женщины в алых хакама и, ударяя в ручной барабан, запели хором:
Они повторили эту песню несколько раз и исчезли, точно растаяли в воздухе. Пробудившись, Ясуёри немало дивился этому сну.
— Думается мне, то явился в преображенном виде Великий дракон, бог — повелитель морей и водоемов. Среди трех святилищ Кумано Западный храм посвящен бодхисатве Каннон. А бог-дракон — не кто иной, как один из двадцати восьми ее божественных стражей. Значит, есть надежда, что молитва наша услышана!
В другой раз, проведя ночь в молитве, они задремали, и обоим приснился одинаковый сон, будто ветер, подувший с моря, принес два древесных листка и опустил их прямо на рукава их одежд. Ни о чем не догадываясь, взглянули они на эти листочки: то были листья дерева наги[226], что растет на святой вершине, в Кумано. Червяк прогрыз в листьях дырочки, так что ясно складывались слова:
Если будете впредь возносить с неослабным усердьем славословья богам, что же праведным помешает снова улицезреть столицу?
Чтобы хоть как-нибудь заглушить безмерную тоску по родным краям, Ясуёри решил вырезать из дерева тысячу ступ. На каждой ступе он начертал священную санскритскую букву «А»[227], год, месяц, день, свое мирское и духовное имя и две песни[228]:
Эти ступы Ясуёри относил к морю. Всякий раз, когда белопенные волны набегали, разбиваясь о берег, и отступали обратно, он бросал по одной ступе в воду, приговаривая:
214
О великий бог Конго-додзи... — Конго-додзи (санскр. Рани-Кродха) — одно из воплощений Амитабхи. Изображается в причудливом облике ребенка с гневным выражением лица, одна нога, согнутая в колене, высоко приподнята, руки распростерты в стороны. В одной руке держит оружие, металлическую палицу, заостренную с двух концов («конго-сё»), которая в буддизме Син-гон символизирует могучее оружие — прозревшую душу, способную вдребезги разбить мирские заблуждения и греховные страсти (яп. Конго — крепкий, твердый, сверхпрочный, в переносном значении — высший, несокрушимый).
215
Река Ивата... — небольшая речка Ивата, протекающая по полуострову Кии на пути к храмам Кумано. Паломники, идущие в Кумано, совершали обряд очищения в водах этой реки.
216
Врата Прозрения. — Так назывались главные ворота перед Хонгу, главным храмом Кумано (яп. Хоссин-мон, в наст, время сохранился только фундамент).
217
Гохэй. — В древности синтоистским богам подносили в дар куски ткани, затем их заменили полосами белой, пятицветной или золотой бумаги, на которой писали молитвы и обращения к богу, и вешали, прикрепив к древку, перед храмом. Гохэй, символизирующие молитвенный дар, получили ритуальное значение. По сей день деревья вокруг синтоистских храмов увешаны полосками бумаги с текстом молитв и просьб, которые верующие подносят богу.
218
Год Петуха. — Летосчисление в Японии, так же как в Китае и в других странах Восточной и Центральной Азии, велось по двенадцатилетнему животному циклу. Год Петуха — десятый год такого цикла. Здесь речь идет о 1177 г.
219
О великий бодхисатва Амида-Нёрай! — Слово «Нёрай», которое часто добавляется к именам бодхисатв, представляет собой перевод на язык китайских иероглифов санскритского слова «татхагата», которое может толковаться двояко: «Постигший истину» (Татха-гата) или «Пришедший, чтобы явить истину» (Татха-агата). Бодхисатва Амида (санскр. Амитабха) идентифицировался с синтоистскими божествами, которым посвящен Хонгу, главный храм Кумано.
220
...единый в трех ипостасях... — Три ипостаси Будды: Хос-син — будда, незримо присутствующий в каждом явлении жизни; Ходзин — будда, такой, каким он существует в Чистой земле, т. е. в раю; и, наконец, будда в его земной человеческой ипостаси, т. е. Шакья-Муни. Эта идея «троицы» толкуется по-разному в двух основных школах буддизма — Махаяне («Великой колеснице»), распространенной в Китае и в Японии, и в Хинаяне («Малой колеснице») — в странах Юго-Восточной Азии.
221
...о бог Хаятама, великий целитель Якуси... — Синтоистский бог Хаятама идентифицировался с бодхисатвой Якуси (санскр. Вхайсяджягуру); Якуси считался врачевателем всевозможных недугов и часто изображается с лекарственной чашей в левой руке. Он обитал в лазоревом краю, на востоке.
222
Бог Мусубу идентифицировался с бодхисатвой Каннон. Согласно буддийским легендам этот бодхисатва проповедовал учение Будды на горе Поталака (яп. Фудараку) на юге Индии. Поскольку полуостров Кии, где расположены храмы Кумано, тоже находился на юге по отношению к столицо Хэйан, божество водопада Нати идентифицировалось с этим бодхисатвой, образ которого, как указывалось выше, мыслился в Японии и в Китае в женском обличье. Храм Нати считался первейшим среди всех 33 храмов, посвященных Каннон, в столице и в других районах западной половины Японии.
223
Ступа — каменное, деревянное или глиняное сооружение конусообразной формы и разной величины, которое воздвигалось над каким-либо священным захоронением. Верхушка ступы украшалась резьбой, узорами. Нередко многоярусные пагоды при буддийских храмах в Японии и в Китае строились как стилизованное подражание контурам ступы. Однако в данном случае речь идет о деревянных дощечках в форме трапеции, узкий конец которой был вырезан в традиционной форме верхушки ступы.
224
Тысячерукая Каннон (санскр. Сахашрабхудж-Авалокитешвара). — Считалось, что Тысячерукая Каннон в особенности помогает грешникам, томящимся в аду Голодных.
225
...ветви цвет и плод дадут! — Песня «имаё»), помещенная в поэтическом сборнике «Рёдзин-хисё», 1171 г., из двадцати частей которого сохранились лишь две. В сборник вошли песни как религиозного, так и народного, бытового характера. Сборник был составлен по инициативе и при непосредственном участии императора Го-Сиракавы, который был большим любителем современных ему песен самого различного содержания, а не традиционной поэзии танка, — о чем не без осуждения говорится в дальнейшем в «Повести» (см. свиток пятый).
226
...то были листья дерева наги... — вечнозеленое дерево с плотной густой листвой, растущее в Центральной и Южной Японии. На территории храмов Кумано растет много деревьев наги; одно из них будто бы собственноручно посажено князем Сигэ-мори Тайра (Комацу).
227
..начертал... санскритскую букву «А»... — Эта буква считалась священной. С нее начинается санскритский алфавит, ее произносили в ритм дыхания при медитации, в ней, согласно учению эзотерического буддизма, содержится вся суть человеческого существования, от рождения до смерти и перехода в «ничто» (нирвану).
228
Песни Ясуёри (танка) помещены: первая — в антологии «Тысяча песен» («Сэндзайсю»), 1189 г., ч. 8, вторая — в антологии «Собрание драгоценных листьев» («Гёкуёсю»), 1312 г., ч. 8.