Когда воробей был уже на половине пути к своему укрытию, скрывавшемуся в кустах, к нему спустился крупный черный голубь, так же желающий пообедать столь аппетитной булочкой. Вот только зря голубь рассчитывал, что его мелкий собрат решит поделиться добычей. Воробей оказался на редкость задиристым. Не успела большая птица примериться, как бы поудобнее схватить обед, а на её голову с громогласным чириканьем обрушился маленький ураганчик.

Ухватившись лапами за спину голубя, воробей принялся яростно долбить обидчика по голове клювом, при этом успевая поглядывать на лежащую неподалёку булочку, опасаясь новых охотников за халявой. Попытки голубя стряхнуть с себя противного мозгоклюя не увенчались успехом и не солоно хлебавши он удалился прочь, оставив попытки отобрать добычу. Воробей же с гордым видом вернулся к своей булочке и утащил её в кусты.

– Видали, как надо бороться, – весело обратился Хлюсерон к отдыхающим мортам-воинам. – Я хочу, чтобы вы сражались столь же самоотверженно, как эта маленькая птичка. Орлы, соколы, ястребы и прочие хищные птицы только и могут, что нападать на слабых исподтишка, а этот воробей не побоялся сразиться с врагом, многократно превосходящим его размерами и силой.

– Зря ты так, Хлюст, – вклинился в разговор Джос, – ребята и так выкладываются по полной. Каждый из них уже стоит троих солдат.

– Вот именно, что "троих солдат", – возмутился некромант непониманием со стороны друга, – а должны стоить как минимум десятка паладинов. Если ты желаешь осуществить наш план, то сам должен их гонять как положено, а они у тебя отдыхают. Завтра же пройдешь омоложение, иначе о дальнейших планах не может быть и речи.

– А может не стоит? – в очередной раз попытался отказаться старик.

Вот уже три дня, как алтарь в древней часовне был полностью восстановлен, и теперь некромант безуспешно пытался уговорить друга пройти омоложение. Дед же с упорством, достойным давешнего воробья, отстаивал своё мнение и находил всё новые и новые основания для отказа от омоложения.

Как выяснилось, искусство некропластики позволяло творить не только нежить, но и производить любые манипуляции с мертвой плотью. Именно эту способность Хлюст и планировал применить для омоложения своего друга, но была одна небольшая загвоздка – тот всё еще был жив. Недолго думая, некромант предложил убить Джоса, а после омоложения воскресить.

Идея вовсе не нашла отклика в душе старика. Несмотря на преклонный возраст, умирать Джос вовсе не намеревался. Попросту говоря, он жутко боялся, а узнав о возможности воскрешения и вовсе возмутился. Казалось бы, чего ж тут возмущаться, но кладбищенский смотритель договаривался с некромантом, что тот воскресит его жену, а теперь редкий ингредиент будет потрачен впустую и неизвестно когда еще можно будет его добыть. Вот на этой почве и шли нескончаемые споры между друзьями-соратниками.

На второй день споров пришли к мнению, что добыть сердце дракона (именно оно являлось основным компонентом при воскрешении) можно у церковников. Живых драконов после Последней Битвы в Сармонтазаре не осталось, а если таковые всё же имелись, то тщательно скрывали своё место пребывания, да и убить подобное существо задачка та еще. Зато в древних храмах Валора, построенных сразу после Последней Битвы, такие сердца были, ведь именно они защищали храмы от серой маны.

На дальнем краю кладбища устроили военный лагерь, где тренировался десяток мортов-воинов. Главным над этими воинами был назначен Джос. Хотя в первый десяток и отбирались лучшие воины прошлого, но за годы пребывания в неживом состоянии их навыки боя сильно пострадали, да и к новым телам еще надо привыкнуть. Джос гонял своих новых бойцов как мог, но возраст давал о себе знать и потому он был вынужден делать регулярные перерывы.

– В общем так, – командным тоном начал вещать Хлюсерон, – ты сам видишь, что не соответствуешь критериям, и воины твои на тебя равняются. Такой отряд разве что на большой дороге лесными разбойниками подрабатывать может, а нам нужна элита! – Старик лишь горестно кивнул, подтверждая слова друга. – В конце-то концов, всё это планируется для воскрешения твоей женщины, а ты прилагаешь столь малые усилия. В общем, мне надоело с тобой нянчиться. Не зависимо от твоего решения я завтра проведу процедуру омоложения. Если откажешься, просто прирежу во сне, омоложу и воскрешу. – Пригрозил некромант. – Потом сам же спасибо скажешь.

– Хорошо, – обреченно вздохнул кладбищенский смотритель. – Ты не оставляешь мне выбора.

Вечером на ужин Джос получил персональное угощение – пирожное с цианидом, старательно приготовленное Тиморком. Хлюсерон вовсе не собирался причинять другу боль и посчитал яд самым безболезненным способом умерщвления. Телу предстояло пролежать не менее двенадцати часов, чтобы быть пригодным для запланированных процедур.

Тем временем некромант развернул грандиозный спектакль по поводу смерти кладбищенского смотрителя. Он отослал Викера в город с сообщением о насильственной смерти смотрителя и просьбой прислать следователя.

Дело в том, что вор добыл крайне неприятную информацию: местный священник, обосновавшийся в Эоре пару лет назад, был крайне недоволен конкуренцией в лице викария Касиуса. До сих пор этот религиозный деятель имел огромное влияние в городе – еще бы, единственный священник в городе – а с появлением часовни на кладбище он лишился практически всего своего прихода, приносившего немалый доход в виде пожертвований.

По данным Мыла, Кертус, так звали Эорского священника, на полученные пожертвования мог бы построить три храма, а вместо этого он занимался лишь собственным жилищем. Горожане были страшно недовольны подобным положением вещей, но поделать ничего не могли.

Теперь же, когда возле города появился столь серьезный конкурент, Кертус зашевелился. Он уже успел выбить у мэра площадь под строительство храма и даже начал закупать стройматериалы, что не могло не поднять его рейтинг среди горожан. Попутно священник наводил справки о викарии Касиусе и кладбищенской часовне. Так или иначе, но Хлюсерон решил устранить церковника, пока тот не принес никакого вреда.

Смерть Джоса была обставлена так, словно кладбищенский смотритель страшно мешал планам Кертуса. Всю ночь возле часовни провозились следователи, выясняя подробности смерти старика. Намеками и ложными уликами Хлюсерон смог убедить стражей порядка в причастности городского священника, а некоторое магическое воздействие на самого Кертуса окончательно убедило всех в его вине. Особо защищать церковника никто не стал, и тут же приговорили к смертной казни. Джос же был объявлен мучеником, пострадавшим за веру.

Через два дня были проведены похороны с сожжением трупа смотрителя. На церемонии присутствовал опечаленный "племянник" почившего старика – Джок, который с трудом сдерживался, чтоб не засмеяться на людях.

На вид Джоку было не более двадцати пяти лет. Мускулистого телосложения с длинными черными волосами, завязанными в "конский хвост", парень сразу приглянулся местным жителям. Старики говорили, что он почти копия своего дяди. Аристократически правильные черты лица немного портил шрам на правой щеке.

Последние годы парень странствовал по Сармонтазару в роли наемника и теперь решил осесть на некоторое время в дядином доме. Горожане это решение поддержали, да и викарий Касиус был не против нового соседа. Казалось, он сдружился с Джоком не хуже, чем с его покойным дядей.

Вечером после похорон викарий Касиус уединился для беседы с новым обитателем дома кладбищенского смотрителя. Горожане уже разошлись по домам, а "монахи" принялись за привычную работу по восстановлению древней часовни, поэтому помешать им никто не мог. Пару минут Джок наблюдал за викарием, стоящим в проеме двери со смиренным выражением лица, потом не выдержал и в голос расхохотался.

– Уф, – отсмеявшись, заговорил юноша, – хорошие у меня были похороны, в какой-то момент аж самого пробрало.

– Я очень старался, – улыбнулся некромант и уселся в мягкое кресло, – всё-таки друга хоронил. Как себя чувствуешь?