— Я не знала, как вести себя взаперти.

— А тебя запирали?

Я в глаза ему посмотрела, без всякой робости.

— У кого-то нервы слабые.

Родион хмыкнул, на дружка, или кем ему там Данилов приходился, глянул и попытался скрыть улыбку.

— Брачная ночь прошла неудачно?

— Заткнулся бы ты, а? — беззлобно посоветовал ему Андрей, а от меня и вовсе отвернулся. Я только брови в удивлении вздёрнула: он обиделся?!

Я сделала глоток кофе, натолкнулась взглядом на девушку, что принесла тарелку с бутербродами, и спросила:

— Они и кофе варят?

Девушка подняла на меня глаза, видимо, оценив моё пренебрежительное «они», но я не стушевалась, напротив, окинула создание в розовом заинтересованным взглядом.

Родион тоже на девушку посмотрел, и та, почувствовав его внимание, тут же расцвела в улыбке.

— Плохой кофе?

— Гадкий, — призналась я.

— Ну… кое-что они делают хорошо, другое похуже.

— Каждый должен заниматься своим делом, — сказал Данилов недовольно, и я всё-таки взглянула на него, с прищуром, не сомневаясь, что он имеет в виду. Гадость какая.

Я чашку на стол поставила.

— В пять у меня дегустация, — сказала я деловым тоном. — К этому времени я должна быть в кондитерской. — Родион смотрел на меня и улыбался, мне же сплюнуть захотелось. — Задавайте вопросы, Родион Константинович, обещаю, что отвечу. Мне скрывать нечего.

— Андрюх, ты слышал? Константинович!

Данилов тоже голову в мою сторону повернул, но он довольным совсем не выглядел.

— Надоело дурака валять? — спросил меня Зудин.

Я не спеша и очень аккуратно складывала льняную салфетку, уголок к уголку.

— Каждый ведёт свои дела по-своему. До вчерашнего дня мой способ никому не мешал. Я никому дорогу не переходила.

— Не считая мелкого бизнеса своей округи, — подсказал Родион. — Вы богатая женщина, Лиля Германовна. И умная.

— Спасибо.

— Это не комплимент.

— Что ж… — Я салфетку отложила и на Родиона посмотрела. — Вам нужен Есин или завод?

— А если я скажу, что и то и другое?

— Это будет наглостью, но я сделаю вид, что задумалась.

— Интересно. — Он поднялся, шуганул «розовую», и та поторопилась от стола отскочить. — Вы беспечны, Лиля. Вы за себя не боитесь?

Я обдумала его слова.

— Мне следует бояться вас?

— Нет, я в принципе о вашей жизни. Вы живёте в маленькой квартирке, без охраны, вы возвращаетесь вечерами домой одна, иногда пешком. Андрей рассказывал. Вы всерьёз полагали, что ваша тайна так тайной и останется?

Пришлось признавать его правоту.

— Я считала, что моя тайна никого не интересует. Людей интересуют деньги и способы их заработать. Я не предоставляю им эти способы, я просто говорю, что делать.

— Говорите… — Он подтолкнул меня взглядом к продолжению. Я кивнула, не собираясь скрывать дальше.

— Олегу.

— И мэру.

— Он мне кое-чем обязан, — сказала я наконец. Андрей рядом недовольно пыхтел, и это немного раздражало. Но и удовольствие доставляло. Такое извращённое, замешанное на злорадстве, удовольствие.

Родион остановился, ко мне повернулся, поглядывал на меня с усмешкой.

— Вы опять притворяетесь, Лиля.

— Нет.

— Вы очень хорошо знаете, что происходит в вашем городе. Вы контролируете бизнес, не говорите мне, что это не так. Это будет ложью. Другое дело, что вы делаете это не особо напрягаясь. Но у вас везде свои люди, я прав? Которые работают именно на вас, а не на Аштаева. Думаю, он и половину из этих людей не знает. Как и Горин. Это и есть механизм вашего бизнеса — знать всё и про всех. Я больше, чем уверен, что даже мэру от пригляда не укрыться.

Я улыбнулась.

— Вы любите фильмы про шпионов?

— А вы? — совершенно серьёзно переспросил он.

Я улыбаться перестала.

— Давайте не будем лезть в мой, — я выделила это слово, — бизнес. Я же в ваш не лезу. У нас есть определённая проблема, и вам нужны ответы. Я, правда, их не знаю, но обещаю сделать всё возможное, чтобы вы их получили. Так вас устроит?

— Ты на самом деле не понимаешь, что происходит или придуриваешься?

Этот вопрос был произнесён резким тоном, и я невольно нахмурилась. Но смотреть на Данилова, который сверлил меня взглядом, не собиралась. Как и отвечать ему. Он это понял и сам придвинулся, попытался мне в лицо заглянуть.

— Есин пропал в вашем городе. И это связано с продажей завода.

— Никакой продажи нет, и не было.

— Может быть. Но это связано. И то, что ты об этом ни слухом, ни духом, это твоя большая проблема, сладкая. Что-то ты упустила.

Я смотрела на Зудина, а не на него. Родион стоял, сунул руки в карманы брюк, и не улыбался. Пришлось признавать своё поражение и соглашаться.

— Я же обещала, что всё выясню.

Данилов от меня отодвинулся.

— Выяснит она, — пробормотал он насмешливо. — Интересно, как ты наказываешь своих протеже? По заднице шлёпаешь? То-то ваш мэр…

Я решительно поднялась из-за стола.

— Может, хватит? Не твоё дело, как и кого я наказываю. — Я постаралась справиться с эмоциями и вдохнуть. На Зудина посмотрела. — Я выясню, что случилось. А сейчас я хотела бы уехать. И скажите вашему гиббону, который меня посреди улицы хватал, чтобы вернул мой телефон. Там больше половины моих контактов.

Из гостиной я вышла, на Данилова не взглянув. Была бы нормальная дверь, я бы ею от души хлопнула, но двойные стеклянные двери для этой затеи никак не подходили, и мне пришлось довольствоваться тем, как возмущённо, и, надеюсь, грозно, стучали мои каблуки, когда я поднималась по широкой деревянной лестнице.

Через полчаса я уже сидела в машине, меня снова сопровождал Стас, но на этот раз всё больше молчал. Только телефон мне через плечо протянул. Никакой почтительности и манер, честное слово. Телефон я у него выхватила, и не сдержалась от язвительной благодарности:

— Благодарю.

Он не ответил, только кашлянул в сторонку. А я набрала номер Администрации, совершенно не желая в данную минуту общаться с самим Гориным.

— Приёмная мэра, — ответил мне милый голос его секретарши.

— Яна, — сказала я, забыв поздороваться. — Передай Алексею Дмитричу, чтобы он через час был у Аштаевых дома. Это важно, пусть приедет.

— Хорошо, Лиля Германовна, передам. — Голос секретарши звучал всё также деловито и профессионально, ни тени любопытства или смятения после моего требования не мелькнуло.

Пришлось и Лизе позвонить. С сестрой я была ещё более лаконична: попросила дождаться меня дома, и попросить Олега немедленно вернуться. Всё остальное, когда я приеду.

Меня душил гнев. Не на ситуацию, нет, а на Данилова. На его поведение, на то, что ему удалось втянуть меня в это, и на то, как легко ему удалось меня к себе расположить. Хотелось выйти из машины в лес, заорать, что есть силы, и затопать ногами. Возможно, тогда бы полегчало. Но моя врождённая стеснительность сделать этого не позволила бы.

К тому же, снова закралась предательская тоскливая мысль: а увижу ли я Андрея снова? Работу он свою выполнил, может, с чистой совестью, которой у него в помине нет, вернуться в Москву, к своим обычным делам. Даже себе трудно признаться, что я начинаю паниковать при мысли, что он уедет навсегда. Вот как я сейчас: не попрощавшись, сядет в машину, и вернётся в свою жизнь.

Но об этом ли мне сейчас думать?

Привезли меня обратно к дверям кондитерской, откуда, так сказать, и взяли. Я сама настояла, чтобы меня привезли сюда, появляться у дома сестры в сопровождении ребят Зудина, мне показалось излишним. Они, конечно, наверняка знали, где живут Аштаевы, знали мой домашний адрес, Данилов поделился с ними всем, чем счёл нужным, но проверять их осведомлённость я не желала. Стас вышел из машины, чтобы дверь мне открыть, даже руку подал, как заправский лакей, но я её проигнорировала, что его совершенно не расстроило. Сел в машину, забыв попрощаться, и автомобиль тут же тронулся, а я осталась стоять посреди дороги, будто оглушённая. Я бываю в таком состоянии перед тем, как найти решение серьёзной проблемы. Хожу, как сомнамбула, и думаю, думаю…