– Да, ты, пожалуй, права. – Я с трудом выговаривал слова. – Кстати, с Синтаро-сан все в порядке? Он в полном здравии, не ранен?

Норико удивленно уставилась на меня:

– Здоровехонек.

– Замечательно. – Никакого удовлетворения я, конечно, не ощущал. Неужто в своих рассуждениях я допустил ошибку?

Харуё сказала ведь, что чуть не откусила мизинец напавшему на нее человеку. Это со стороны трудно не заметить.

– Послушай, Нотт-тян, а среди жителей деревни ни у кого не поранены пальцы руки? Не знаешь? Ни у кого не видела перевязанной левой руки?

– Нет… – с недоумением ответила Норико. – А почему это интересует тебя?

Наверное, я все-таки ошибался в своих предположениях.

Синтаро и Мияко

Я сделал еще одну попытку:

– А Эйсэна-сан из храма Мароодзи ты давно не видела?

– Видела вчера. А что?

– Может, у него поранена левая рука?

Норико снова ответила отрицательно. Объяснила, что обязательно заметила бы это, потому что вчера подавала ему еду.

Кто еще, кроме Синтаро и Эйсэна, мог иметь отношение к гибели Харуё? Прокручивая в голове цепь событий, я снова и снова приходил к выводу, что никто другой не мог до смерти избить Харуё. И ни на секунду не ставил под сомнение ее рассказ о покусанном мизинце.

– Тацуя, что произошло? Человек с пораненным пальцем сделал что-то дурное?

– У меня просьба к тебе, Нотт-тян. Приглядись к людям, может, заметишь кого-нибудь с забинтованной рукой.

– Ладно. Если увижу, сразу сообщу тебе.

– Да, пожалуйста. И еще: когда придешь в следующий раз, прихвати, пожалуйста, веревку. Попрочнее и подлинее. Пять-шесть мотков.

– А что ты с ними будешь делать?

Я замешкался с ответом:

– Видишь ли… Торчать тут в одиночестве так тоскливо… Вот и хочу убить время, изучая пещеру. Чтобы не заблудиться, нужна веревка. Причем в мотках.

Норико слушала мое объяснение, и неожиданно странный блеск появился у нее в глазах.

– Тацуя, – почему-то шепотом проговорила она, – ты собираешься искать золотые монеты?

Она попала в точку, и это заставило меня покраснеть. Не зная, что сказать в ответ, я сглотнул и в свою очередь спросил:

– А что, Нотт-тян, тебе тоже известно о золоте?

– Конечно. Предание о нем передается из поколения в поколение. К тому же… – она еще понизила голос, – я знаю, что его ищут и другие люди.

– Кто, например?

– Брат.

– Синтаро?!

От этих ее слов у меня перехватило дыхание, я не отрывал от нее глаз.

– Да, он. Он не хочет, чтобы об этом узнали, потому и я молчала, хотя догадывалась. Потому что поздними вечерами он, прихватив лопату, фонарь и стараясь не привлекать внимания, уходил из дому. Ясное дело, в пещеру за золотом.

Мне вспомнился необычный облик Синтаро в ночь, когда была убита «монахиня с крепким чаем». Так вот оно что… Значит Синтаро, как и я, надеется отыскать золотые монеты…

– Я до сих пор молчала, потому что знала, что это будет неприятно брату… – как бы оправдываясь, продолжала Норико. – И потом… Мне просто жалко его. Он ведь потерял все – и положение, и статус в доме Тадзими, и надежды на будущее… Даже любовь свою потерял…

– Свою любовь? – удивился я.

– Вот именно. Ты ведь тоже до сих пор неравнодушен к Мияко. Но она дама высокого полета, и ты тоже не решаешься предложить ей выйти за тебя замуж. Она богачка, правильно? У нее куча бриллиантов. А Синтаро беден. И пока дела обстоят так, он не может сделать ей предложение. Вот он и думает, что если бы он нашел золото, разбогател… Именно это заставляет его с таким энтузиазмом отправляться каждую ночь в пещеру искать «Гору сокровищ». Как подумаю о нем, о нашей печальной жизни, о его отношении к Мияко-сан, так грустно становится на душе…

Тут было о чем задуматься. Ежели Синтаро Сатомура таков, каким его изображает Норико, он конечно же должен зариться на наследство дома Тадзими. Ведь оно гораздо реальнее, чем какой-то мифический клад в пещере. Кстати, рассказ Норико еще более убедил меня, что преступником, погубившим так много людей, может быть только Синтаро и никто другой. А почти откушенный палец… Но галлюцинации ли это умиравшей Харуё? Надо попробовать прояснить этот момент.

– Нотт-тян, а Синтаро-сан уверен, что, если он разбогатеет, Мияко-сан примет его предложение?

– Конечно, примет, – ответила Норико. – Более того, я уверена, что она с радостью выйдет за него, даже если он и не разбогатеет. Я все пытаюсь понять, почему такая красивая и умная дама заточила себя в глухой деревне. И поняла: она ждет. Она ждет предложения Синтаро. И готова ждать долго. Мне, между прочим, и ее жалко. А может быть, тебе, Тацуя-сан, жениться на Мияко? Я вообще-то недолюбливаю ее…

Побыв со мной еще немного, Норико сослалась на необходимость готовить панихиду и похороны и ушла, а я остался в своем убежище в состоянии полной прострации.

Я задумался о Мияко. Из того, что я слышал о ней от разных людей, складывался образ незаурядной, ни на кого не похожей женщины. Наверное, я все-таки был немного влюблен в нее.

Ладно, оставим это в стороне.

На следующий день меня снова навестила Норико и рассказала следующее:

Негодование деревенских жителей по-прежнему велико. Как ни пытается полиция угомонить их, пока все бесполезно. Тем не менее сдвиги могут появиться, если в дело вмешается настоятель храма Мароодзи Чёэй. Совсем старенький, немощный, с постели не подымающийся, все дела, связанные со службой в храме, перепоручивший своему ученику Эйсэну, он один имеет шанс успокоить толпу. Его увещевания, несомненно, будут услышаны в деревне. Тут надо будет поблагодарить Коскэ Киндаити, который не раз встречался в храме Мароодзи с настоятелем Чёэем.

Когда я услышал имя Чёэя, мне вспомнилась одна важная деталь. Монахиня Байко сказала мне, что существует обстоятельство, касающееся меня, которое известно только ей и настоятелю Чёэю. После ее гибели я собирался посетить храм Мароодзи, чтобы побеседовать с Чёэем, но из-за посыпавшихся как лавина событий все время откладывал это и так с Чёэем и не встретился…

– Нотт-тян, если дела обстоят так, как ты говоришь, я очень рад. Я устал уже от существования в постоянном мраке.

– Я понимаю, но наберись терпения, недолго осталось ждать, скоро все устроится.

– Нотт-тян, я еще кое о чем просил тебя…

– Ты о веревках? Принесла. Вот они.

– Нет, я о пораненном мизинце.

– Ах да!

Норико украдкой взглянула на меня и, откашлявшись, с натянутой улыбкой сказала:

– Я не забыла, внимательно рассматривала всех, с кем приходилось общаться, но с перевязанным мизинцем никого не встретила.

Неестественный вид и речь Норико свидетельствовали о том, что она кого-то выгораживает.

– Нотт-тян, ты говоришь правду? Ничего не скрываешь?

– Да что ты… Разве я стану тебя обманывать?.. Слушай, Тацуя, не зря же я принесла веревки. Давай начнем прямо сейчас! Сегодня у меня есть немного свободного времени. Поиски сокровищ – это так захватывающе…

Этот резкий переход, эта несвойственная ей кокетливость укрепили мои подозрения. Ясно, что она знает человека с изуродованным мизинцем, но почему-то выгораживает его. Кто же он?..