Трудно сказать, базировалась ли Аримаспея на той ионийской периэгесе, на основании которой Геродот излагает географию скифских стран и стран, лежащих к северо-востоку от Скифии, а также поправляет Аристея. Скорее надо представить себе, что, наоборот, древняя ионийская периэгеса, составленная на основании данных греческих и иранских купцов, включила в себя также и мифико-географический материал, положенный в основу Аримаспеи.

В пользу этого предположения говорит то, что позднейшие авторы, пересказывающие Аристея, связывают с ним лишь мифические географические имена. К их числу может быть причислено также и более реальное имя исседонов, известное Гекатею Милетскому. Однако более или менее реальным в географическом отношении оно могло стать лишь со времен Кира Старшего, открывшего дорогу иранским купцам в Индию. На основании этих более точных сведений ионийские периэгесы и древнеионийские карты локализовали исседонов достаточно определенно: к северу от массагетов и к востоку от аргиппеев.[6] Впрочем, следуя этим же источникам и повторяя почти в точности перечисление племен, содержащихся у Геродота, Помпоний Мела, пользовавшийся, вероятно, основанными на древнеионийских данных картами (в частности картой Варрона)[7] , локализует исседонов между живущими на крайнем северо-востоке аримаспами и Меотидой. О том, что имя исседонов было связано первоначально с чисто мифическими представлениями, говорит, помимо его соседства с гипербореями и аримаспами, засвидетельствованного Аримаспеей, также и упоминание об исседонах (исседах) поэтом VII столетия до н. э. Алкманом,[8] в то время, когда греки еще не могли иметь определенных сведений о закаспийских странах. Впрочем, и в том, что сообщает об исседонах Геродот, достаточно мифических и преломившихся через источники культового характера черт, а локализация их Мелой вплоть до Меотиды подчеркивает лишний раз, что мифическая география исседонов была связана с Рипейскими горами, в основе представления о которых следует предполагать Кавказ.

Рассказывая об обычаях исседонов, Геродот (IV, 26) сообщает о них тоже, что ранее сообщал о массагетах (I, 216), а именно, что они варят труп умершего родственника вместе с мясом различных домашних животных и поедают его. Обычай отделки золотом священных чаш, изготовляемых из человеческих черепов, также подходит к обычаям массагетов, хотя бы в том смысле, что, по словам Геродота (I, 215), у них много золота. Совершенно несомненно, что исседоны и массагеты в его рассказе дублируют друг друга в некоторых отношениях, и обоим народам свойственны "гиперборейские" черты: у массагетов нет предела жизни, но они считают весьма счастливой описанную выше смерть, а исседоны почитаются "справедливым" народом и женщины у них пользуются равными правами с мужчинами. Следует думать, что подобная характеристика иссидонов, отдельные черты которой сообщались также и массагетам, заимствована из Аримаспеи или из других каких-либо сочинений, окрашенных в тона гиперборейской легенды и сдобренных идеями "Золотого века", преломившимися в культовой литературе святилищ Аполлона и родственных ему "пророков" и героев вроде Абариса, Залмоксиса и Аристея. Как видим, это те же черты, какие мы наблюдаем у "справедливых" абиев и галактофагов или у священных аргиппеев и энареев, наиболее же отчетливо и полно представленных в характеристике гипербореев.

Если в рассказе о массагетах, так же как и в рассказе об аргиппеях, у Геродота содержится наряду с легендарными чертами много этнографически правдоподобного материала, то в отношении исседонов, так же как и в отношении гипербореев, рассказ опирается почти лишь на одни мифологические данные. Мы уже отметили только что сходственные черты в Геродотовом рассказе о массагетах и исседонах, которые, быть может, определили до известной степени и самую локализацию этого последнего племени - "напротив массагетов".[9] Однако для того, чтобы представить себе более отчетливо мифические и реально этнографические связи имени исседонов, необходимо присмотреться еще к одной категории геродотовых данных, на первый взгляд к исседонам отношения не имеющих. Мы видели, что с аримаспами, с одной стороны, и с массагетами, с другой, исседонов сближает общая черта - наличие у них золота.

По повествованию Аримаспеи, широко использованному Геродотом, Эсхилом, Павсанием и многими другими писателями, аримаспы отнимали золото у живших близ Гиперборейских гор Грифонов, с которыми вели из-за этого непрерывную войну, в связи с этим от нашего внимания не должен ускользнуть следующий рассказ Геродота, касающийся североиндийских стран и почерпнутый им, вероятно, из того же источника, что и сообщение о путешествии Скилака из Карианды, предпринятом по распоряжению Дария по р. Инду и вдоль берегов Эритрейского моря. Речь идет об индийских племенах, живущих к северу от того же Каспатира (Каспапира), из которого начал свое путешествие Скилак.[10] К северу от этого, локализуемого на месте современного Кабула, пункта обитали индийские племена, образ жизни которых был подобен во всем образу жизни бактрийцев.[11] Они были наиболее воинственными из индийцев и совершали походы за золотом через пустыню в страну, населенную муравьями величиной с собаку. Эти муравьи при рытье для себя жилищ извлекают наружу золотой песок, который и похищают у них приезжающие на верблюдах индийцы (IV, 104).

Пункт Каспапир в области Гандарике знает уже Гекатей Милетский (fr. 179), обозначающий его Σχνθών άχτή, или, по исправленному чтению, Σχυθών άντίη,[12] т. е. напротив скифов. Примечание Гекатея о нахождении Каспапира в известной связи со скифами позволяет отнести этот пункт к этапу (может быть, конечному) на пути из европейской Скифии в Индик), описанием которого пользовался Геродот и которое было известно также и Гекатею. Этим путем шло в Скифию индийское золото, а вместе с ним и порожденные интересом к нему легенды. Если мы обратимся теперь ко Ктесию Книдскому, младшему современнику Геродота, жившему при персидском дворе, слышавшему подобные же легенды и передававшему их в несколько иной, чем у Геродота, редакции, то мы увидим, что связь между легендами о похищающих золото у муравьев индийцах с легендами об отнимающих золото у грифонов аримаспах и о богатых золотом массагетах и исседонах гораздо теснее, нежели это заметно из рассказа Геродота.

Пересказывая эти легенды, Ктесий (у Элиана)[13] сообщает, что добывающие золото индийцы переправлялись через реку Кампилин (не поддающуюся ближайшему отождествлению), находящуюся в земле исседонов. В другом случае,[14] передавая легенду, рассказанную бактрийцами, он говорит, что индийцы предпринимали за золотом походы в страну грифонов. Мы видим, следовательно, что в этих легендах чудовищные муравьи могут быть сопоставлены с грифонами, тогда как северные индийцы, жившие в Гандарике и Пактиике (в северо-восточной части Афганистана), должны быть сопоставлены с легендарными аримаспами и исседонами. И если Геродот помещает массагетов за р. Араксом, а далее к северу (или северо-востоку) исседонов, то позднейшие авторы, отождествлявшие, видимо, вслед за Страбоном, Араке Геродота с Яксартом (Сыр-Дарьей), как, например, Птолемей,[15] помещают массагетов за Яксартом, а к северо-востоку от них, в Скифии за горой Имавом,[16] город Исседон скифский, тогда как само племя исседонов отодвинуто Птолемеем еще далее на восток, в Серику (Восточный Туркестан), где он помещает также город Исседон серический.[17]