И наконец-то пошли титры по экрану. Она встала и спокойно последовала за Чадом из кинотеатра.

Снаружи лицо Чада опять приняло серьезно сконцентрированный вид. Фильм был полностью провальным, а теперь он должен был устроить какое-то вредное испытание. Элине было интересно знать, каким будет его следующий шаг.

Чад повел ее к Львиному парку, где мраморные статуи львов охраняли громадный трехъярусный фонтан: «Ну конечно! Стойка с мороженым». Он следовал руководству по свиданиям Старого Города к пункту «г». Закончив с фильмом, не имеет значения насколько ужасным, теперь он бы купил мороженое.

Они шли молча.

— Этот фильм был отстойным, — сказал он.

— Да.

Опять тишина. Разговор так и не удавался.

Внезапно Чад пришел в состояние ступора. Элина глянула в сторону его пристального взгляда и увидела киоск мороженого с большущей вывеской «ЗАКРЫТО» впереди.

Чад выглядел почти страдальцем. На мгновение ей действительно стало его жалко. Чад понимал, что словесное обольщение было абсолютно не его коньком, а имя ее семьи предостерегало его от того, чтобы просто схватить ее и полапать за грудь, что он явно и хотел сделать. К тому же еще, тринадцать лет детства привели ко множеству воспоминаний, и эти воспоминания расположились между ними подобно непроходимому барьеру.

— Помнишь, пару лет назад ты столкнул меня с понтонного моста? — внезапно спросила Элина.

Чад взглянул на нее.

— Моя мама запретила мне идти плавать из-за фабрики сбрасывающей отходы вверху по течению от моста, но я все равно пришла. На мне было черное платье в красную и желтую крапинку. Ты толкнул меня с понтона, и я нащупала что-то странное своей ногой, но я вылезла. А потом ты вытолкнул мою подругу Свету. Блондинку, да? Она была в белой футболке. Ты толкнул ее, и когда она достигла воды, позади нее всплыло мертвое тело.

Ей вспомнился живописный образ бледного тела, восстающего из темной воды чайного цвета. Света пронзительно кричала и кричала. Даже когда копы закутали ее в одеяло, она все еще издавала эти крошечные повизгивания, как будто что-то сломалось у нее в груди.

Проблеск света мелькнул в глазах Чада:

— Я помню это. Он был магом из местной академии. Он напился, попытался переплыть реку ночью, и был перерезан гребным винтом.

Элина кивнула:

— Возможно, ты заставил меня наступить на тело мертвеца.

Чад улыбнулся.

Она вытаращилась на его усмешку, не веря своим глазам, и сделала глубокий вдох.

— Смотри, фильм был скверным, мороженого нет, и мы даже не будем считать поломанные санки или мертвого парня. Спасибо за то, что вытянул меня на улицу, но я хочу пойти домой.

Темная тень прошла по лицу Чада. Он расправил свои плечи.

— Окей, — сказал он в заключение разговора.

Они направились по склону улицы вниз в сторону реки. Она старалась. Она сделала самую лучшую попытку. Без сомнения все будут очень разочарованы тем, что она не смогла поладить с Чадом. Но сидеть рядом с ним в парке, пока он вычисляет, что бы вывело ее из себя наискорейшим образом, действительно было не для нее. В особенности после этой самодовольной улыбки.

Они повернули за угол и вступили на улицу Речную. Три квартала, затем вверх по склону — и она будет дома.

Хриплый вой возмущения скатился с Речной улицы. Элина остановилась.

С громким визжанием что-то маленькое ринулось из-за каменного склада. Секундой позже Марки и Поль, два напарника Чада, выхлестнули из-за угла и погнались за этим.

Это что-то свернуло налево и удрало от них. Элина прищурилась: «Свинья! Маленький, коричневый, пушистый поросенок. Чего только на свете…»

— Я убью этого ублюдка, — прорычал Чад.

Она глянула на него, уверенная, что ей послышалось.

Он бросился на поросенка. Маленький зверек увильнул вправо, и Чад столкнулся с Марки. Мелкий паренек отскочил от Чада подобно сухим горошинам от стены. Чад крутанулся вокруг, его лицо исказилось от ярости.

«О боже, он действительно собирался убить поросенка, — пронеслось в голове Элины. — О нет. Нет, не получится». Свидание было на исходе, но если Чад думал, что она будет стоять рядом и позволит убивать маленьких животных, то его ожидал большой сюрприз. Ей придется поймать этого зверя до него.

Поросенок направился прямо к ней, почти паря над асфальтом.

Двенадцать футов.

Десять.

Шесть.

Она выступила к нему. Поросенок свернул влево. Кончики ее пальцев слегка задели его щетину, и затем он пустился вниз по улице, убегая ради спасения своей жизни.

Элина никак бы не смогла на каблуках поймать его.

«Туфли или жизнь маленького поросенка?» — принятие решения заняло у нее менее секунды, и затем она побежала за зверюшкой в своих колготках. Позади нее тяжелый топот ботинок дал знать о преследовании тремя парнями.

Три квартала пролетели мимо. Поросенок сделал неровный левый поворот и влетел на старое футбольное поле, переделанное в теннисный корт.

«Ха! Некуда бежать», — отметила Элина. Сеточная изгородь высотой в двенадцать футов огораживала поле, чтобы оберегать от полетов футбольных мячей соседний многоквартирный дом. Элина выжала максимальную скорость и выскочила на футбольное поле.

«Куда он делся? — намек на движение уловил ее глаз. — Вот он где». Зверь вскарабкался на кучу красной глины, которую использовала бригада строителей для того, чтобы выровнять поле, и уселся там, покрытый оранжевой пылью.

Элина медленно пошла к куче на цыпочках, пытаясь выглядеть дружественно и не угрожающе. Поросенок наблюдал за ее продвижением с усталым видом. Осторожно она начала взбираться на кучу.

— Сюда, маленькое животное, — глиняная пыль проникла между пальцев ее ног через порванные от бега колготки. — Я не причиню тебе вреда.

Поросенок свирепо глянул на нее, но остался на месте.

«Почти, вот. По-о-чти», — она потянулась к нему, двигаясь так медленно, как могла ухитриться.

Позади нее низкий голос Чада предупредил:

— Осторожней…

«Осторожненько ногой, поросенок ему не достанется», — Элина наклонялась, пока почти не стала на четвереньки, лицом до уровня свиного рыла. Печальные карие глаза смотрели на нее с пушистой мордашки.

— Не беспокойся, — прошептала она. — Я не позволю Чаду тебя поймать.

Она медленно продвигалась вперед, волосинка за волосинкой, своими протянутыми руками, тянущимися к маленькому коричневому телу.

Зверь пискляво завизжал и метнулся вниз с кучи.

— Пали!

Элина выпрямилась от резкого толчка. Импульс вывел ее из равновесия. Она закачалась на вершине кучи, размахивая своими руками подобно аисту переростку, собирающемуся совершить полет.

Глина закрошилась под ее ногами. Она царапнула воздух, пытаясь схватиться хоть за что-нибудь, но небо покатилось назад, заменяясь видом многоквартирного дома, и Элина ринулась вниз, скользя по склону до тех пор, пока зеленая трава футбольного поля не шлепнула ее лицо.

Мир поплыл. Она покачала своей головой и потянула себя в вертикальное положение. Широкая грязная полоса оранжевой глины отметилась по ее боку: на всем пути от остатков ее колготок, далее через блузку, вплоть до тонкой линии у волос.

Уголком своего глаза она увидела, что Чад и его головорезы расположились вдоль кучи и застыли, глядя на нее с открытыми ртами. Она пошатнулась на ногах. Ее левую сторону жгло. Ее правая лодыжка болела.

Вдали визжала свинья, пытаясь протиснуться через отверстие в изгороди.

Удивление совместилось в хищной маске ликования на лице Чада:

— Он застрял!

Они кинулись за ним, как свора прожорливых собак. Элина погналась за ними. Им очень был нужен поросенок, но не больше, чем Элина испугалась за него; и страх погнал ее так сильно, что она догнала их в конце поля.

Поросенок протискивался в отверстие, с каждым героическим рывком оставляя комки коричневого меха на проволоке. Чад выругался. Поль подбежал к двери изгороди и забился над куском провода, закрученным вокруг замка для того, чтобы он оставался закрытым.