Орин замер на поле, что было больше, чем требовалось его стайке гусей, но те узнали место. Они забегали по морю травы. Некоторые пошли к пруду. Орин устроился на камне под деревом и похлопал по месту рядом.

- Присоединяйтесь, - он опустил Правду пощипать травы, рядом положил лук и посох.

Лили села, бросив мешок на траву, сжав пальцами платье. Эбен проверил лес вокруг поля и встал неподалеку. Она не помнила, когда у нее был такой день. Никакого долго, ожиданий, толпы. Орин так делал каждый день. Ему было одиноко?

- У нас во Фритсе таких полей нет, - он вытянул ноги. – У нас и гуси учатся лазать по горам.

Эбен фыркнул.

- Вы думаете, что я шучу, но вы бы видели ступени, ведущие к сделанным людьми полям. Если это не карабканье по горам, то я не знаю, что это, - Орин смотрел на гусей, и это даже было приятно.

Лили не ощущала давления в разговоре.

- Этот гусь дружелюбный, - сказал Эбен. Правда щипала его сапоги, Эбен пошевелился, чтобы прогнать птицу. Это не сработало.

- Она моя. Или я ее, - Орин сорвал пучок травы и бросил в голову Правды. Гусыня издала вопль, но оставила сапоги и пошла к пруду. – Она странная старушка. Нашел в лесу по пути через Ошу. Без стаи. Она думает, наверное, что я – стая.

Орин говорил о доме в горном городе Фритсе, о шестилетних сводных братьях, о старшем брате, младшей сестре, единственной дочери в семье, которую любили все, даже он. Лили нравилось его слушать, и она потеряла счет времени, он рассказывал историю за историей, и жизнь его была не так заполнена ответственностью, как ее.

Он замолчал посреди истории о том, как его сестра впервые села на лошадь

- Я слишком много болтаю. Знаю. Может, почитать? Погодите! – он встал и в панике замахал руками.

Эбен напрягся.

- Не нужно отвечать! Ох. Простите. Принцесса Меланта сказала мне не задавать вам вопросы, - он похлопал по горлу. – Ваш голос. Ох…. я почитаю. Правда это любит.

Лили улыбнулась, он расслабился. Может, Меланта угрожала ему чем-то, если он не сделает то, о чем она его просила.

Он вытащил книжку из колчана со стрелами, сел, прижавшись спиной к камню. Правда пришла и села на траву у ног Лили, Орин читал. Книга была по истории, из самых скучных в общей библиотеке.

Орин замолчал после двух страниц, проверил обложку и проворчал, что придется уточнять слугам, какие книги брать.

- Простите, - он продолжил оживленнее, играя голоса и добавляя звуки.

Лили старалась не смеяться, но, когда он залаял как стая собак, она ущипнула себя, потянулась и указала, что пройдется. Орин продолжил читать Правде.

Она забрала мешок и пошла к кромке леса. Эбен догнал ее, он был расслаблен, они шли по периметру поля. Солнце грело спину Лили, макушку и руки. Пот собирался под косой и стекал за воротник.

Принц Тариус не знал такого тепла. То, что она воспринимала как должное, было лишь в его мечтах. Она могла отстраняться ото всех, защищая сестер, но это не решало проблему. Она пряталась и знала это.

Эбен не одобрил бы. Он никогда не прятался. Он был сейчас здесь, хотя знал, что она что-то скрывает от него. Он часто был рядом. Капитан не был против изменений в графиках стажи, но обычно менял личную стражу чаще. Лили была рада, что не может сейчас спросить об этом, ее могли не так понять. Ей всегда нравилось быть в обществе Эбена, даже если поговорить они могли редко. Его визиты в библиотеку случались не так часто, или дело было в ее визитах, ведь ее обязанности с каждым годом росли.

Она не могла позволить себе представлять как было бы, если бы он всегда был рядом с ней. Принц Тариус не один мечтал о недосягаемом. Эбен был стражем, сиротой, никем. Она часто слышала это, она повторяла эти слова себе, пока они шли вдоль леса. Не работало. Она не верила в это. Он был одним из ее лучших друзей, и она скоро его потеряет. Так или иначе. Может, и он это ощущал. Конец того, что у них было. Может, потому он показывался чаще. Может, он пытался так попрощаться.

- Нас преследуют.

Пятеро гусей шли за ними, легко поспевая. Лили порылась в сумке и столкнулась не с едой. Альбом, что добавила Рен. Это займет ее днем. Она дала Эбену хлеба, и они крошили его за траву для птиц. Она добавила им засохшую маргаритку.

Орин ел, когда они вернулись к камню, но не отказался, когда Лили поделилась своей едой. Гвен положила достаточно для троих.

Правда доела верхушки редисок, а потом уснула; но через миг ей помешали вопли и шипение у леса. Она смотрела, как гуси бегут к пруду, шумя, чтобы отпугнуть то, что напугало их. Правда не впечатлилась и спрятала голову под крыло.

Эбен сжал меч.

Орин бросил редиску в рот.

- Наверное, это прыгун.

Лили улыбнулась. Драконы размером с белок не были угрозой для гусей, но шумели, прыгая по веткам.

- Ни разу еще их не видел, - сказал Орин.

- С грибами они вкусны, - сказал Эбен.

Фу.

Пока мальчики обсуждали силки, Лили листала альбом, не зная, были ли здесь рисунок древесного прыгуна. Он был тут, она даже его раскрасила. Эбен был ее стражем в тот день, он отметил, каким светло-зеленым был тот прыгун. Она подняла альбом и постучала по нему, привлекая внимание.

- Можно посмотреть? – сказал Орин, а потом хлопнул себя по лбу. – Простите! Без вопросов. Простите.

Она улыбнулась, чтобы он понял, что все хорошо, и дала ему альбом.

Он выдохнул с облегчением и посмотрел на рисунок.

- Я и не думал, что они такие маленькие. Что за куриц я пасу.

Правда пошевелилась во сне, словно услышала оскорбление. Лили погладила нежные перья, пока Орин листал страницы. Она редко шла дальше наброска, чаще всего рисунки были для историй девочкам. Орин кое-что заметил.

- Красный дракон? – он склонил альбом, не заметив, что снова задал вопрос.

Она прикусила щеки, чтобы не улыбаться. Она нарисовала Меланту на бескрылом красном драконе Ксафилы и с мечом в руке под дождем. Она училась рисовать дождь в тот день, красного дракона она не видела, но была уверена, что это Орина не интересовало.

Меланта не будет рада, и Лили не хотела ей рассказывать. Не только из-за того, что не могла говорить.

Эбен думал о другом.

- Лили, ты не можешь говорить, но можешь ли писать?

Она застыла. Нейлан смогла написать только странности. Могла ли она что-то написать? Хоть бред? Это предупредит Эбена, что что-то не так. Но, если она попробует, и проклятие посчитает это за ее попытку говорить, она обречет девочек на жизнь под землей. Она не могла так рисковать. Слезы жалили ее глаза.

Она покачала головой, взяла альбом у Орина и начала рисовать Правду.

Эбен молчал. Он пошел в лес, где испугались гуси, обошел поле по кругу. Орин подошел к нему у пруда. Лили слышала обрывки их разговора, поняла, что Меланта поговорила с обоими. Она попросила их держать вопросы при себе. Обо всем.

День прошел тихо. Лили уснула. Позже Орин отвел их к сараям, попрощался. Она отдала ему рисунок древесного прыгуна и Меланты на красном драконе, он улыбнулся ей в ответ. Лили надеялась, что и вечер будет спокойным.

Страж у ворот затоптал эту идею. Мама снова хотела ее видеть.

Глава одиннадцатая

«Что мне теперь делать?».

Лили была в поле весь день, пыталась спасти страну от правления мага со странным поведением, пытаясь спасти сестер от жизни во тьме. Или пытаясь хотя бы держаться в стороне ото всех, чтобы никому не навредить. Как она могла встречаться с людьми, особенно с мамой, если не могла объяснить, что происходит? Даже себе. Она не могла ничего. Она хотела что-нибудь ударить.

Лили прошла в кабинет короля, Эбен остался снаружи.

Мама стояла, глядя в окно, сцепив руки перед собой. Сторожевая река сверкала желтым и оранжевым, лиловым и голубым в свете уходящего солнца, окрашивая ее лицо и волосы розовым сиянием. Она не оборачивалась.

За Лили никто не мог говорить, никто не мог извиниться. Это плохо кончится.