Кольцо с диллином вызвало в школе очередную волну пересудов. Интерес Галиана к Ариэне давно уже ни для кого не был секретом, не никого это так не возмущало, как её соучениц. Да и девушки из двух старших групп поглядывали на неё ещё более неприязненно, чем раньше. Особенно всех раздражало то, что "эту соплячку" приглашают в Дом Собраний. Однажды, подходя к учебной мастерской, Ариэна услышала, как Зия говорила девчонкам:

— Это всё колдовство! Точно колдовство. У нас там её уже давно считают колдуньей. Она с самого начала взялась обхаживать Галиана, чтобы её оставили здесь и сделали аранхиной. Она же знает, что полукровке не так-то просто остаться в Святилище.

— А по-моему, он всегда первый к ней подходит, — возразила Силмита. При всей своей недалёкости она, по крайней мере, старалась быть справедливой.

— Да как ты не понимаешь, что это всё колдовство! — горячилась Зия. — Конечно, всё выглядит так, будто это он от неё без ума.

— Но он избранник Аранхи, — упрямо сказала Силмита. — Он не подвластен ни демонам, ни какому бы то ни было колдовству. Ему бы не понравилось то, что ты сейчас говоришь.

— Аранха сильна, но и Гиамара не дремлет. Она ненавидит избранников Маттар. Она хочет погубить Галиана, вот и натравила на него одну из своих верных слуг. Разве я вам не рассказывала, что Ариэну однажды похитил марулл? Демон смерти! Он унёс её в горы, а она потом вернулась! С тех пор она часто пропадала в лесу, и с ней ни разу ничего не случилось, а ведь охота — дело опасное. Мой дед говорит, что от неё следовало избавиться ещё тогда. Человек, которого похитил демон смерти, не может остаться человеком. Она сейчас сама демон, вот и охотится за избранниками Маттар. Кстати, вы заметили, что она боится Маттар? Она же не любит бывать в Пещерном Храме. Она никогда туда не ходит, разве вы не заметили?

Такие «аргументы» убедили даже Силмиту. Или почти убедили. Она стала поглядывать на Ариэну с подозрением, в котором всё более явно сквозила неприязнь. Силмита обожала Галиана, правда, её любовь сводилась к восторженному поклонению. Молодой избранник был для неё неким высшим существом, о котором она даже не смела помышлять как о мужчине. Ариэна уже не раз наблюдала, с каким почти безумным. восторгом смотрит Силмита на Галиана, когда он выступает с проповедью. Она понимала — такое страстное поклонение куда опасней обычной влюблённости. Опасней для тех, кого Силмита сочтёт врагом своего кумира.

Впрочем, Галиан был кумиром не только для Силмиты. Проповеди он читал чаще других, и многие слушали его с горящими глазами. Ариэна просто ненавидела эти дежурства в Большой Храме. Её тошнило от противного сладковатого чада светильников. Она не могла понять, как его переносят другие. Наверняка, аранхиты добавляли в масло для ламп какие-то выделения паучихи. И наверняка, это помогало воздействовать на толпу. Иногда, глядя на пьяные от восторга лица, Ариэна вспоминала разговор с Тамраном. Иногда она даже была готова кое в чём с ним согласиться. Правда, потом, выйдя из храма, гнала эти мысли прочь. Не все люди собираются в толпы. Этот город был охвачен безумием и уже давно, но это не значит, что здесь живут только безумцы, которыми лучше управлять, чем оставить их во власти своих инстинктов.

Тамран жил как обычно. Весной он завёл роман с красавицей Афиллиной, ученицей старшей группы. Ариэна постоянно натыкалась на них то в парке, то в какой-нибудь из многочисленных рощиц Священного Сада. Она старалась реагировать на них так, как будто они были деталями пейзажа. Нельзя сказать, что это давалось ей легко, а когда она встретила эту парочку ещё и в городском парке, ей воо6ще еле удалось скрыть раздражение.

Время от времени Тамран надолго исчезал, и Афиллина целыми днями очень выразительно страдала. Глядя на её томную физиономию, Ариэна почему-то вспоминала морды комолов, задумчиво жующих на лугу стебли сариссы.

"Не стоит так расстраиваться, дурочка, — не 6ез злорадства думала она. — Надо же ему иногда отдохнуть от твоего кривляния. С девицами из Домов Наслаждений легко и просто. У них, по крайней мере, хватает ума не корчить из себя умных".

На Празднике Цветов он пригласил Ариэну танцевать. Этот праздник в Див-Аранхе лю6или больше других. Отмечали его всегда под открытым небом. В Священном Саду горели все фонари, а музыкантов было не меньше сотни — они играли сразу на нескольких площадках. Ариэна избегала Темрана — она уже устала разрываться между любовью и ненавистью, но, когда он пригласил её на танец, решила ему не отказывать. Это бы выглядело демонстративно, а любая демонстрация отдаёт неравнодушием.

— Ты всё ещё одержима идеей перевернуть мир и добиться всеобщей справедливости? — поинтересовался он, медленно кружа Ариэну в танце карион.

— А что, ты боишься, что твой привычный мирок вдруг возьмёт да рухнет?

— Мой мирок рухнул уже давно. С тех пор я стараюсь ни к чему не привыкать, особенно к хорошему.

— И сам не заметил, как привык ко всяким мерзостям.

— Ты, по-моему, тоже неплохо вписалась в этот зверинец. И даже обзавелась влиятельным поклонником. Кстати, если ты надеешься подобраться через него к тайнам аранхитов, то учти: этот утончённый господин и не таких проглатывал вместе с коготками и зубками.

— Ты тоже считаешь, что я его охмуряю?

— Нет, не считаю. Это он кружит над тобой, как марулл над детёнышем кайлота.

— Ничего, я уже побывала в когтях этой твари и, как видишь, жива. И я уже не детёныш.

— Послушай, не относись слишком серьёзно к тому, что я тебе тогда наговорил… Ну, в День Солнцестояния. Я, как лишнее выпью, начинаю философствовать. Хотелось понравиться умной девушке.

— Если тебя и правда потянуло на умных девушек, в следующий раз придумай что-нибудь поинтересней.

— Хорошо, — улыбнулся Тамран. — Только перестань на меня сердиться.

— С чего бы мне на тебя сердиться? — пожала плечами Ариэна. — Ты же меня спас.

— Я видел твои полотна. По-моему, у тебя есть шанс стать величайшей мастерицей Див-Аранхи. Оставь политику бездарностям. Им ведь тоже надо чем-то заняться. Не лезь в эту грязь. Утонешь или, по крайней мере, вся извозишься. В любом случае ничего хорошего.

В его небрежном, полушутливом тоне Ариэна уловила нотки беспокойства. Настоящего беспокойства. За неё. Под этой бронёй скрывался ребёнок. Тот, что, стоя тогда на балконе, ждал отца и мать. Он и не подозревал, что мир, в котором он был счастлив, вот-вот рухнет прямо у него на глазах. А когда этот мир рухнул, он решил спрятаться. От всех.

Ариэна перевела разговор на другую тему — чтобы только ничего ему не обещать. Отказываться от своих планов она не собиралась. Даже ради него.

Ариэна продолжала свои ночные «налеты» на библиотеку. Она заметила, что среди летописей есть пропуски. Труды по истории стояли в хронологическом порядке, и сразу было видно, что многое либо утеряно, либо умышленно изъято. Ариэна склонялась ко второму. Тем более что пропуски касались в основном тринадцатого и четырнадцатого веков. Она знала, что царство Аранхайя прекратило своё существование в начале четырнадцатого века Новой Эпохи, хотя события, постепенно подрывавшие его основы, начались гораздо раньше. Ариэне мало что удалось найти о6 этих событиях и почти ничего о последних правителях Аранхайи. А в хрониках второй половины четырнадцатого века уже постоянно упоминались страна под названием Див-Аранха, её столица Ур-Маттар и даже Святилище, где жила богиня. Похоже, период с конца тринадцатого века и до середины четырнадцатого был самым тёмным в истории страны. Он напоминая Ариэне сильно облупившуюся стенную роспись. Те немногие фрагменты, что уцелели, позволяли лишь строить предположения.

Интуиция подсказывала Ариэне, что одной из ключевых фигур смутного времени является Нивена. Горе-пророчица Нивена, чьи предсказания помогли свергнуть царя Асфаара. Её предсказания сбылись, но за этим явно стояла какая-то ложь. Какие-то грязные игры. Как и за «пророчествами» Маттap. Ариэна не нашла в библиотеке никаких сведений ни о Нивене, ни об изменнике Периэле, предавшем своего царя.