***
— И не смешно!
— Господи воля твоя, — держась за сердце, попятился к дверям побледневший Грей, — Черри, вы меня сегодня добьете.
— Вы же сами велели мне остаться здесь и дождаться, когда вы передадите мне поручение мисс Льюис, — изумилась Черри и Грей снова шарахнулся. Макияж так непредсказуемо искажал мимику девушки, что приводил собеседника в невольное содрогание.
— Ах, поручение! — обрадовался флибустьер и тут же решил посчитаться с юной ведьмой, заставившей его уже дважды за вечер орать от испуга.
— Да, точно, поручение! Сейчас займусь!
Черри и глазом моргнуть не успела, как Грей выключил верхний свет и шагнул к ней. Из-под треуголки азартно блестели черные глаза флибустьера, и насмешливая улыбка оживляла его губы. Черри насторожилась. Грей неожиданно сорвал с головы свою треуголку и лихо зашвырнул ее на книжный шкаф почти под потолок. Черри недоуменно проследила за полетом шляпы и… И не успела заметить как оказалась в самой непосредственной близости от коварного пирата!
— Я бы поцеловал тебя, негодяйка, но пока ты в таком ужасающем виде, это выше моих сил.
— Что? — ахнула Черри и попятилась, но Грей все рассчитал. Растерянная девушка налетела на кушетку-рекамье и невольно плюхнулась на нее, а коварный флибустьер мигом оказался у ее ног и отрезал ей путь к отступлению.
Теперь девушка оказалась в ловушке, из которой вырваться было практически невозможно. С двух сторон ее замыкали высокие подголовник и спинка, а остальные пути отступления отрезал Грей. Кроме того, шелковое домино снова наэлектризовалось и облепило Черри как вериги.
— Вот так-то милая ведьма, будете впредь знать, как пугать до смерти храбрых флибустьеров.
До объятий дело пока не дошло, но руки Грея, замкнувшие девушку в полукольцо, были так близко, а его улыбка и лукавые искорки в глазах не сулили ничего хорошего бедной ведьмочке. В памяти Черри всплыли слова, сказанные давным-давно " На свете нет таких джентльменов, которые не станут, если им вдруг приспичит…»
— А как же Линда? — строго спросила Черри, и выражение лица флибустьера мигом утратило легкомысленный настрой.
— Линда… — вздохнул флибустьер, — Да, наверное, настала пора выполнить ее давнюю просьбу и разъяснить тебе, почему она не принимала приглашения твоих родителей погостить у вас в каникулы.
— Но, это ее право…
— Т-с-с! — флибустьер приложил палец к губам и попросил, — Не перебивай, я сам собьюсь…
В библиотеке наступила тишина. Мягко мерцали в отдалении, в глубине анфилады настольные лампы, как дремлющие в плавном океанском течении медузы. В окно заглядывала осенняя луна. Луна кануна Хэллоуина. Тихо шелестели своими осыпающимися кронами древние деревья парка.
— Линду привезли сюда, когда мы еще не были школой для сливок общества. Мы после войны и до недавнего времени воспитывали детей с девиантным поведением.
Теперь флибустьер совсем не был похож на флибустьера. Рядом с Черри на кушетку сел совсем печальный молодой человек, непонятно почему надевший маскарадный костюм.
— Мы с Перри Кайти играли в индейцев и носились по парку как угорелые, в перьях и боевой раскраске. Он загнал меня в анфиладу в северном крыле, я пролетел ее насквозь и успел оторваться от Перри. Распахнув дверь в медицинский кабинет, обычно пустовавший, я влетел туда и увидел чудовище. К счастью для Кайти, медсестра успела захлопнуть перед ним дверь, и он остался в детстве. Меня же эта дверь от детства отделила навсегда.
Баронет замолчал, переживая увиденное заново, а Черри, предчувствуя страшное, попыталась отсрочить рассказ о нем.
— Перри Кайти? Тот самый? Из Бондианы?
— Ну да, — вздохнул Грей, — Тот самый.
— Что же вы увидели? — спросила Черри, когда молчание затянулось.
— Я увидел на кушетке лысую отвратительную старуху. Она извивалась в руках сиделок, а Миранда со слезами на глазах, пыталась напоить ее водой. Но эта мерзавка выплевывала воду ей в лицо и изрыгала чудовищную, мерзостную божбу. Я до сих пор убежден, что дьявол существует, именно он тогда орал в нашем медицинском отсеке. Я в ужасе закричал:
— Зачем здесь эта отвратительная старуха?
Миранда повернулась ко мне, до сих пор помню ее лицо, залитое слезами, искаженное от душевной боли… Она посмотрела на меня и сказала:
— Это девочка, твоя ровесница, малыш…
Гарольд снова замолчал, глядя в пол и, казалось, совсем забыл о Черри, поглощенный своими воспоминаниями.
— Что… Что же с ней было? С мисс Смит? — подавляя подступавшие рыдания, спросила Черри.
— Наркотики, — вздохнул баронет, — ЛСД, в основном. У Линды очень состоятельная семья. Одно из самых крупных состояний в Штатах. Родители развелись, и девчонка оказалась между двух огней. Ею играли как бейсбольным мячом… Потом один из друзей матери приохотил девчонку к наркотикам… Тогда ей сразу стало легче переживать вражду отца и матери. Когда состоятельные Смиты спохватились, Линде уже никто не мог помочь. Она умирала…
— А как же она оказалась здесь?
— Отец прослышал о программе реабилитации, которую проводила Миранда, и привез девчонку сюда, чартерным рейсом. В надежде на последний шанс. Во время полета, в дичайшей ломке, Линда вырвала себе волосы… Глухота тоже последствие наркотиков. Единственное оставшееся неизлеченным.
— Ей здесь помогли?
— Чудом… Когда я услышал слова Миранды, о том, что на кушетке девочка, моя ровесница, я не помня себя, подскочил к ней… Не знаю, что именно я собирался сделать. Чудовище с серой кожей и склеенными гноем веками, с отвратительными, будто из сырой резины губами, шипело, потеряв голос от криков. Миранда пыталась ставить капельницу, чтобы влить хоть немного физраствора… Чудовище, с исколотыми венами, почувствовав иглу, замерло на миг в предвкушении… Но когда ощутило, что ей вводят не наркотик, с бешеной силой снова принялось биться в руках сиделок…
— Девчонку не спасти, — в отчаянии сказала одна из медсестер.
Миранда ответила:
— Мы еще не все сделали для нее, попытаемся…
И тогда я вдруг стал гладить своими измазанными в глине и краске пальцами эти отвратительные серые губы. Чудовище разлепило склеенные веки и всмотрелось в меня мутными глазами с узким в игольное ушко зрачком… И вдруг оно перестало биться и кричать… А потом Линда сказала.
— Я тоже люблю играть в индейцев… Я знаю клич вождя… Черри, не реви, а то умоешься слезами, и я тебя все же поцелую…
— Что же было дальше?
— Дальше Линда взялась за дело сама. Она твердо решила научить нас, островитян настоящим индейским штучкам… Она перенесла ломку, курс лечения и реабилитации и… осталась здесь. Она с тех пор ни разу не выходила за пределы поместья. И поэтому не могла принять твое приглашение. Она не покидает этих стен.
— А вы… вы преследуете ее… Она же беззащитна…
— Нет, не преследую. Когда нам исполнилось по девятнадцать, мы сблизились. Мы очень полюбили друг друга. Я до сих пор люблю ее и… Но я устал доказывать Линде, что мы можем быть счастливы, как прежде… Однажды кто-то оставил на пюпитре в библиотеке раскрытую книгу с выразительными иллюстрациями. Там были изображены патологии плода после длительного приема ЛСД. Чудовищные патологии… Не знаю, кто это сделал, знаю только, что не Миранда… Кто-нибудь из медсестер. Линда увидела эти картинки… И с тех пор стала меня избегать. Она больше не верит в чудо… И мне ее не вернуть. В этот раз, нет… Она отчаялась. Но покинуть школу Линда не может, боится сорваться. Она теперь всего боится. Так что, вероятно, уехать придется мне.
— Но… куда?
— А на Мальту. И уеду я не один, — маскарадный костюм, подлинный, действительно семнадцатого века, своей таинственной аурой вновь, будто вселил душу своего прежнего владельца в нынешнего. Баронет опять принялся хулиганить и морочить бедной девушке голову.
— С Линдой? Думаете вам удастся?
— Не-е-е-т, не с Линдой, — многозначительно и зловеще прищурился флибустьер, — Совсем не с Линдой, она мне отказала. Я увезу на Мальту тебя, моя радость. Там в моем чистом доме, открытом всем сторонам света, ветер с моря и ветер с гор. Там нет никаких серых призраков. Там будем только мы вдвоем, Черри! И там я наполню свою жизнь только тобой. Все дни и все ночи, о Черри! Твое имя сводит меня с ума!