Его рот посасывает мою шею, и знаю, что там останется синяк, но мне так чертовски хорошо и я не переживаю об этом. Я просто хочу больше. Его рука тянет вниз мои трусики, освобождая жар, а его пальцы находят теплый шелк и надавливают.

Я ахаю и закатываю глаза от неожиданного удовольствия. Все тревоги и страхи, которые живут внутри меня, кажется, сосредотачиваются в один комок нервов. Дмитрий ласкает его так умело, распределяя мои соки, пока не покрывает ими меня полностью, а затем тянется к члену, прижимая головку к входу. Мужчина дразнит меня, и это неправильно – так сильно его желать. Я знаю, что это грех – так хорошо ощущать себя с ним, но все, на что я сейчас способна – это застонать от чистого наслаждения.

Тук-тук-тук-тук.

Стук настойчивый, и на секунду мелькает мысль, не раздался ли он в моей голове. Только сейчас до меня доходит, что телефон в его офисе не переставал звонить в течение некоторого времени. Дмитрий опускает меня, быстро пряча свой распухший член обратно в штаны, и идет в сторону своего офиса, и я осознаю, что это не галлюцинация.

Он закрывает дверь в мой кабинет, и я могу разобрать приглушенные звуки, пока Дмитрий разговаривает с кем-то в своем кабинете.

Мужчина возвращается с мрачным лицом, в котором больше нет того жара, который был мгновение назад.

– Кто-то... Кто-то убил маму.

Глава 10

Из-за жужжания в моем ухе я не могу полностью понять смысл слов, которые произносит детектив.

Дмитрий рядом со мной, придерживая меня рукой, мои глаза распухшие от слез. Все, что произошло между нами в кабинете, было мгновенно забыто в беспорядке эмоций и судорожных всхлипов. Дмитрий не плакал. Но за последние часы он постарел на десять лет.

– Мы имеем право, знать, – говорит он, держа мою руку. – Мы ее дети.

– Это деликатная ситуация. У нас пока нет всей информации, поэтому мы должны задать еще несколько вопросов. Чем больше вы сможете нам рассказать, тем быстрее мы сможем со всем разобраться.

Сжав челюсти, Дмитрий согласно кивает.

– Не знаете, были ли у вашей матери враги?

– Моя мать владела многими компаниями, состояла в совете двух групп, и имела больше власти, чем большинство в Нью-Йорке, – говорит Дмитрий со смешанным чувством гордости и волнения. – Невозможно достигнуть ее уровня, не нажив себе врагов.

– Кто-нибудь мог совершить что-то подобное?

Дмитрий качает головой, его губы растянулись в усмешке.

– Конечно, нет. Корпоративные магнаты готовы уничтожить вас дюжиной способов, но не убить.

Я рыдаю, Дмитрий сжимает меня крепче и, наклоняясь, шепчет мне на ухо.

– Иди в комнату для гостей, Сара. Я закончу здесь, и потом скажу тебе кое-что важное.

Я слишком слаба и измучена, чтобы спорить, поэтому встаю и слезливо киваю детективу, прежде чем уйти.

Закрыв за собой дверь, я подхожу к нетронутой белой кровати, и падаю на нее. Знаю, у нас с Ребеккой были не лучшие отношения, и я думала об ее смерти не один раз, но о такой – никогда. Мое сердце разрывается из-за Дмитрия, и я ненавижу себя за то, что так слаба, раз докатилась до такого безобразия.

Возможно, я просто сорвалась потому, что так резко все произошло.

Того, как сильно это напоминает мне убийство отца.

Я была так молода, но воспоминания пронзают меня, как будто это случилось только вчера. Страх, уязвимость, боль – все это переполняло меня, я была подавлена. Обычная девушка, оставшаяся без биологической семьи. Ребекка унаследовала все состояние моего отца, и меня оставили на ее милость.

Дмитрий единственный, благодаря кому я смогла пройти через это, и теперь знаю, что тоже должна быть сильной и помочь ему справиться с этой потерей.

Но когда я сажусь, утирая слезы и пытаясь взять себя в руки, то не могу заставить себя бороться. Подхожу к комоду, изучая в зеркале свои растрепанные платиновые волосы, голубые глаза и красноту под ними. Я настолько бледная, что мое горе бросается в глаза, и я открываю ящики, в поисках еще одной пачки салфеток.

В гостевой комнате в основном хранится старое постельное белье, которое повидало лучшие времена, но в нижнем ящике комода я нахожу то, что, как думала, давно потеряла. Золотой медальон, который принадлежал моей биологической матери. Мое дыхание замирает, когда я открываю его и вижу маленькую фотографию своей семьи.

На фото мне всего десять или одиннадцать лет, края картинки немного потертые и выцветшие. Я смотрю на лицо моей матери. Она была такой красивой, такой живой, и я заставляю себя закрыть медальон. Пару лет спустя она скончалась от рака.

Захлопываю медальон со слабым щелчком и кладу его в карман блузки и нахожу пачку салфеток, которые искала. Вытираю ими глаза от слез и глубоко вздыхаю.

– Будь сильной. Дмитрий нуждается в тебе, – говорю себе в зеркало.

В груди все еще стоит всхлип, но сейчас важнее помочь ему, чем зацикливаться на трауре по людям, которых я потеряла несколько лет назад. Ребекка не заслужила того, что с ней произошло, но это стало напоминанием о смерти моих собственных родителей, которое преследует меня до сих пор.

Я приклеиваю на лицо фальшивую улыбку. Однажды я слышала, что, если улыбаться, даже не испытывая желания, то станешь чувствовать себя немного лучше. К сожалению, это мало помогло моему настроению и еще меньше всей этой сосущей пустоте внутри. Я слишком хорошо помню, как была безутешна после смерти мамы, это было естественно.

Насколько озлобленной я была после смерти отца?

Дмитрий, наверное, чувствует то же самое, только в десять раз сильнее.

Я собираюсь открыть дверь, чтобы присоединиться к Дмитрию и детективу, когда раздается стук по дереву.

– Сара? – голос Дмитрия звучит тверже, чем когда-либо, и я открываю дверь, глядя в его мрачное лицо.

– Детектив уже ушел, – произносит он, пока его глаза изучают мое лицо, и я надеюсь, что выгляжу не так ужасно, как минуту назад. Его рука тянется вверх, касаясь моей челюсти, и на долю секунды я вспоминаю, чем мы занимались в моем кабинете за несколько минут до того, как узнали ужасную новость, и тепло наполняет меня.

«Это неуместно», – напоминаю я себе, обращаясь к своим действиям и к воспоминаниям, вернувшимся ко мне.

– Ты в порядке? – спрашивает Дмитрий, немного нежности возвращается в его голос, и его темные глаза встречаются с моими.

– Я как раз собиралась спросить тебя о том же, – признаюсь я, опуская взгляд. – Извини, что сорвалась.

– Не извиняйся, – говорит он. Дмитрий проходит в комнату, и я чувствую запах его одеколона в воздухе. – Будет... будет трудно несколько дней.

– Когда мы можем начать приготовления?

– Мы не сможем заниматься похоронами, пока они не сделают...

Дмитрий замолкает, но я знаю, что он хотел сказать. Они должны сделать первое вскрытие, а это может отложить похороны на несколько дней, как минимум.

– Нам понадобится ее завещание.

– Ее адвокату уже позвонили, – кивает он. – Она встретится с нами позже, чтобы пробежаться по пожеланиям мамы.

– Место на кладбище... – я затихаю, когда мой голос срывается.

– Я знаю. Отец хотел, чтобы они были по обе стороны от него. Его две особенные женщины, – отвечает Дмитрий, заправляя мои локоны за ухо. – Ты не должна беспокоиться об этом, Сара.

– Мне больше не шестнадцать, – говорю я со вздохом, но внутри чувствую себя вполне на этот возраст. Я не готова иметь с этим дело еще раз.

Почему все, кого я люблю, умирают так трагично? Я уже проходила через все это. Детективы, постоянные вопросы и тупики, неопределенность. Я потеряла отца, и его убийцу не нашли. И теперь единственная семья, которая у меня осталась – это Дмитрий.

Наши взгляды снова встречаются. Дмитрий. Человек, с которым я чуть не потеряла свою девственность. Человек, который жил в моих мечтах и фантазиях в течение многих лет.

Единственный человек, который должен быть недоступен для меня.