— Вообще-то, — сказал он, — может, лучше, если ты не будешь этого делать.

— Пэйтон, я совсем не то имела в виду прошлой ночью…

— А по мне ты звучала ясно и понятно. И слушай, ты не первая, кто считает меня пустышкой и лгуном. — Внезапно его лицо стало серьезным. — Но ты станешь последней. Это я тебе обещаю.

— Я не это имела в виду. Мне было больно, и я сделала эти выводы после того, как я…

— О, кстати. Я сожалею о том, что сказал тебе мой отец. Когда я вернулся сюда после нашего разговора, у нас возникла небольшая, так скажем, дискуссия. Он рассказал мне, что сделал, и пошла веселуха. Я разбил его любимую лампу от Тиффани, но, по крайней мере, не об голову ублюдка. — Пэйтон пожал плечами. — Кстати, не то чтобы тебе есть до этого дело, но именно по этой причине я съезжаю. Он не заставит меня жениться на нелюбимой женщине, и я охренеть как уверен, что не смогу жить под одной крышей с тем, кто назвал тебя проституткой.

— Значит, это была ложь.

— По поводу женщины? Почему ты задаешь мне сейчас этот вопрос?

— Ты по праву обвинил меня в том, что я не дала тебе возможности объясниться…

— Нет, зачем ты задаешь мне вопрос, если не собираешься верить моим словам? Я уверен, что могу доказывать тебе что-то до посинения, но ты все равно сама сделаешь все выводы. — Отвернувшись, Пэйтон направился обратно в дом. — Знаешь, ответь, как тебе самой больше нравится. Играй словами, словно в шахматы и двигай фигуры, пока не получишь результат, который ты сама предварительно посчитаешь самым правильным…

Она догнала его у изящной лестницы.

— Я ходила навестить Серенити.

Тут он остановился.

— Я так ее назвала. Я провела день в том доме. На кухне.

Казалось, прошла целая жизнь, прежде чем Пэйтон медленно обернулся.

И, господи, она не собиралась упускать этот шанс. Ново заговорила быстро и отчаянно:

— Ты был прав. Я наказывала тебя и окружающих за то, что Софи сделала со мной, и за то, что Оскар был недостаточно силен, чтобы бороться. А потом я наказывала себя за выкидыш, хотя я не сделала ничего плохого. Это все… ярость в моей крови, с которой я не могла справиться. И мне очень жаль. Ты сказал мне вчера вечером, что надеешься, что я все это выясню для себя, и я пытаюсь, на самом деле. Я просто… Я люблю тебя. Даже если я сломлена, я все равно люблю тебя. И не так, как я любила Оскара. Я была с ним, потому что он стал первым мужчиной, который обратил на меня какое-то внимание, и я оказалась слишком глупа, чтобы понять разницу между надеждой и реальностью. Но ты… ты был единственным, кого я хотела видеть, когда пришло время рассказать правду. Ты был единственным, к кому я захотела пойти. И все потому, что это, — указала она на свое сердце, — знает больше, чем это. — Указав на свою голову, Ново молила о том, чтобы достучаться до него. — Я бы сделала все, чтобы вернуть те слова, которые я бросила тебе. Ты этого не заслужил. Ты более чем достоин шанса объяснить все, что на самом деле произошло с тем договорным браком, но мой гнев не дал мне возможности выслушать тебя. Я знаю, что не заслуживаю второго шанса, но…

— Ш-ш, помолчи хоть минуту.

Пэйтон обхватил руками голову и глубоко вздохнул. Затем сосредоточился на чем-то позади нее.

Сердце Ново билось так сильно, что соперничало с барабанной установкой.

— Позволь мне задать один вопрос, — сказал он после долгой паузы.

— Что угодно, я отвечу на любой.

Пэйтон посмотрел ей в глаза.

— Как думаешь, мы сможем втащить мой диван к тебе в квартиру? Ну или хотя бы эту кушетку.

Ново в недоумении тряхнула головой.

— Прости, что…

— Ну, сколько квадратных футов в твоей квартире? — Когда Ново в полном замешательстве посмотрела на него, он развел руки и улыбнулся. — Да брось, женщина моей мечты говорит, что любит меня, и при этом думает, что я, несчастный бомж, не воспользуюсь ситуацией и не перееду к ней? В самом деле? Типа, серьезно? Не будь я влюблен в тебя, ты при любом раскладе более приятная соседка, чем Николь.

Ново не знала, плакать ей или смеяться.

Она сделала и то и другое, когда прыгнула в любящие объятия Пэйтона.

— Я не заслуживаю тебя, — задохнулась она. — Серьезно…

***

Пэйтон прижал Ново к груди, закрыл глаза и выдохнул:

— Не заслуживаешь меня? Ну, учитывая, что многие считают меня проклятием библейского масштаба…

Она отодвинулась.

— Говори, кто. Я вырежу этой суке сердце.

— Мой отец, например. Но у него дурной вкус.

Пэйтон быстро поцеловал ее. А потом еще раз. Когда они прервались, чтобы вдохнуть немного воздуха, он вытер слезы с ее щек.

— Можешь ничего не говорить, — прошептал он. — Я уже знаю.

— Знаешь что?

— Что ты не хочешь, чтобы кто-нибудь знал о твоей мягкой стороне. Поэтому я просто скажу всем, что ты пришла, врезала мне по яйцам, забрала мою печень после того, как я выкашлял ее на пол. И мне пришлось последовать за тобой к тебе домой, иначе я бы не смог смыть с себя собственную кровь.

Ново засмеялась, а потом долго вглядывалась в его лицо, словно снова вспоминала его черты после долгой разлуки.

— Все нормально. Я больше не чувствую необходимости все время держать оборону.

— Хорошо. Потому что я всегда тебя прикрою.

— А я тебя, — она взглянула на открытую дверь особняка. — И думаю, нам придется оставить твой диван. Один твой гардероб займет больше места, чем у меня есть.

— Круто. Я просто вытащу его из грузовика и оставлю посреди фойе. Отец, вероятно, захочет вытащить его и сжечь на передней лужайке, потому что он принадлежал мне, но по крайней мере не придется заставлять додженов снова заносить его наверх.

— Ты очень внимательный сын.

— Согласись, а?

Она снова поцеловала его.

— Послушай… мое жилье — это помойка по сравнению с тем, к чему ты привык. Квартира маленькая, без окон, а соседи порой могут быть очень надоедливыми.

Пэйтон окинул взглядом то величие, в котором вырос. Его отец поклялся вычеркнуть его из завещания и убрать из родословной, поэтому все это теперь в прошлом. И что самое удивительное? Ему было невероятно хорошо от такой перспективы.

Материальное благополучие — это приятно. Но любовь намного лучше.

Снова посмотрев на Ново, он сказал:

— Я предпочту жить с тобой в лачуге, чем в замке с кем-то другим.

Когда она подняла взгляд, ее улыбка была такой яркой, что он чуть не ослеп на мгновение. Затем Пэйтон поднял вверх указательный палец.

— А что касается твоих надоедливых соседей, то у меня есть решение. — Наклонившись в бок, он вынул из кармана сложенный лист бумаги. — Я просто повешу это на дверь.

Разгладив листок, он развернул его, чтобы показать записку, которую доктор Манелло написал и повесил на дверь больничной палаты, в которой она выздоравливала.

— О… — выдохнула Ново, прикасаясь к бумаге. — Ты собирался взять его с собой.

— Я жутко сентиментален. Когда дело касается тебя. — Он улыбнулся ей. — Рано или поздно я бы все равно сдался и попробовал подкатить еще раз. Моя тяга к тебе непреодолима.

— Даже несмотря на то, что я бываю редкостной сукой?

Пэйтон подмигнул ей.

— Что поделать, я люблю трудности.

Они снова обнялись и сошлись в поцелуе. И затем он подхватил ее под руку.

— Давай, выгружаем диван и валим отсюда.

— Идеальный план.

Они были на полпути через фойе, когда Ново сказала:

— Эй, ты будешь моей парой на свадьбе сестры… бракосочетании… как там называется это мракобесие?

Остановившись, Пэйтон задумался.

— Да, но при одном условии.

— Каком?

— Я его ударю.

— Кого? Оскара?

— Ага. Прямо по роже. — Когда Ново закатила глаза и замотала головой, он вскинул ладони. — Один удар. Обещаю. И послушай, только потому, что я настоящий мужик, я сделаю это после того, как они закончат со свадебными фотками. Да ладно, ты же моя женщина. Я должен заботиться о тебе.