Так что он просто положился на время. Оно всё сглаживает. Оно всё превращает в привычку. Так что и Светка когда-то да насытится Москвою, верил Алексей. И станет прежней нормальной девчонкой.

К тому же и у него самого рыльце было в пушку. Он-то, правда, не окунулся в столичные соблазны — просто некогда было. Зато от женских — не уберёгся. И пару «лялек завалил». Так выражался Тихон.

Одну — по работе: надо было для дела. Нет, безо всякой грязи — просто нужен был доступ к человечку. Но доступ в тот раз пролегал безальтернативно через душу и тело его помощницы. А та и сама запала на высокого, хорошо сложенного и небедного офицера из спецслужбы не раскрываемого предназначения. Вот всё и сложилось ко всеобщему удовлетворению. Алексею — лишнее приключение без претензии на супружескую измену: ведь никто никакой любви не требовал и о ней не говорил. Значит, всё случившееся было не более чем простым физиологическим актом. По крайней мере, с его мужской точки зрения. Помощнице досталось несколько красивых вечеров в компании галантного офицера. И пара ночей. Тоже достаточно красивых. После чего они с Алексеем расстались друзьями. Тихону и его заказчикам достался доступ к нужному человечку. С которым они порешали дела опять-таки к взаимной пользе.

Вторая женщина была просто случайностью. Далёкий город, командировка, ужин в ресторане. Так, говорить не о чем.

Так всё и шло — разнообразно, но в то же время размеренно. Росли дети. Учились. Жена устроилась работать в рекламную фирму. Каким-то менеджером.

Через пару лет похоронили деда в Алчевске. Хорошо ушёл: тихо и в родном доме. Просто лёг вечером, а утром не проснулся. Бабушка в Брянск к отцу переезжать отказалась — куда, мол, я от могилки старика моего. Она по-прежнему бодро пыхтела в свои почти восемьдесят лет, неплохо выживая на пенсию и вспомоществования со стороны дочери и зятя. В свою очередь, Алексей каждый месяц переводил отцу с матерью по тридцать из своих ста двадцати. Настоял, как те ни отказывались.

Не особенно повлияли на ход жизни и события на Украине. Алексей, конечно, следил за ними — и по работе надо было хвост пистолетом держать, да и родная всё-таки земля. Корни в ней. Но особенным каким-то рабочим образом в тему не углублялся. За ходом боевых действий следил, конечно, но как профессиональный военный вполне представлял себе истинное содержание столкновений малых вольных отрядов и армии, ещё не понимающей, за что воюет. Интереснее была политическая подоплёка происходившего. Но тут судить оставалось только по интернету да новостям: никто отставному капитану на эту тему ничего не рассказывал. А вопросы, способные вызвать «недоумение» Ященко, ни он, ни кто другой в их офисе задавать не собирался. Пару раз на памяти Алексей Ященко высказывал недоумение — после чего сотрудники, которых оно коснулось, быстро и позорно были уволены. Так что излишне любопытных просто не осталось.

Даже в курилке не особо обсуждали. Люди военные, хоть и бывшие…

Шеф исчезал пару раз — то ли туда, то ли ещё по каким делам. Ничего не говорил, естественно. К Алексею по украинским поводам не обращался. Тем более что за последним уже сложилась специализация. Кавказ, естественно, будь он неладен…

Жизнь поменялась в одночасье.

Глава 4

Митридат приближался, поскальзываясь по скованным внезапным морозом луганским хлябям. Если бы не трагический повод для встречи, смотреть на это было бы забавно. Впрочем, сам Алексей тоже старался поаккуратнее ставить ступни между рёбер превратившейся в лёд грязи. Что делать — такая уж зима получилась в Луганске: мороз — оттепель — мороз…

— Ну, ты как? — осведомился Мишка, пожимая ему руку.

— Да нормально, — пожал плечами Кравченко. — Машину не толкали…

Оба засмеялись. Это была действительно забавная история, случившаяся на недавнем дне рождения Митридата. Было несколько ребят, девчонки. И все как-то быстро накидались. Словно догоняя друг дружку. А когда стали расходиться-разъезжаться, оказалось, что машина Балкана не собирается трогаться с места. Мотор работал, колёса вращались, но… лёд. Как раз в тот вечер прилично и быстро подморозило. И автомобилю просто не за что оказалось зацепиться шинами.

В результате процесс эвакуации авто на пригодное место растянулся на… Ну, на время никто не смотрел, но… надолго. Так, во всяком случае, индивидуально казалось.

Правда, это не особенно кого-то печалило, ибо кряхтенье, мат и лёгкая перебранка всех весьма веселили. В особенности хохотали над последним эпизодом. Это когда упрямое механическое создание всё же со льда выпихнулось и так резво прыгнуло вперёд, что вся компания одной кучей-малой повалилась на землю. А Лёшке досталось в особенности: он как-то незаметно умудрился ещё и лоб себе рассадить. До крови. Хорошо, что на службу на следующий день не нужно было идти, и не пришлось оправдываться. А если бы продолжал служить с тем же категорически непьющим Бэтменом…

Эх, Сан Саныч…

— Ладно, — пройдя, видимо, по тем же воспоминаниям до нынешнего события, стёр улыбку с лица Митридат. — Дела у нас. Лёха, не смешные. Хреновые у нас, Лёха, дела…

Это настораживало ещё больше. Мишка, конечно, Сан Саныча знал. Да и втроём они совсем недавно пересекались — как раз у Кравченко на квартире. И разговор вели… разный. В том числе и о том, что линия на ликвидацию самостийных и не входящих в официальные вооружённые силы ЛНР — то есть в Народную милицию — формирований взята жёсткая. И что по нынешним временам надо быть в государственных структурах, подчиняясь пусть такому, как есть, но признанному государственному руководству. Кем признанному — тоже понятно. Потому сопротивление «атаманов» будет так или иначе сломлено…

Разговор этот к Бледнову формально отношения иметь не должен был. Как раз за несколько дней перед этим они все вместе — кто участвовал, кто присутствовал — торжественно получали официальное Знамя части 4-й бригады. И Бэтмен был при этом не в роли командира своей Группы быстрого реагирования, с которой когда-то вошёл в эту войну, — и в которую вошёл первоначально Алексей Кравченко, — а начальником штаба бригады. Которым был по факту уже давно — с августа. Ну, то есть — вполне себе законопослушным командиром вполне государственной армейской структуры.

Правда, на фоне осенних же выступлений уже бывшего министра обороны республики Багрова это ещё не говорило о безусловной подчинённости армии правительству. Тот ведь вообще даже перед журналистами не стеснялся выражать своё крайне негативное — а то и презрительное — отношение к Главе. А товарищ Первый — Алексей давно это заметил и принял к своему внутреннему учёту — при всей своей внешности бухгалтера или аппаратчика был бойцом. Воином. С умом и характером. И последовавшая вскоре после откровений Багрова замена его на нынешнего министра обороны это тоже, в частности, продемонстрировала.

Нет, глава республики Сотницкий бухгалтером далеко не был. И батальон его «Заря», ставший впоследствии базой для формирования 2-й бригады, воевал летом получше многих. Так что на этом фоне вряд ли Глава позволял себе безоглядно верить, что Бэтмен, когда-то противостоявший ему на выборах главы республики, стал белым и пушистым после формального перехода в армию…

Что-то подобное, видать, предполагал и Митридат. Потому как он весьма инициативно напросился на, в общем, импровизированные посиделки у Алексея с его бывшим, но всё же командиром. И на посиделках этих, пока Лёшка варил очередную порцию пельменей для гостей, достаточно напористо убеждал Сан Саныча в необходимости быть в структуре, а то даже и в команде Главы.

Тот же слушал всё это вполне согласно, утвердительно кивая и отвечая, что, мол, мало таких же последовательных государственников, как он, что он полностью за единство всех вооружённых сил, что он полностью готов работать на благо республики. И в условиях абсолютно признаваемой им подчинённости. И так далее.

Казалось, на фоне до сих пор играющих во фронду Головного да Сонного, полу-наследника отозванного в Россию Лозицына, Сан Саныч проявляет вполне разумную и убедительную лояльность. И вот поди ж ты! Судя по Мишкиным заходам, свои его убили. И не просто свои, а…