— А если мне просто номер не успели сообщить? Неужели нельзя его уточнить? Никак-никак?　

— Извините, дара, не положено, — всё так же нарочито спокойно ответила инопланетянка. Только вот хвост стал отстукивать по полу быстрее.　

— Понимаете, это моя пожилая родственница. Жалко старушку, вы так не считаете?　

— У нас на станции превосходные условия, дара, — заметила девушка и шагнула назад.　

Впрочем от того мне пришлось ещё больше податься вперед. Я уже буквально лежала на стойке.　

— А если я время ареста, в смысле, задержания назову? Почти точное, вы мне поверите?　

— Правда, мэрхи Флортъё, — Савилль, до того маячивший за моей спиной, тоже подошел и облокотился на стойку, не спуская глаз с девушки. — Может, возможно пойти на такую небольшую уступку даре Амсэр? Родная бабушка, это должно быть какое-то недоразумение!　

— Дара Амсэр?　

У инопланетянки, чувствую, на лоб бы брови полезли. Если бы они были. Но я лишь утвердительно кивнула.　

Хвост на секунду замер в воздухе, а потом, так и не ударив по полу, расслабился и лег. Сама же девушка смерила меня изучающим взглядом, украдкой поглядывая на Савилля.　

— Во сколько?　

Она открыла систему на экране перед собой и выжидающе уставилась на меня.　

— Эм… — Я вызвала голограмму часов и перевела их в шедарское. Благо, мне повезло, и закорючки почти и не изменились. — Только вот тут палочка была. С черточкой сверху. — Нарисовала знак пальцем в воздухе.　

Мэрхи странно на меня посмотрела, но кивнула. Её пальцы залетали над экраном, открывая всё новые и новые окна.　

— Задержанная с, вероятно, поддельными документами, затеявшая драку?　

Чего!? У меня аж челюсть отвисла. Нет, бабушка у меня, конечно, боевая, но чтобы драку! Савилль закашлялся, резко отворачиваясь к стене. А тем временем инопланетянка, абсолютно не смущаясь, открыла голограмму с фотографией… моей бабушки. И не только её, а ещё какого-то дедка в полете до земли после встречи его лба с верным веером Гюльнары Варисовны.　

— Это она, — севшим голосом подтвердила я.　

— 54-А87, дара Амсэр. Будете оставлять залог? — поинтересовалась инопланетянка.　

— Изъятые документы все ещё на экспертизе, поэтому сумма может увеличится. Но отпустят вашу родственницу уже сейчас.　

— А поговорить с ней сначала можно?　

— Конечно, дара Амсэр. — Мэрхи протянула мне небольшой кубик с тут же появившимся на нем электронным номером. Указала вперед. — Проходите. Вас проводят.　

Краем глаза заметила, как Савилля, попробовавшего последовать за мной, остановил возникший из пола барьер. Ну да ладно, думаю, дальше я и сама справлюсь.　

Всё равно обернулась к нему и одними губами прошептала, — Спасибо.　

Шедар кивнул. — Дара Амсэр?　

— А, да?　

Я повернулась на голос и чуть не взвизгнула от неожиданности. А робот лишь удлинил свою руку, что и на руку-то не походила вовсе, клацая металическими клешнями. В мерцающих электронных глазах мелькали цифры, вроде номера на кубике.　

— Это те… вам что ли?　

Протянула кубик и резко одернула руку, когда клешня на нем закрылась. Циферки в глазах этого чуда имперской мысли заморгали, пока не выставился номер бабушки.　

— Пройдемте. Дара Амсэр.　

И робот покатил вперед, очень неуютно для меня развернув голову на 180 градусов. Подозревают меня что ли? Да что я вообще могла им сделать? Как- нибудь взломать систему охраны и освободить всех дебоширов? Тоже мне, криминальная компания! А так, как бы не врезался во что.　

Несколько коридоров, пара массивных заблокированных дверей. В общем, прогресс прогрессом, а обезьянник, он и на Шедаре обезьянник. Вот и моя бабушка сидела на лавке за такой же решеткой, пусть и современной: без замков и с прозрачными частями между прутьями.　

— Евгеша! — едва завидев меня, воскликнула бабушка и буквально подскочила к барьеру. — Евгеша, они не имели никакого права! Никакого права! — Зыркнула на робота. — И сейчас не имеют! Это как вообще… как вообще подумать…! Решились.　

Бабушка, похоже, подавилась от невиданной наглости кого бы то не было и стала яростно обмахивать себя веером. Отошла к стене и повернулась ко мне спиной. Робот оставил её тираду без внимания и просто отъехал в сторону.　

— Зато хоть веер не конфисковали, — улыбнувшись заметила я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.　

Зря.　

Моя родственница подавилась и закашлялась, прикрываясь пресловутым веером.　

— Пытались, Евгеша! Поверь мне, пытались. — Бабушка резко развернулась и прошествовала к решетке. — Но, понимаешь ли, Евгеша, ничего в нём не соизволили обнаружить. Просканировав от и до!　

Сзади раздалось уже знакомое мне скрипучее, и я обернулась. В абсолютно одинаковой камере напротив бабушкиной, за решеткой, сидел тот самый дедок с фотографии.　

Бабушка, спокойно, но так что от холода в её голосе хотелось выть, а не ёжиться, на том же скрипучем что-то ему ответила. Ага, значит, соотечественник. Я осторожно покосилась на его отражение в металлических панелях и стала пристально разглядывать.　

На первый взгляд, дедок как дедок, очень даже вполне земной. Ровесник моей бабушки, а, может, и лет на десять постарше. По нему не видно. Седые волосы с проплешиной ото лба и выше. Немного щупловатый, хотя на нем была и тёмносиняя, вроде как военная форма. Эполеты и пара ярких лент на груди: всё как положено ветерану чего-нибудь там. Лицо аристократично-надменное. Усы седые- огромные а-ля Сталин. Шрам на виске.　

Так вот, этот самый пожилой мужчина неинопланетного вида с его надменноаристократическим лицом что-то сказал бабушке. Бабушка гордо вздернула нос и скрестила руки на груди, ответив ему так же свысока. Дедок явно подавился, но ответил сдержанно. Опять бабушка. Опять он. Гюльнара Варисовна чернела, военный багровел, но разговаривать они продолжали натянуто вежливо. А вот мне захотелось вдруг оказаться подальше. Между ними, как меж двух огней. Того и гляди прожгут взглядами.　

— Ба, а ты откуда? — тихонечко поинтересовалась я. Если сбежать некуда, хотя бы подслушаю их препирание.　

Пришелец на меня странно посмотрел. Так странно и пристально, что я предпочла развернуться к нему спиной. Теперь, лицом к бабушке, могла полностью оценить её так и плещущую наружу ярость. Однако она упрямо себя сдерживала, злобно обмахиваясь веером.　

— Евгеша, когда ты успела выучить имперский? Похвально, тяга к знаниям — это хорошо, — процедила она по-русски, не спуская глаз с мужчины. — Но при этом впредь на нём не говори, кое-кто тебя понимает.　

Дедок два раза дернулся на её словах. Кого именно она имела в виду было очевидно. А виновник, хоть слов и не понял, но намёк уловил и напыщенно ощетинился. Усами. Искаженное отражение так вообще смех один.　

— Евгеша. Манеры, — отрезала бабушка, и я спешно закрыла рот рукой. Она добавила ещё что-то на скрипучем, и разговор продолжился.　

Атмосфера накалялась.　

Даже не так, воздух заискрил. Я же, бесполезно перебирая языки на приборчике, гадала, кто не выдержит первым.　

Взорвался дедок. Багровый, с покрасневшими глазами и распухшими на лбу венами. Сорвался. Заорал и бросился к решетке, но остановился ровно в миллиметре от неё. Высказался коротко и ёмко, но у бабушки чуть обморок не случился. Театральный такой обморок, правда.　

Возмущенная бабуля ответила ещё короче, щёлкнув веером по прутьям.　

— Ба…　

Сработала сигнализация. Я отшатнулась от камеры, а коридор замигал красным. Динамики разверзлись режущим уши звуком. Из угла выкатился присматривавший за мной робот.　

Бабушка встряхнула головой, у неё — знак высшего раздражения, и выплюнула в его сторону что-то вроде как на всеобщем. Имперский я к тому времени уже сто раз успела переключить.　

Сирена выключилась. Дедок демонстративно повернулся к нам спиной и сел в самый дальний угол. Бабушка, гордо и надменно, сверлила взглядом его спину, а потом ничуть не менее демонстративно отвернулась.　

Раздалось напоминавшее придушенный рык, — Евгеша.