Юрий Ишбулатов

Пепельная столица

Пролог. Дети Урба

Нуаркх сидел в полутемной каюте, спиной к двери и лицом к деревянной стене. Он принадлежал к народу тоннельников с Урба и родился когда-то в касте Солдат. Судьба, уготовленная королевой-матерью, прослеживалась в каждой черте его внешнего вида. Жилистое тело покрывал прочный болотно-зеленый панцирь, усеянный зазубренными шипами. Даже ладони ощетинились загнутыми крюками, а длинные пальцы венчали когти. Выпрями он спину и зигзаги ног, то вытянулся бы на два с половиной метра. Две длинные руки, на каждой по паре локтей, лежали на подобранных коленях и лениво взбалтывали откупоренную бутылку сидра.

Вязкие капли обжигающего пойла текли по четырем зазубренным жвалам Нуаркха и исчезали в копне чувствительных отростков, которые напоминали короткую бороду. Длинные отростки украшали и скальп, становясь подобием неряшливой шевелюры, в которой позвякивали цветные колечки. На остром лице, прикрытом угловатой костяной маской, остался один выразительный грязно-желтый глаз. Он вспыхивал раскаленным диском, когда к нему прикасались заблудшие солнечные лучи. Второе веко было заштопано грубой кожаной нитью.

Под ногами скрипел и плавно покачивался пол, на стенах тускло мерцали осветительные кристаллы. За рядом круглых иллюминаторов клубился густой сизый туман, проносились комки мокрой земли и бушевали песчаные бури. С палубы доносились приглушенные крики команды, мачта потрескивала под напором непредсказуемого ветра Перекрестка Миров.

Нуаркха безразлично рассматривал царапины, обезобразившие аккуратные доски его комнаты, и методично вычищал мелкие щепки из-под когтей. Он пытался удержать в памяти детали ночного кошмара, от которого очнулся пару минут назад. Пугающие видения давно перестали удивлять. Снова были ножи, вонзающиеся в спину, и холодные глаза, пристально следившие из темноты. Сознание и сейчас рисовало угрозу за сгорбленной спиной, но Нуаркх не позволял себе оборачиваться и не развеивал неприятные наваждения. Он прислушивался к тревоге, зреющей внутри, будто надавливал на болезненную рану, и пытался привыкнуть к страху.

За последнюю дюжину лет эти странные практики не принесли никакого результата, напротив Проклятье Урба неуклонно усиливалось. В детстве панцирь Нуаркха был полупрозрачен и мягок, а Проклятье Урба лишь ненавязчиво напоминало об опасности и не позволяло надолго расслабляться. Постепенно тревога набирала силу и переставала уходить. Когда Нуаркху перевалило за сотню лет, Проклятье уже не помогало, но пыталось убить. Ощущение надвигающегося рока отпускало только, когда тоннельник стоял перед лицом реальной смертельной опасности. Нуаркх все чаще бросался в авантюры и все меньше отдыхал, панцирь покрыли неисчислимые борозды, черную кожу обезобразили бугристые шрамы. Как и все дети Урба Нуаркх не старел, но Проклятье еще никому не позволило прожить больше полутора веков.

За спиной послышались торопливые шаги, на этот раз настоящие. Мягкие башмаки сначала шоркали по коридору, но потом нерешительно замерли перед закрытой дверью. Нуаркх выдохнул и натянул на жвала маску-переводчик, инкрустированную голубым светоносным кристаллом.

— Не мнись, Лан, заходи, — измятая тряпичная маска преобразовала глухие щелчки в монотонную речь на общем языке. За стеной раздался удивленный вздох, невысокая девушка осторожно отворила дверь.

Лантрисс Калменхайм держала в одной руке блюдо с печеной сизокрылкой, а в другой бутыль терпкого Афритового сока. Внешность ее была заурядной, но не отталкивающей: не слишком изящные, широкие скулы, вздернутый нос с расширяющейся кверху переносицей и шестью ноздрями по бокам. Платиновые волосы лежали в растрепанной косе. Тонкие губы девушка нервно поджала, ее пышные щеки покрывал нездоровый румянец. В ореоле темных синяков бегали полностью сизые глаза. Невысокая, две ноги, две руки, не слишком стройная фигура и кожа с зарождающимися морщинками. Обычная Надоблачная Хинаринка, или просто «бледная».

— Я слышала, как ты царапаешь стену, зашла проведать, — прошептала девушка, замявшись на пороге.

— Уверена? Может дело в том, что через пару часов мы окажемся на Урбе — самом опасном из Четырех Миров? Тебе ведь просто страшно? — бросил Нуаркх через плечо и ехидно прищурился.

— Обязательно быть такой занозой? — воскликнула девушка, решительно подошла к сгорбленному тоннельнику, который сидя дотягивался ей до живота.

— А вообще ты прав. Огромные змеи-разбойники и пасть, которая пожирает мир… мурашки по коже, — тихо призналась девушка и поникла.

— Почему Калрингер позволил тебе отправиться в эту экспедицию? — обернулся Нуаркх и снисходительно улыбнулся выразительным глазом.

— Потому что я — один из лучших специалистов по культуре и истории Четырех миров, — с напускной самоуверенностью призналась девушка и протянула копченную птицу.

— Как тебе это поможет, когда Змеи начнут отгрызать ноги? — заискивающе спросил Нуаркх, а затем вонзил когти в жирный окорочок сизокрылки. Мощные трехпалые кисти перемалывали кости и выдирали куски пряного мяса. Девушка непроизвольно поежилась и отвела взгляд, — они нападут рано или поздно. Даже мой симбионт их не заметит, пока не станет слишком поздно.

— Прекрати! — отмахнулась Лан и топнула ногой. Нуаркх дернулся от короткого свистящего смешка и отправил измочаленный ломоть мяса в ротовую щель, — лучше расскажи мне, как успокоиться.

— Садись, покажу один трюк, — сжалился тоннельник. Девушка недоверчиво нахмурилась, но опустилась на пол рядом с шипастым гигантом. Нуаркх движением глаза указ на стену, а потом отвернулся и влил в блестящую от жира пасть щедрую порцию пойла.

— Я должна просто смотреть на стену? Так еще страшнее, кажется, кто-нибудь вот-вот подкрадется сзади, — поежилась девушка, непроизвольно оборачиваясь.

— В этом и смысл. Страх нельзя прогнать, но его можно изучить и преодолеть.

— Какой-то бред, — пожала плечами Лан, а затем прикоснулась подушечками коротких пальцев к истерзанным доскам, — ты так проводишь каждый день, ужасно.

— У всего есть плюсы, — бодро отозвался Нуаркх, — для тебя страх — нечто ужасное и немыслимое, то чего стоит избегать любой ценой. На деле, за страхом скрываются лучшие вещи в жизни. Принятие страха — дарит свободу.

— Кажется, ты сходишь с ума, — девушка пригубила афритовый сок и поморщилась от кислого вкуса, — Пасть Урба ведь не сможет уничтожить наш корабль? Паруса выдержат? Они же каменные!

— Парящий камень довольно хрупкий и обязательно треснет, если пасть подберется близко, — отозвался тоннельник, и девушка жалобно пискнула. Тоннельник разочарованно покачал головой, — прекрати хныкать, «Бродячий Галафеец» достаточно быстрый корабль он сможет уйти от Пасти. Кстати о ней, посмотри в окно.

Лантрисс резко поднялась и припала к ближайшему иллюминатору. На ее широко распахнутые глаза легли яркие пурпурно-зеленые блики. Девушка сглотнула ком в горле и слабо задрожала. Клубящийся туман Перекрестка Миров расступился, бледно-зеленое Урбское светило озарило каюту. Изумрудно-пурпурные облака обняли борта небесного корабля. Далеко внизу заблестели бескрайние равнины, усеянные обсидиановыми пиками. На острых блестящих гранях танцевали слепяще яркие краски. Мир Урб — был огромным кольцом, поэтому горизонт постепенно закручивался вверх и огибал солнце.

— Красиво… — призналась Лантрисс, наблюдая за чарующей панорамой.

— Отвлекая красотой хвоста, Урб оскаливает пасть. Скоро начнет трясти, — Нуаркх неохотно поднялся, отшвырнул пустую бутылку и сгреб взвизгнувшую Лантрисс. Тоннельник оттащил брыкающуюся девушку к двери и вцепился трехпалой кистью в косяк.