- Скер Каан? Чертовски похож.

Разумеется, Каан жил тысячу лет назад. И, как утверждают известные мне источники, не оставил потомков. Но сходство столь выразительное, что в этой информации усомнился бы любой. Человек с бородой выходит вперед и становится перед толпой – видимо, он лидер этой группы грязных гуманоидов в доспехах. Его мощный голос эхом разносится по тихим улицам, и мы здесь, в госпитале, слышим каждое его слово:

- Братья и сестры! С прискорбием говорю я, что Тьма приходит все чаще! Сердце Коррибана голодно! Пробил час жертвоприношения. Но я принес вам и благую весть – весть о том, что я ощущал в Силе. Избранный, явления которого мы ждали веками, здесь! Мы найдем его!

- Да! – фанатично отвечает криком толпа.

- И Сила освободит нас!

- Да!

- Мы вырвемся из этой тюрьмы и очистим мир!

- Да! – повторяет толпа еще раз и начинает скандировать: - Каан! Каан! Каан!...

Еще одно предположение подтвердилось. Но что значили эти слова, произнесенные на площади наследником Скера Каана, лидера Братства Тьмы? Сразу приходит мысль, что он пытается продолжить дело предка или взять реванш у Ордена Лордов Ситхов и отомстить за Скера, убитого со всеми его приспешниками Дартом Бейном, создателем Правила Двух. Но во всю эту теорию, выстроенную на основе моих знаний, никак не удается вписать весь бессвязный бред, произнесенный человеком на площади!

- Так, - я предпринимаю еще одну попытку упорядочить факты, теперь уже вслух, - допустим, это прямой потомок Скера Каана и его новое Братство Тьмы. И они хотят… некого возмездия после того, что случилось с их предшественниками. Но они оказались здесь в тюрьме… Нет, это невозможно понять! – услышанное никак не складывается в четкую и ясную картину. - Что за Сердце Коррибана, какой Избранный, какое, к черту, жертвоприношение? – я со слабой надеждой перевожу взгляд на Дуку: – Ты что-нибудь об этом знаешь?

Граф разводит руками:

- Я сам услышал это только что. Но впервые я видел эту толпу в Великом Храме. Может, там можно найти какие-то ответы.

- Ты помнишь дорогу?

- Да, - без промедления получаю я тот ответ, которого и ждал.

Кажется, мы без обсуждений уже успели заключить какую-то договоренность, помимо пакта о ненападении. Мы объединяем усилия, чтобы разобраться во всем, что происходит. Вероятно, что это единственная возможность найти способ покинуть планету – другой даже не предполагается. И тогда в честном бою мы сможем скрестить световые клинки. Я ни за что не позволю, чтобы мое право быть учеником лорда ситхов, единственным на всю галактику, после стольких лет преданного и доблестного служения Темной Стороне отобрал человек, отдавший почти всю свою жизнь Ордену Джедаев! Я не допущу этого! Если ничего не изменится до той поры, когда мы сможем сойтись в бою – здесь, на Коррибане, уже нельзя быть уверенным ни в чем.

Мы покидаем госпиталь и по наводненным туманом узким улицам подальше от площади держим путь на окраину Дрешде, к древнему храму, за которым лежит легендарная Долина Темных Лордов. Выдающееся место, место Силы, но сейчас мысли об этом рождают больше тревоги, чем благоговения, с каким я привык думать о Темной Стороне. Не то, чтобы я забыл все, чему учился – это не первый раз в моей жизни, когда приходится обходиться без использования Силы, но это всегда был мой добровольный отказ, вызванный необходимостью, а здесь все ощущается так, словно это Сила отказалась от нас. Все это не поддается объяснению, и уж тем более это невозможно принять. Пепел все более густыми клубами летит в лицо, а я иду, припадая на правую ногу, по пути, который указывает мне джедай, пусть и бывший. Я полон самых отвратительных чувств, с которыми, скрипя зубами, вынужден мириться. Здесь не мы устанавливаем правила, и этот факт каждого способен заставить чувствовать себя, как ни противно использовать это слово, жалким. Единственная мысль, которая успокаивает, что здесь так происходит со всеми, и это не зависит от меня. Я не совершал ошибок. И я справлюсь со всем, несмотря ни на что.

Черное, выполненное в форме усеченной пирамиды здание выступает из тумана внезапно. Некогда величественное, а ныне обвалившееся с одной стороны, охраняемое обезглавленными каменными изваяниями лежащих животных, оно производит впечатление не лучше, чем все прочие постройки в мертвом городе на планете-погосте. Темное и затхлое нутро Храма с разрушенными гробницами, чудом еще стоящими прореженными колоннадами, осколками камней и пылью, сплошь покрывающими пол, выглядит еще более убого, чем побитый фасад, и название «Великий Храм» теперь звучит подобно издевке применимо к этому строению. Грязный пол истоптан множеством сапог так хаотично, что понять, что здесь могло как-то интересовать секту или братство Каана в большей степени, совершенно невозможно. Кажется, попавшие в плен Коррибана гуманоиды просто прятались здесь за толстыми каменными стенами от порождений Тьмы.

Граф осматривает открытые гробницы. Но они пустуют – если что-то и было здесь, то оно было обнаружено раньше и вынесено теми, кто их вскрывал, мародерствуя в этих местах. Или не все… Дуку останавливается напротив плиты, на которой слой пыли явно не столь толстый, как на прочих, и на нем видны следы рук, причем с краю и так, что это верный признак того, что плиту двигали. И почему это не бросилось в глаза мне сразу? Я ничего не говорю и подхожу ближе.

- Бери, - указывает граф.

При всем желании нагрубить ему в ответ и показать, что я не позволю командовать мне, я нахожу проявление эмоций неуместным и помогаю ему сдвинуть плиту. Когда она с усиленным эхом грохотом ударяется о пол и переворачивается, я замечаю, что нечто вырезано на ее нижней стороне, некий план или схема. Но рассмотреть ее решаю позже. Внутри гробницы лежит древний свиток. Дуку с предельной осторожностью вынимает его и разворачивает. Он молча смотрит на ситхские письмена, которые явно не может прочитать. Я знаю ситхский, но не владею им в совершенстве, и лишь по отрывкам фраз пытаюсь понять написанное, частично знакомое мне пророчество:

«Ситх’ари выйдет из (самых низов), из грязи, но обретет такое могущество, которое никто не знал до него и не познает после. Он освободит себя от всех (несвобод) и достигнет совершенства. Идеальная сила, идеальная власть, идеальная судьба. Он поведет за собой ситхов, и он же уничтожит их, но через (уничтожение) сделает их более сильными и могущественными, чем когда-либо. 

Ситх’ари (получит) то, чего все (жаждали) – вечную жизнь. Он создаст Сердце Коррибана, и из него будет (брать) силы (чтобы…трудно разобрать текст). Он не сдастся Сердцу Коррибана, которое будет желать его смерти, чтобы сохранить себя, вечно (жаждущее) жертв, пока он (забирает) из него силы. Он не будет подчиняться законам мира, а сотворит собственный. И будучи (добровольным) пленником этого мира, он все равно сохранит (часть себя) навсегда на свободе. Ибо он будет Избранный».

Если первая половина текста мне совершенно понятна, и ее века назад, как принято считать, воплотил Дарт Бейн, то вторая могла бы быть просто открытием, если бы до конца было ясно, о чем в ней идет речь.

- Это пророчество ситхов, - я решаю, что его нужно пересказать, и, может, вместе с человеком мы сообразим хоть что-то. – Здесь сказано об идеальном ситхе, которой достигнет величайшего могущества. И это он создаст Сердце Коррибана и некий… свой собственный мир, черпая силы из этого Сердца. И он же является Избранным…

- Там сказано, что собой представляет это Сердце Коррибана? – уточняет Дуку.

- Нет, - отвечаю я. Мне и самом хотелось бы это понять.

- Но если здесь уже существует некий иной мир, и эти фанатики с площади говорят о нем, значит, это пророчество сбылось, - делает вывод граф. – И они же говорят о том, что Избранный сейчас здесь. Мы чего-то еще не знаем.

Я ничего не говорю про Дарта Бейна. Он, без сомнения, был величайшим Темным Лордом в истории, и он приумножил могущество ситхов, но дальнейший текст вместе с тем, что происходит сейчас, никак не может быть связан с ним, из-за чего приходится думать, что в пророчестве речь шла не о нем. О ком же тогда? В Галактике осталось не так много тех, кто знает Темную Сторону. Так неужели это...