Когда все было готово, Том вдруг обнаружил, что его пугает перспектива предъявить своего новоявленного брата доктору Циммерману. Циммерман частенько доводил до слез технический персонал, если результаты испытаний или показания приборов не устраивали его. Но на сей раз, как оказалось, опасения Тома были напрасны. Начальство пришло в полный восторг при виде его творения. Тут же было принято решение созвать внеочередное заседание Комитета финансовой поддержки для демонстрации астронавта, который полетит на «Стардасте».

Заседание быстренько подготовили, и когда высокопоставленные члены комитета вошли в конференц-зал, они обнаружили Тома Тримбла в боксерских трусах, а рядом с ним… еще одного парня. Точно такого же…

Взволнованный шепот смолк, и доктор Циммерман объяснил собравшимся, что перед ними — идеальный астронавт для полетов на «Стардасте».

— Мы назвали его Гермес, — говорил доктор, — в честь греческого бога скорости. В этом роботе мы достоверно воспроизвели организм среднего человека, так сказать, человека с улицы. Гермес не только выглядит как человек, он наделен рефлексами и по-человечески реагирует на любую ситуацию. Итак, внимание! Демонстрирую.

Тут доктор Циммерман вооружился маленьким молоточком, каким невропатологи проверяют рефлексы, и стукнул Гермеса по коленке. Нога послушно дернулась. Затем он точно так же тюкнул Тома Тримбла. Ответа не последовало. Слегка смущенный полным отсутствием рефлексов у своего инженера, доктор вернулся к Гермесу.

— Гермес чувствует боль, как и мы с вами, — заверил присутствующих Циммерман и ущипнул робота за руку. Вряд ли подобный щипок можно было назвать легким.

— У-у-я-я! — взвыл Гермес голосом Тома.

— Он говорит, реагирует на раздражители и предметы, — продолжал Циммерман как ни в чем не бывало. — Гермес будет передавать нам информацию о состоянии человеческого организма во время межзвездных полетов. Итак, джентльмены, прошу подойти и ознакомиться.

Члены комитета во главе с сенатором Милбурном приблизились к Тому и Гермесу и окружили их. Тем ничего не оставалось, как позволить любопытной аудитории тыкать в себя пальцем, сравнивая реакцию, гладкость кожи, блеск глаз, волосы, зубы… Сенатор Милбурн первым обратился к ним.

— Сколько будет девятью девять? — бесцеремонно озадачил он Гермеса.

— Восемьдесят один, — последовал ответ.

— Это верно? — Вопрос был адресован Тому.

Том наморщил лоб.

— Мне всегда с трудом давалась таблица умножения на девять, — после некоторого размышления признался он.

Сенатор остался весьма доволен проведенными испытаниями.

— Ну, доктор Циммерман, вы превзошли самого себя! — рассыпался он в поздравлениях. — А скажите, кстати, когда будет готов старт?

Слова сенатора прозвучали для Циммермана волшебной музыкой. Улыбнувшись главе комитета улыбкой Чеширского Кота, доктор промяукал:

— Уже готов, сэр.

— Отлично. — Сенатор Милбурн остался весьма доволен. — Чем быстрее, тем лучше! Мои поздравления!

Увидев такой поворот событий, остальные члены комитета кинулись жать руку доктору Циммерману и даже осмелились вступить в беседу с роботом, который доказал, что не собирается никого подвергать казни на электрическом стуле. О Томе в этой суете совершенно забыли. Его самолюбию льстило, что Гермес имеет такой головокружительный успех, но он не мог отделаться от мысли, что хотя бы один из комитетчиков мог удосужиться поздравить и его. В конце концов, это же он был счастливым отцом, который только что удачно разродился!

«Стардаст» терпеливо ждал на пусковой установке. На сей раз это был настоящий «Стардаст», а не та игрушка, которую легко отправила в полет рука доктора Циммермана.

В Центре управления полетом атмосфера была наэлектризована до предела. Все телеэкраны показывали белый сияющий космический корабль. Истекали последние минуты до старта. Приближалось расставание с Землей.

Но старт почему-то задерживался. Случилось то, чего никто не мог предвидеть, что поставило под угрозу всю программу полета, что просто не укладывалось в голове. Гермес боялся.

Если бы телекамеры показали «Стардаст» крупным планом, то наблюдатель увидел бы у окна мрачную фигуру человека, который смотрел на прекрасный земной мир, расстилающийся перед ним. Это и был Гермес, несчастный Гермес, очень напуганный и очень несчастный, который призвал на помощь всю свою человеческую логику и твердо решил, что у него нет желания лететь куда бы то ни было. Скорее «Стардаст» превратится в кучу ржавого металлолома, чем астронавта сумеют убедить отправиться в путь.

В Центре управления доктор Циммерман был в панике.

— Гермес, где же твой патриотизм? — простонал Циммерман, обращаясь главным образом к самому себе.

— Он на это не запрограммирован, сэр, — влез с неуместным замечанием ближайший техник, за что доктор наградил его леденящим душу взглядом.

Легче не стало и тогда, когда в комнату вломился сенатор Милбурн.

— Почему не летим? У меня приглашены высокие гости!

Тут доктор Циммерман предпринял безуспешную попытку обуздать разъяренное официальное лицо.

— Э-э… У нас тут проблема.

— Ну что там еще у вас? — спросил сенатор. Его тон показывал, что тактика обуздания с ним не пройдет.

— Гермес отказывается лететь. — Голос Циммермана звучал виновато, хотя это чувство было ему незнакомо.

— Как может куча железяк что-то хотеть и чего-то не хотеть?! — Лицо сенатора с каждой минутой приобретало все более яркую окраску. В пылу он не заметил, как Циммерман тихонько отключил связь с кораблем.

— Вы отдаете себе отчет, — гудел сенатор, — что одна голова у этой штуковины стоит шесть миллионов долларов? А вы мне заявляете, что создали не робота, а… какую-то кисейную барышню! — Милбурн перевел дух. — Вы можете перепаять проводок или что-нибудь в таком роде?

— Это можно, — терпеливо объяснил Циммерман, — но тогда у него не будет нормальных человеческих реакций. Гермес запрограммирован на то, чтобы чувствовать боль, усталость, страх, беспокойство. Сейчас он просто боится, что никогда не сможет вернуться обратно. Я должен признать, что это вовсе не исключено. Гермес сам до этого и додумался.

Сенатор почувствовал, что может сойти с ума. Подобные проблемы полностью выходили за рамки его понимания. По мнению Милбурна, штуковина, которая засела на корабле, была чем-то вроде усовершенствованного пылесоса и должна вести себя прилично, выполнять приказания владельца. В данном конкретном случае следовало, конечно, признать, что перед «пылесосом» поставили необычные и сложные задачи, но Гермес — это машина, и ни о каком непослушании не может быть и речи.

Потеряв терпение в борьбе со вселенской глупостью, Милбурн двинулся к двери, распахнул ее и обратился к доктору Циммерману с прощальной речью:

— Я поддержал ваш проект, и мое председательство зависит от его выполнения, доктор Циммерман. А вы срываете работы! Вашего бюджета на следующий год не хватит даже на бумажный самолетик.

Дверь за председателем комитета захлопнулась, и у Циммермана не оставалось никаких сомнений в необходимости решительных действий.

— Тримбла на «Стардаст»! Пусть вразумит этого… робота! — рявкнул Циммерман на техника. — И пошевеливайтесь — приближается гроза.

На улице действительно хмурилось. Казалось, погода была солидарна с праведным гневом сенатора. Небо заволокли черные тучи, издалека доносились раскаты грома.

Через секунду Том Тримбл уже получил приказ Циммермана. Он тут же вскочил на погрузчик и сломя голову понесся через взлетную полосу к «Стардасту». Пока он ехал, небо окончательно потемнело, гром гремел над самой головой. Том беспокоился, успеет ли он добраться до корабля перед тем, как разгуляется непогода. Прибыл он как раз вовремя. Надел пластиковые ботинки, чтобы пыль не попала внутрь корабля, и вошел в лифт. Вскоре он уже был около главного пульта управления, где и нашел Гермеса. Тот стоял у окна и наблюдал за буйством природы. Том почувствовал острую жалость к своему несчастному творению, однако он тут же поглубже запрятал свои эмоции и преисполнился решимости выполнить возложенную на него миссию. В конце концов, его двойника только для этого полета и собирали!