Солнечный луч коснулся его лица и он зажмурился, ослепленный сиянием. «Пора вставать.» Сергей спрыгнул босыми ногами на холодный дощатый пол и осмотрелся. Он был один. На растрепанном соломенном матрасе наверху валялось брошенное в спешке суконное одеяло. Маша давно ушла в колхоз зарабатывать трудодни. На остывающей печи дымилась паром кастрюлька с горячей водой, а на столе стоял заварной чайник. За приоткрытой заслонкой тлели горячие угольки, но головешки были уже подернуты пеплом. Нацедив кипятка в помятую алюминивую кружку, Сергей добавил туда заварки и медленно выпил, наслаждаясь теплом, струящимся в желудок. Хорошие, свежие мысли роились в его голове, зовя к действию. Ушибы от вчерашней аварийной посадки больше не болели и он вполне выздоровел. «Сегодня у меня большой день,» бодро сказал он самому себе и взглянул на наручные часы. Глаза его выразили смущение и конфуз. «Как бы не опоздать!» Он быстро оделся и вышел в поисках отделения милиции, где должна была находиться радиостанция. Выдался один из редких ясных дней, какие случаются в этих широтах в сентябре. На бледно голубом небе было ни облачка. Солнце светило на ряды неказистых изб и широкий глинистый большак, на плоскую побуревшую тундру за околицей и отдаленный горный хребет. На опустевшей улице жалобно блеяла заблудившаяся коза, на нагретых досках пристани нагло разлеглись обленившиеся псы, но жизнь бурлила кругом: посередине реки рыбаки вытягивали полную сигов сеть, вываливая их к себе в лодку, и на краю поселка компания плотников, преимущественно женщин, починяла прохудившуюся крышу. Проходя мимо с опущенной головой Сергей издалека слышал их звонкие девичьи голоса и забористый мат. Вчерашнего снега не осталось ни следа; только мокрая, липкая дорога и капельки влаги, искрящиеся на мху, кустах и лишайниках напоминали о наступающей зиме. Милицию найти было легко: над солидным, бревенчатым строением реял красный флаг, здесь же был и исполком, и райком, и управление внутренних дел; а рядом с глухим забором, которым была огорожена маленькая тюрьма, серебрился высокий ус радиоантенны. Дежурный в прихожей объяснил, где найти Эрчима. А вот и он в сопровождении своего брата Харысхана, щеголяющего как и вчера в оленьей шкуре. Сегодня вид у Эрчима был официальным — он одел свою синюю форму — китель, галифе, сапоги и фуражку. Все трое обменялись рукопожатиями. «Здравия желаю, тов. командир! Готовы к радиосвязи?» «Так точно,» Сергей широко улыбался, хотя внутри себя чувствовал холодок. Они прошли в боковую комнату без окон. Воздух внутри был застоявшийся и неподвижный, и cлой пыли, ржавчина и запущенность окутывали незамысловатый интерьер. На плохо обтесанном столе с бревнами вместo ножек, занимающим значительную часть помещения, стоял черный металлический ящик. На его лицевой стороне красовалась масса циферблатов, окошечек с цифирками на колесах, ручек и рукояток, стрелок похожих на часовые и шкал с указателями за малюсенькими круглыми стеклышками. «Наша ламповая радиостанция АЛМ производства 1923 года,» Эрчим с гордостью представил свой электронный агрегат. «Собрана и испытана на номерном заводе в Москве. Получена от совнаркома пять лет назад. Очень мощный радиоцентр. Работает на длинных волнах в любое время суток и в любую погоду. Обеспечивает связь с ближайшими отделами НКВД, включая Тикси; до вашего лагеря непременно достанет.» «Лады!» Сергей с восторгом пожал ему руку. «Вызывайте Иван Иваныча. Он будет рад услышать мой голос. Начинайте! Кто у вас радист?» C вытянутой рукой Харысхан вышел вперед и повернул выключатель. Эффект был оглушающий. Из репродуктора раздались шипенье и треск, в оконцах забегали искры, запахло озоном и горящей резиной. «Настраивайте на частоту приема 54.8 кГц,» посоветовал Сергей. Эрчим перевел. Приплясывая и напевая его брат поворачивал курсоры и индикаторы. Репродуктор отвечал писком, курлыканьем и клохтаньем. «Попало,» Эрчим значительно взглянул на Сергея. «Вызывайте лагерь. Можете передавать.» Сергей подошел к микрофону. Ему было не по себе. «Иван Иваныч, вы меня слышите? Говорит капитан Хлопков. Прием. Есть,» азартно сказал Сергей. «Тов. полковник вышел на связь.» Он прислушался. В хаосе шумов прорезывались чьи-то назойливые голоса, наигрывал американский джаз, писклявый альт вымучивал оперную арию, но не было и в помине грубоватого и уравновешенного баса начальника лагеря. Ну, почему же? Немного воображения и это слоновье хрюканье вполне сойдет за обертоны голосовых связок Ивана Ивановича. Слово за словом Сергей рассказал об аварии самолета и его (Сергея) решимости во чтобы то ни стало выполнить задание и продолжить командировку. В ответ ничего, кроме писка, визга и мяуканья космических глубин. «Разрешение получено! Благодарю вас, тов. Иванов! Есть проявлять бдительность! Так точно!» Послушав еще немного он отошел от ящика. «Больше не нужно?» угодливо осведомился Эрчим. «Все в порядке. Командование управления внутренних дел выражает вам благодарность.» Эрчим вытянулся, козырнул и скороговоркой пробормотал по-якутски. Харысхан подошел и выключил агрегат. Наступила блаженная тишина. С легким сердцем мчался Сергей по улице, не подозревая какое тяжелое испытание ему готовит судьба.

Дидрих Эртц был убийцей, сыном убийцы и из породы убийц, потому то в начале войны он пошел в SS Einsatzgruppen, где нашел себя среди ему подобных. Но еще он любил приключения. Массовые казни населения он выполнял автоматически и без огонька, ему наскучило, и когда абвер предложил ему подобную работу, но с долей фантазии, он сразу согласился. Ростом 185 см и весом 90 кг, широкоплечий и мускулистый, с голубыми глазами и светлыми кудрями, он представлял собой картинку с плаката о расовом превосходстве. Инструкторы абвера научили его приемам единоборства и самозащиты, ночной стрельбе и обращению с холодным оружием, применению ядов и взрывчатки. Боевое крещение и опыт он получил в сентябре 1943 года в горах Гран Сассо, спасая итальянского диктатора Б. Муссолини. За эту операцию Дидрих в числе других получил повышение в чине и медаль. Он был в Голландии, охотясь за городскими партизанами, когда пришел приказ срочно отправляться в Советское заполярье для поимки русского шпиона на секретной базе. Ему дали напарника, снабдили биографией Сергея, списком его родственников и фотографиями в фас и профиль. Дидрих и Гюнтер прибыли в пункт Икс и приготовили шпиону засаду, но хитрый лис почуял опасность и удрал на самолете в последний момент. «От меня так просто не уйдешь» приговаривал Дидрих, идя по следу. Из допроса пилота угнанного Хейнхеля он узнал, что бензина было только половина бака, и этот факт позволил ему вычислить возможное место посадки. «Выжил ли русский приземление вне аэродрома? Убит или ранен?» раздумывал Дидрих. Часами oн рассматривал карту Якутии и бассейна Лены, пытаясь понять логику беглеца и гадая, куда он мог спрятаться. Oбоснованно он высчитал, что наиболее вероятным местом собрать сведения о дальнейшей судьбе Кравцова может стать село Дюсюр. На моторной лодке Дидрих и Гюнтер отправились вверх по реке. Ни тот, ни другой не знали ни русского, ни якутского и полагались лишь на наблюдения, свою силу, отвагу, и здравый смысл. Во время высадки на отмель случилась неприятность — его партнер сошел в мелководье первым, но провалился в глубокую канаву, долго в ней барахтался и вынужден был достигать берега вплавь в ледяной воде. Гюнтера колотил озноб и боль в вывихнутой лодыжке была невыносимой. С побелевшим лицом и крепко сжатыми губами бедняга тихо стонал. Они расположились на берегу в двухместной палатке, но огонь не разводили из боязни нарушить конспирацию. Дидрих понимал, что вылечить Гюнтера в тундре невозможно и он стал для него обузой. Решив, что справится сам, Дидрих без лишних колебаний зарезал партнера. Столкнув тело в реку и спрятав лодку в буераке, к утру следующего дня Дидрих достиг окрестностей Дюсюра и залег на пригорке, осматриваясь. В бинокль он наблюдал сельскую жизнь, рыбаков на Лене, собак на пристани, плотницкую команду на крыше и Сергея, торопливо шагающего по пустынной улице. Безмолвно Дидрих крался за ним, каждый шаг его уверенный, точный и угрожающий, но близко не приближаясь и оставаясь незамеченным до самого момента атаки.