«Иван Самойлович! У нас сложилась такая ситуация, что сейчас мы воюем с вами, однако скоро начнется 3-я мировая война и Советский Союз будет воевать против США и Великобритании. Соответственно, американцы придут к нам, как завоеватели. И мы, националисты, и вы, коммунисты, будем воевать против общего агрессора. Так что давайте договариваться».

Грушецкий мог бы просто выбросить это письмо, но он дал таки ему ход: с сопроводительной запиской отправил первому секретарю ЦК КП (б) Украины Никите Хрущеву. А тот, вероятно, даже не читая, отправил письмо из УПА… в архив, где оно и было обнаружено в середине 90-х. Хрущева, как я догадываюсь, как и всю подобную ему компартийную шушеру просто трясло похмельной трясучкой от одного упоминания об Украинской — подлинно народной, повстанческой арии.

Молодогвардейцы из Вольнянского района

Как и во многих-многих наших селах, в Райском тоже есть обелиск в память о погибших на фронте земляках. Находится он под на зеленой-зеленой поляне, под зелеными косами юной ивы, олицетворяющей Жизнь, дарованную нам Господом.

На плитах обелиска много фамилий. Есть и фамилия отца Ивана Грушецкого. И еще десятка жителей села, которые, как и Самойло Каленикович, не воевали, но… были отмечены боевыми наградами. Посмертно.

Оказывается, в 1942 году в Райском действовала молодежная подпольная организация — вроде краснодонской «Молодой гвардии». Возглавлял ее Евдоким Дьяченко, привезший из Запорожья радиодетали и собравший из них радиоприемник. Принимая сообщения Левитана, подпольщики распространяли их в виде листовок, информируя сельчан о происходящем на фронте.

Еще они собирали оружие — что-то удавалось умыкнуть у стоявших в селе румын-мародеров, что-то найти на месте недавних боев — при отходе Красной Армии. А на 22 августа 1942 года молодогвардейцы Райского назначили… восстание в селе. Эти пацаны — некоторым из них было всего лишь 17 лет, намеривались перебить полицаев и румынских солдат и выдвинуться в сторону фронта, к своим.

План дерзкий, но вполне осуществимый. Если бы подпольщиков не выдала полицаям местная девушка, знавшая о готовящемся в селе. И рано утром 22 августа в Райском начались аресты.

Взяли всех. И всех расстреляли.

Вечная вам память, ребята!

Почти покушение на главу УССР

Чтобы не заканчивать рассказ о Райском на грустной ноте, поведаю еще одну историю, услышанную от Аллы Лукьяновны Сидоренко, о которой я уже упоминал.

Алла Лукьяновна, кстати, в свое время лично привезла из Киева [находящийся сейчас в школьном музее] бюст Ивана Грущецкого, переданный в дар землякам семьей Ивана Самойловича. А еще она с супругом, который в семидесятые годы возглавлял местный колхоз, принимали у себя дома главу УССР.

Стол сервирован был, по словам Аллы Лукьяновны, по высшему разряду: все, что Бог послал общепиту Вольнянска, в наличии имелось. А в какой-то момент застолья Иван Самойлович, захмелев, откинулся на спинку стула — а он был клееным, и… загремел на пол — развалился под ним стул.

Оглядываясь на окно и, сунув руку в карман — за пистолетом, видимо, к нему тут же подскочил телохранитель, готовый вступить в бой с тайными врагами босса. Однако Иван Самойлович, видимо, пребывая в хорошем настроении, инцидент не стал расценивать как покушение на главу УССР, а весело заявил:

— Ну, хозяйка, теперь я твой должник. Буду знать, что тебе нужно подарить стул вместо сломанного.

— Не подарил, наверное? — предугадываю я дальнейшее развитие событий.

— Конечно, нет! — отвечает моя собеседница и мы вместе смеемся.

[Фото Сергея Томко]

Знаток истории Райского и близлежащих сел, Заслуженный учитель Украины Алла Сидоренко у бюста своего земляка

Альбом о подпольщиках Райского. Хранится в школьном музее

История 25-я. Двойник киноактера Николая Рыбникова

ЖИТЕЛЬ самой что на есть сельской глубинки Петр Доля не может без слез смотреть старый, снятый в Запорожье фильм «Весна на Заречной улице», в работе над которым он тоже — вместе с запомнившимся зрителям актером Николаем Рыбниковым, принимал участие

«Для массовки меня отобрали одним из первых»

Сразу замечу: Петр Иванович снялся всего в нескольких эпизодах навсегда запавшей ему в душу «Весны…». В каких, он потом сам расскажет. Я пока о другом хочу сказать: несмотря на то, что во время съемок фильма он был человеком из массовки, именно на него обратил внимание ставший знаменитым после «Заречной улицы» киноактер Николай Рыбников. Очень уж они были похожи. И внешне, и манерой поведения. Даже фуражка на герое Николая Рыбникова Саше Савченко в фильме сидит точно так же лихо, как на его двойнике из жизни Петре Доле. Петр Иванович ее по сию пору так носит. Об этом в его Тарасовке, что в Пологовском районе Запорожской области, каждый, знающий его, подтвердит.

— Только для фильма Николай Рыбников, — уточняет Петр Иванович, — на другой бок фуражку чуть-чуть сдвинул.

— Чтобы этим от вас отличаться? — в шутку добавляю я.

— Ну да! — поддерживает мой тон собеседник.

— А как вообще вы попали на съемочную площадку?

— Из Пологовского района в Запорожье я уехал, когда мне не было семнадцати лет. В городе поступил в школу ФЗО, действовавшую при «Запорожстали», и стал учиться на каменщика огнеупорной кладки. А в начале 1956 года на «Запорожсталь» приехала съемочная группа — надумали «Весну на Заречной улице» снимать у нас. Для участия в массовых сценах на заводе стали набирать людей. Но не всех брали, а по преимуществу тех, кто участвовал в художественной самодеятельности. А я участвовал со школьной скамьи. Артист еще тот был, как говорится! Видимо, поэтому меня для массовки отобрали одним из первых. А потом кто-то обратил внимание, что мы с главным героем очень похожи. Иной раз нас даже путали. Бывало, слышу за спиной: смотри, смотри, Николай Рыбников идет. А это я шел.

— А сам актер признавал вас за своего двойника?

— Да, признавал. И когда потом, много позже, приезжал, не забывал поинтересоваться: а где, мол, Петр Иванович, как он? Ну а на мою фуражку он сразу обратил внимание. И тоже стал ее носить.

— Как на съемочной площадке он держался? И в общении каким он был?

— На съемках он вел себя по-особенному: ни с кем не общался. При встрече же, поздоровавшись, мог парой слов переброситься, не больше. Всего себя отдавал работе.

— В каких сценах вы снимались, напомните читателям.

— На пешеходном мосту, например, снимался — это когда рабочие идут со смены. Я там в своей фуражке, рядом с Рыбниковым. Иду за хлопцем, который все время в фильме на гитаре играет. И возле пивного ларька попал в кадр — в начале картины. Герои фильма пива заказывают, а я из-за угла выглядываю. По сей день без слез не могу смотреть эти сцены. Хотя почти шестьдесят лет прошло.

— За съемку в массовке вам платили?

— По три рубля.

«Надо было не увольняться, а остаться на заводе»

— Как сложилась ваша судьба после фильма? Так и остались на «Запорожстали»?

— Мало я на комбинате отработал. И вот почему. Столкнувшись в работе с безобразиями, царившими одно время на «Запорожстали», я написал о них письмо в Москву, заручившись, разумеется, поддержкой своей смены. И, отправив письмо за своей подписью, уехал к себе в Пологовский район в отпуск. А когда вернулся, не узнал завод: все на нем бурлило. И к директору меня вызывали, и в обком партии — я же с партбилетом был, и даже в КГБ. Чуть ли не врагом народа сделали. И, что самое неприятное, моя смена от меня отказалась: дескать, без нашего ведома жалобу отправил. Ну и предложили мне написать заявление об увольнении. И я написал. В этом, понимаю сейчас, была моя ошибка.