Вытянувшись на своем темно-синем ложе, Бьянка смотрела в потолок. Точнее, она смотрела сквозь него, пытаясь справиться со своим гневом на этого тупого и бессердечного человека, который так жестоко обошелся с ней недавно. Шишка у нее на голове все еще болела, однако эта боль не шла ни в какое сравнение с теми страданиями, которые испытывала ее душа. Обхватив руками колени, Бьянка пыталась заставить себя забыть те ощущения, которые она испытала, когда Йен прижимал ее к своей груди, дотрагивался до ее бедер, целовал ее губы. Ее едва не затошнило при воспоминании о том, как она, обнаженная, попросила его заняться с ней любовью. Какой же дурочкой она была, вообразив, что он испытывает к ней какие-то чувства, кроме отвращения! Впрочем, граф развеял ее иллюзии на этот счет. Смущение уступило место гневу: он возбуждался, манипулируя ею! Ему и в голову не приходило заниматься с ней любовью — нет, он всего лишь играл с ней, потешался над ее неопытностью.

Лишь мелодичный звон часов да слабые лучи утреннего солнца, пробивающиеся сквозь тяжелые портьеры, напомнили ей о времени. Бьянка вздохнула и потянулась. Ей надо было встать и одеться, но она чувствовала, что не в состоянии сделать ни то ни другое.

Увы, бежать ей некуда, напомнила себе Бьянка. Ее побег, если он даже удастся, будет воспринят Йеном как подтверждение ее вины. Она должна остаться и доказать свою невиновность. Пока же ей остается разгадывать загадку убийства.

Бьянка попыталась сосредоточиться на своих открытиях, сделанных за прошлую ночь.

Закрыв глаза, Бьянка попыталась представить себе комнату Изабеллы, какой та была, когда она впервые вошла туда. У дальней стены — резной дубовый сундук с приданым, широкая кровать у правой стены, напротив — бюро, над которым висело зеркало. Она припомнила, что зеркало висело так, что сидевший за бюро человек не мог увидеть своего отражения в нем, а потом ей пришло в голову, что его повесили так нарочно, чтобы видеть с кровати. При мысли об этом Бьянка залилась краской, а потом подумала, как замечательно было бы, с одной стороны, видеть отражение скульптурного тела Йена в зеркале, а с другой — ощущать на себе его тяжесть.

— Я теряю голову! — вскричала девушка. — Этот человек меня с ума сведет.

— Забавно, синьорина Сальва, но, кажется, подобным же образом вы действуете на него. — Добрый голос, раздавшийся от дверей, был неожиданным, но знакомым. Как только Франческо и Роберто вошли в комнату, Бьянка села, радуясь, что не поленилась прошлым вечером надеть ночную сорочку.

— Йен сегодня утром тоже не в духе, — заговорил Франческо. — Он уже довольно давно бушует. То кричит, что всех слуг надо обезглавить, то демонстративно посматривает на какие-нибудь пылинки. Я уж много лет не видел его таким… — Голос Франческо стал тише.

— Два года, — добавил Роберто.

— Он послал вас, чтобы убедиться, что я не сбежала, или я могу быть вам чем-то полезна? — переспросила девушка, стараясь говорить как можно мягче.

— И да и нет. Мы пытались оказать вам услугу, но никак не могли договориться о том, как это сделать. Вчера вы просили, кажется, расторопного паренька. Поскольку мы так и не смогли прийти к единому мнению, то решили привести к вам сразу двух — на выбор. — С этими словами он распахнул маленькую дверцу в углу комнаты, которую Бьянка прежде не замечала, и в спальню вошли два молодых человека.

Они были так непохожи друг на друга, как только могут быть непохожи две противоположности. Один был примерно возраста Бьянки, высокий, мускулистый и очень привлекательный. Она внимательно оглядела его одежду, подумав, не заменит ли его костюм тот, что она потеряла прошлой ночью. Молодой человек шагнул к ней раскрепощенной походкой и смерил ее сладострастным взглядом, приняв ее внимание к его одежде за внимание к тому, что пряталось под ней.

— Я готов выполнить любое ваше приказание, — многозначительно проговорил он.

Внимательно оглядев юношей, она хотела было что-то сказать, но тут Франческо шепнул ей на ухо:

— Похоже, вы заинтересовались этим кандидатом. Могу ли я отослать второго?

Внезапно поняв, как выглядела со стороны, Бьянка густо покраснела.

— Нет, вообще-то меня совсем не заинтересовал этот парень, — поспешила заявить она. — Мне просто нужен был мальчик на побегушках, и… — Замолчав, Бьянка повернулась ко второму.

Этому юноше на вид было не больше тринадцати лет, из-под курчавой русой шевелюры внимательно смотрели серьезные глаза цвета ореха. И вдруг он узнал ее. Быстро заговорив, паренек бросился к кровати:

— А я знаю, кто вы такая. Вы — та самая докторша, которая вылечила мою тетушку Марину. Она болела, и все говорили, что она умрет и что все зависит только от Бога, а потом вы пришли к ней и помогли ей. Тете сразу стало легче. — Заметив ее смущение, юный гость добавил: — Я бы и раньше узнал вас, но вы тогда еще не были такой старой.

— Ты тоже, — улыбнулась Бьянка. Наморщив лоб, Бьянка попыталась вспомнить мальчика, как внезапно ее поразила одна мысль. — Но послушай! Как ты можешь помнить, что было шесть лет назад?

— А я вообще все помню, — спокойно ответил парень. — Мне достаточно один раз увидеть или услышать что-нибудь, чтобы это навсегда запечатлелось у меня в голове.

— Да что ты! Все-все? — с недоверием спросила Бьянка. — Ты правда запоминаешь все, что видел или слышал?

Казалось, мальчика даже обидели ее слова. — По пути сюда мы поднялись на шестьдесят две ступеньки и сделали сто сорок шагов. Дорогу нам освещали тридцать две лампы, я видел пять пыльных картин, и на всех изображены женщины. Мы прошли через восемь дверей, шесть из которых с замками, включая и дверь в вашу комнату, которую нам пришлось открыть с помощью ключа. Ключ был бронзовым с четырьмя желобками — тремя с одной стороны и одним с другой. Первыми вашими словами, которые я услыхал, были слова: «Я теряю голову! Этот человек меня с ума сведет». — Помолчав, паренек указал на Франческо: — «Забавно, синьорина Сальва, но, кажется, подобным же образом вы действуете на него». Мне продолжать?

Бьянка, Роберто и Франческо изумленно уставились на него, потеряв от удивления дар речи. Паренек, привыкший к подобной реакции на его способности, улыбнулся. Бьянка первой пришла в себя.