Изменить стиль страницы

— Рихард, а какой факультет закончили вы?

— Философский, — почему-то ожесточаясь, буркнул он и выпил коньяк. От нее не ускользнула перемена в его настроении.

— И какую же наивысшую истину вы постигли на своем философском?

Он на секунду задумался, вновь наполнил рюмку.

— Рихард!

— Вы напрасно беспокоитесь, я не рассыплюсь из-за этой капли. Истину? Пожалуй, самую важную. Каждое утро напоминай себе: перед тобой вся жизнь — целый день. Проведи его как следует, — он перехватил ее насмешливый взгляд, насупившись, добавил: — И еще: в этом мире справедлив не тот, кто прав, а тот, кто может утвердить свою правоту.

— То есть сила — это и есть наивысшая истина?

— А вы видели когда-нибудь, чтобы побеждал слабый? Впрочем, есть одна слабость, перед которой беспомощна любая сила. — Рихард многозначительно усмехнулся. — Но это уже из другой области. За вас, Марта!

Она зябко повела плечами, откровенно посмотрела на часы.

— Боитесь опоздать? — Лосберг заметно пьянел. Его лицо побледнело, лоб покрыла легкая испарина.

— Ну вот, — досадливо проговорила девушка. — Я так и знала. И вы еще собираетесь вести машину?

Он попытался отшутиться:

— «Джигиту лишь бы ногу в стремя…»

— Ай, бросьте! — Марта решительно поднялась. — Предупреждала же…

— Да, кажется, я немножечко того… — виновато забубнил он, — Слишком много впечатлений сразу.

Марта немного смягчилась, проговорила миролюбивей:

— Что же нам делать?

— Что? — озорная искра промелькнула в его глазах. — А почему бы вам самой не сесть за руль?

— Вы с ума сошли!

— Ничуть. Через десять минут будете водить машину, как заправский шофер.

… — Еду! — в азарте крикнула Марта, намертво вцепившись пальцами в рулевое колесо.

— Конечно, едете, — улыбнулся Рихард, придерживая баранку правой рукой.

Другую руку он положил на спинку водительского сиденья и слегка придерживал девушку за плечи. Но Марта ничего не замечала — устремив перед собой безумный от счастья взгляд автомобильного неофита, она восторженно крутила руль. Машина медленно виляла по проселочной дороге, надсадно ревя двигателем.

— А теперь попробуйте выжать сцепление и переключить на вторую скорость… Вот сюда рычаг.

— Страшно…

— Ничего, решайтесь, — он положил свою руку на ее кисть. — Ну!..

Марта попробовала.

— Ага, получилось!

— Вы прирожденный шофер, — поморщившись, как от зубной боли, похвалил Лосберг. — Теперь газу добавьте.

Машина прыгнула, как лягушка, и покатила быстрее. Это вызвало новую бурю восторга. И вдруг девушка взвизгнула от страха — на дорогу, прямо перед машиной, выскочила корова.

— Тормоз! — крикнул Лосберг, перехватывая у Марты руль. — Жмите на тормоз! Отпустите руль!

Но Марта совсем растерялась и еще крепче вцепилась в баранку, мешая Рихарду объехать бестолково мечущееся животное. Потом их тряхнуло — в последний момент Лосбергу все же удалось резко вывернуть руль вправо — машина нырнула в кювет и с силой ткнулась в стоящее на обочине дерево. Мотор заглох. В наступившей тишине откуда-то сзади донеслось насмешливо-недоуменное мычание коровы.

Уже стемнело, когда Рихард, перемазанный до бровей, с безнадежным видом захлопнул капот.

— Вы очень на меня сердитесь? — виновато спросила Марта.

— Очень. Только не на вас, а на ту рогатую скотину. По-моему, это все-таки был черт. — Рихард обтер руки платком. — Побудьте здесь, а я сбегаю на шоссе, попробую поймать какую-нибудь машину.

— Может… нам пешком? — неуверенно предложила она.

— Двадцать километров? Как раз к утру будем дома. Ждите меня здесь, а если нападут разбойники или корова, сигнальте.

Марта вяло улыбнулась, и осталась ждать. Вдруг ей на руку упала капля — начинал накрапывать дождь.

Артур ждал ее возле Старой мельницы. Уже совсем стемнело. Но он все еще не хотел верить в то, что она не придет. Мерил и мерил шагами пустырь, заросший травой.

Дождь остервенело барабанил по крыше машины, хлестал по стеклам.

— Ну вот… Теперь вы меня проклинаете, — удрученно пробормотал Рихард. — Я вас втравил…

— За что мне вас проклинать… Сама виновата.

— Ладно уж, не казнитесь. Кто знал, что так все обернется? Как назло — ни машины, ни подводы…

Она тоскливо прислушивалась к шуму ночного ливня — он хлестал все сильнее.

— У вас, наверное, свидание? — сочувственно спросил Рихард. — Я вас здорово подвел. Но действительно — ни одной живой души.

Марта промолчала.

— Холодно, — поежился он и достал откуда-то плоскую флягу. — Не хотите глоток? Это ром.

— Нет, спасибо.

Лосберг отвинтил пробку, глотнул и тут же спохватился.

— Господи, какой же я осел! — он стянул с себя пиджак, накинул его на Марту. — Надевайте в рукава.

— Да не нужно… — ее начинала раздражать нелепость положения.

— Надевайте, надевайте, у вас уже зубы стучат. Или вы нервничаете?

Она снова не ответила.

— Слушайте, а что вы, собственно, так переживаете? Я понимаю, конечно, неприятно, по… В общем-то — ничего ужасного. Не встретились сегодня — встретитесь завтра. Или послезавтра. Может, все-таки глотнете капельку? — Он снова достал фляжку.

— По-моему, и вам достаточно, — сухо заметила она.

— А кто знает… — на этот раз он влил в себя порядочную порцию. — Кто знает, может, это сама судьба распорядилась? А? Увела вас с одного свидания и… привела на другое. Чертовский холод! Откуда таким льдом веет? — А-а, понимаю — айсберг! Послушайте, айсберг, а вы не схватите воспаления легких? Давайте хоть как-нибудь греться.

— Отодвиньтесь сейчас же! — рассердилась Марта. — Вы что, совсем ошалели от своего рома?

— Я давно ошалел, Марта… — теряя голову от ее близости, глухо заговорил он.

— Отодвинетесь или я выйду!

— Марта!.. — не в силах больше сдержаться, Рихард обнял ее за плечи, рывком притянул к себе. Несколько секунд шла молчаливая борьба. Наконец, девушка вырвалась и, влепив ему пощечину, распахнула дверцу, выскочила из машины. Лосберг бросился следом. Но пока обегал автомобиль, споткнулся, упал, потерял ее из виду.

— Марта! — кричал он в отчаянии, шлепая по грязи и лужам. — Ма-арта! Остановитесь!

Она стояла, прижавшись к дереву, затравленно дрожа. И когда он, крича и размахивая руками, тяжело протопал мимо, рванулась с места и изо всех сил бросилась бежать в противоположную сторону. Сквозь лес, сквозь ливень, сквозь тьму…

Озолс спозаранку хозяйничал на своем подворье. Ночной дождь наполнил воздух сочной влагой и терпким запахом разнотравья. Блестели в лучах раннего солнца лужи. Мимо прошло стадо, подгоняемое пастухом. В ожидании плотников Якоб тесал топором бревнышко. Дом потихоньку отстраивался — плотники собрали сруб, над стенами уже поднялись свежетесанные стропила.

Эрна молча поставила на верстак перед хозяином кружку с молоком, положила рядом кусок хлеба с жареным салом. Отложив топор, хозяин принялся за еду. Спросил как бы между прочим:

— На сеновале ночуешь? Не холодно одной?

— Тебе-то что? — нервно встрепенулась она. — Петериса нарочно в город услал?

Озолс неловко усмехнулся:

— Почему нарочно? Гвоздей же нет. А без гвоздя какая работа?

Эрна забрала пустую кружку:

— Хватит, Якоб. Побаловались, и довольно! Как бы беды не накликать. Коту забава — мышам слезы.

Она пошла. Озолс озадаченно посмотрел ей вслед, снова принялся было тесать бревно, но в это время за его спиной хлопнула калитка. Он обернулся, да так и замер с топором в руках. Перед ним стояла Марта. Насквозь промокшая, в изодранном, заляпанном грязью платье, изнемогающая от усталости.

— Ты? — изумленно пробормотал отец. — Где ты была?'

— Потом, папа. Я очень устала.

Он заметил пиджак Лосберга, и страшная догадка промелькнула в его глазах.

— Ты была с Рихардом?

Девушка только сейчас вспомнила об этом проклятом пиджаке. Брезгливо оглядела себя и крикнула, выплескивая накопившуюся ярость и отчаяние: