Маринка недовольно пожевала губами, буравя меня взглядом, но промолчала.
Уже почти месяц от Богданова не было ни слуху ни духу. Поначалу, я радовалась, но потом начала испытывать смутное чувство тревоги. Но его смыло волной злости, когда от него пришла смс. Довольно короткая, но наглая:
«Привет, детка. В пятницу вечером заберу.»
В пятницу как бы тридцать первое декабря. И в свойственной Богданову манере, моими планами на этот день он не поинтересовался. Впрочем, особых планов и не было по правде говоря. Мама давно уже зазывала новый год отпраздновать в кругу семьи, что мне не представлялось возможным. Ввиду того, что в маленькую квартиру на окраине города, к маме и отчиму приедет еще моя сводная сестра с тремя детьми. И после первой же рюмки начнет зудеть, что я, такая-сякая, с собственным бизнесом, при собственной жилплощади, а ей и детишкам не помогаю. Ее поддержит отчим, а мама будет грустно смотреть в стол.
А мне даже нельзя будет сказать, что пока она в свои четырнадцать перед всякими дебилами ноги раздвигала, я упорно готовилась к поступлению в экономический. И когда я начала создавать свой бизнес, пусть по началу малопродуктивный, с издержками и ошибками, она клянчила алименты через суд с третьего несостоявшегося муженька в свои двадцать с половиной?..
К друзьям зовущим в клуб, я еще подумывала сходить. Но смс Богданова все испортила.
Однако ж я, смиренно ждала его звонка в новогодний вечер. И он, как всегда, не подвел. Звонок на мобильный. Я выдержала двадцать секунд, и делая голос скучным, ответила.
- Выходи, детка.
Голос сатаны сочился соблазнительной патокой. И я, бросив взгляд в зеркало, оценивая свой умопомрачительный вид, накинула шубку на плечи и покинула квартиру.
Лешка стоял у капота, положив на него локти и облокотившись спиной. Снова в своем стиле. Очередное приталенное полупальто, шикарная рубашка, отглаженные брюки и лаковые туфли, начищенные до зеркального блеска. Бандаж сняли, и теперь ничего не напоминало о том, что месяц назад на него было совершено покушение.
Он улыбнулся, когда я вышла из подъезда, и вразвалочку подошел ко мне. На меня дохнуло его парфюмом и флюидами. Сердце отчего-то пропустило удар, а кончики пальцев стало покалывать.
- Я скучал, сука. – Подойдя вплотную и резко прижал меня к себе, выдохнул он, склонившись к моим губам. – Неужели так сложно набрать мой номер?
- Зачем? – нагло глядя в сапфировые глаза, я сдержала порыв прижаться к так близко расположенному телу сатаны.
- Какая же ты су-у-у-у-у-ука, детка. – Не сказать, чтобы его тон был особо осуждающим, он склонился ниже, пытаясь взять мои губы в плен, но я вертко увела голову.
Лешка усмехнулся, и уже резко, до боли, сжал меня в объятиях, скользнув горячими губами по скуле. Вызвав во мне ответный иррациональный жар в венах.
- Сегодня ты от меня не уйдешь, детка. Я сорву стоны с твоих губ.
- Богданов, не наглей. – Урезонила его я, бесполезно пытаясь взять под контроль свое тело, тающее под ним. - Я ведь никуда не поеду тогда.
- Поедешь, сука, - почти мурлыкнул он мне на ухо. – Уговор еще в силе. Начнешь выебываться – я тебя прямо сейчас в машине отымею. И хуй я клал на все обстоятельства.
То, что ему неймется, было ясно видно. Он не отлипал от моих губ всю дорогу, пока Тахо вел его водитель. Пару раз он действительно прошел по грани. Резко отстранился и откинув голову на сидении, мучительно восстанавливал дыхание. А у меня даже не получалось свести ноги. И единственное, чего я боялась, что после меня следы на сидении останутся – настолько сильно я возбуждалась от его поцелуев и достаточно грубых объятий.
- Как же я тебя хочу… - негромко прошептал мне в ухо Лешка, зарываясь лицом в завитые локоны. – Никогда и никого так не хотел… мне просто башню рвет…
Я раз за разом сдерживала глупое «да». Чего греха таить: секса в этом ублюдке было чуть ли не больше, чем сатанинского наследия. Да и целовался он так, что у меня сердце замирало, и ноги сами собой раздвигались. На мысли все время приходил момент, когда я его отмывала в душе. Как он откинул голову… как рвано выдохнул… как дрогнули темные ресницы, скрывающие подернутый поволок взгляд сапфировых глаз… Он был беспощадно прекрасен тогда. Настолько, что мне хотелось увидеть это снова. Раз за разом.
Еще кое-что знатно грело душу и самолюбие – мужик так сходит с ума только на фоне голода. На фоне жуткого голода. Я по молодой дурости парня из армии ждала, и знаю что это такое – изголодавшийся по женскому телу мужик. Но в особенности опьяняло то, что эта сволочь тосковала именно по мне. Ему даже не нужны были пошлые прикосновения к моей груди или ягодицам. Он, почти тридцатилетний мужик, сходил с ума просто от того, что я отвечала на его жадные поцелуи. То, что его крыша временами текла, ощущалось довольно четко. Это чувствовалось. Во всем. В каждом его движении. В каждом взгляде. В хриплых выдохах, когда я, потеряв всякую осторожность, прикасалась губами к его шее. И скажи я сейчас ему одно короткое «да», я бы неделю не то чтобы ноги свести бы не смогла, а ходила в раскоряку и по стеночке.
Но мы уже прибыли к мету назначения, когда я, не выдержав, запустила руки под его рубашку, оглаживая гладкую кожу пресса и груди. Когда я сжимала горло, откинувшего голову на сидении назад агрессивного хищника, полностью покорного в моих руках, его водитель сообщил, что мы приехали. Я глухо рыкнула от негодования, а сатана тихо рассмеялся.
- Хорошо, Петь. – Выверенный голос Богданова резанул по ушам. – Завтра в два жду.
Лешка вытянул меня из машины на морозный ветер. Я зябко поежилась, и он, проявив необычную для него заботу, запахнул на мне шубку. Окинул взглядом двухэтажный бревенчатый дом за высоким кованным забором в секторе элитных дач, и приглашающе кивнул на входную дверь ворот.
Я, покорно поддавшись его мягкому подталкиванию направилась к входной двери. Внутри двор был прекрасен. Снег убран и из-под слабого настила поземки проглядывал вечно зеленый газон. Каменная дорожка, ведущая к деревянному бревенчатому крыльцу дома почищена и присыпана песком.
Я неторопливо оглядывалась. На подъездной дорожке у широких ворот под брезентом стояла Зиминская Ауди, БМВ Антона и еще пара незнакомых машин. Я оглянулась на Богданова, и он мне улыбнулся. Не так как всегда. Без сарказма и ухмылки. Примерно так, как улыбался Сашке Зиминой.
Дверь на крыльце распахнулась и Славкина жена, напоминавшая белокурый вихрь скатилась по ступеням к нам.
- Настя! – обрадованно, совершенно искренне обняла меня она, а я, несмотря на всю свою подсознательную ревность, так же дружелюбно обняла ее в ответ. – Наконец-то! А то Лешка херню всякую городил! Дескать не зна-а-а-а-ает он, с кем приедет, не зна-а-а-а-ает согласишься ли ты!...
Я приподняв бровь обернулась. Сатана, недовольно поджав уголок губ, пожал плечами. Дескать, он вообще не в курсе, что несет Зимина. Я, закатив глаза, покачала головой.