Все это лето две антилопы, большая и маленькая, бродили вокруг моего дома. Иногда между их посещениями проходили две или три недели, но затем мы видели их каждый день. В начале следующего сезона дождей слуги сказали, что Лулу вернулась с новым теленком. Сама я его не видела, потому что теперь они уже не подходили к людям так близко, как раньше, но позднее мне встретились в лесу три бушбока.
Связь между моим домом и Лулу с ее семьей не прерывалась много лет. Бушбоки часто бродили возле дома, они выходили из леса и возвращались туда, словно угодья фермы были его продолжением. Обычно они появлялись на закате и сначала мелькали в лесу среди деревьев, точно изящные темные силуэты на темно-зеленом фоне, однако, когда они выходили пастись на лужайку, их шерсть горела в лучах заходящего солнца, как начищенная бронза. Одной из них была Лулу; мы знали это потому, что она приближалась к дому неторопливо и спокойно и только настораживала уши, если подъезжал автомобиль или мы со стуком открывали окно, да и собаки ее узнавали. С возрастом ее окраска стала темнее. Однажды я привезла на ферму приятельницу и когда автомобиль остановился перед домом, на террасе три бушбока лизали соль, приготовленную для коров.
Любопытно, что среди антилоп, приходивших к моему дому, не было ни одного самца, если не считать первого крупного бушбока, бваны Лулу, который в первое лето ее возвращения стоял под капским каштаном, высоко подняв голову. По-видимиму, мы соприкоснулись с лесным матриархатом.
Моими бушбоками заинтересовались охотники и натуралисты, старший лесничий специально приезжал за ферму, чтобы их посмотреть. Какой-то журналист написал о них в газете «Ист Африкэн стандарт».
Те годы, когда Лулу и ее родичи приходили к моему дому, были счастливейшими из всех прожитых мной в Африке. Вот почему мое знакомство с лесными антилопами я воспринимаю как чудесный подарок Африки, как знак ее дружбы. В нем была вся страна, добрые предзнаменования, древние легенды — и песня:
«Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических».
Каждому свое
Разнообразие антилоп дает им, в частности, то преимущество, что разные виды питаются корой и листьями разных деревьев и кустов или же объедают листья одних и тех же растений, но на разной высоте, а у антилоп, питающихся травой, разные виды ощипывают ее до разных уровней. Таким образом, кормовой конкуренции не возникает и различные животные могут в большом числе обитать бок о бок, не истощая пищевых ресурсов местности. Например, овес византийский идет в пищу и гну, и топи, но, поскольку они предпочитают разную степень зрелости овса, конкуренции между ними не возникает.
Такие антилопы, как импала (внизу), газели канна, во время дождей, когда много молодой травы, щиплют ее, а в остальное время года объедают кору и сочные почки.
Словно стоя на цыпочках, геренук тянется за лакомыми веточками на вершине колючего кустарника. По строению зла непохож на других антилоп. У него непропорционально длинные шея и ноги, почему его и прозвали «жирафовая газель». Обе эти особенности, вероятно, объясняются тем, что он, как и жираф, преимущественно питается верхними ветками кустарников.
Треугольные копыта помогают геренуку прочно стоять на земле во время его акробатических упражнений при доставании корма.
Владыки дорог
Дважды в год косматобородые гну совершают чуть ли не самые внушительные марши, какие только можно наблюдать в царстве дикой природы. С наступлением сухого сезона в начале июня огромные стада численностью до ста тысяч особей движутся плотными колоннами (справа) длиной в километры и километры из южной части равнин Серенгети в северную их часть, где много воды и корма. В ноябре гну поворачивают и следом за газелями и зебрами бредут назад на юг по выбитым копытами тропам, которые с воздуха напоминают шоссейные дороги.
Почти по-военному правильной колонной гну переходят вброд озеро в Серенгети (справа). Во время этой миграции на юг за гну, как мародеры за армией, следуют хищники и пожиратели падали: львы, шакалы, гиеновые собаки, гиены и стервятники, которые питаются отбившимися или погибшими телятами, а также больными или дряхлеющими взрослыми животными, уже неспособными держаться наравне со стадом.
Отрывок из книги Джорджа Шаллера «Золотистые тени, быстрые копыта»
Изучая львов для своей книги «Золотистые тени быстрые копыта», зоолог Джордж Шаллер наблюдал поведение и других животных, обитающих на равнинах Серенгети, в том числе гну. Шаллера особенно поразили миграции этих антилоп, целеустремленность и плотность стада на марше.
Гну — антилопа, скроенная весьма своеобразно: так и кажется, что ее сшили из отходов какой-то эволюционной мастерской. Морда у нее массивная и тупая, а косматая белая борода и шишковатые загнутые рога придают ей брюзгливый вид. Ее жесткая черная грива так редка, что создаётся впечатление, будто антилопа пытается компенсировать это с помощью поперечных черных полос на шее, словно лысеющий щеголь, желая замаскировать плешь, исчертил ее черными штрихами вместо того, чтобы носить накладку. Могучие плечи переходят в тощий круп, завершающийся хвостом-метелкой, который хлещет из стороны в сторону, как бы обладая самостоятельной жизнью. Одинокий гну выглядит весьма жалко, но стадо гну создает ощущение силы и своеобразной красоты. Иногда мне доводилось ходить между ними. Отступив на сотню шагов, чтобы пропустить меня, ближайшие ко мне антилопы не издавали ни звука, застыв в неподвижности, и только их рога блестели на солнце. Остальные продолжали непрерывно похрюкивать и пофыркивать, так что казалось, будто где-то рядом гремит хор огромных лягушек. Порой несколько гну срывались с места, словно в в панике, но тут же останавливались и снова пялились на меня. Воздух был душным от запахов, земли, навоза и растоптанной травы.
На марше стадо гну выглядит чрезвычайно внушительно. Они неторопливо трусят гуськом или шеренгами из трех-четырех животных и вдруг разом переходят на размашистую рысь; стадо за стадом, точно живой черный поток, катится по холмам и скапливается у входа в долины, следуя путем, проложенным предками их предков. Непреодолимая потребность оставаться в стаде, двигаться в том же направлении, в каком движутся все остальные, вынуждает их устремляться вперед, не обращая внимания ни на какие препятствия Однажды несколько львиц притаились в заросшей кустарником лощине, через которую шли стада, следуя своему прихотливому маршруту. В первые же часы львицы завалили шестерых гну, и все же каждое новое стадо после недолгих колебаний очертя голову устремлялось вперед — ни трупы собратьев, ни запах крови и львов не могли заставить его свернуть с пути. Если этот путь пересекает река, гну кидаются в нее, не взвешивая опасности, и многие тонут. Однажды я увидел, как добрая тысяча гну длинной колонной мчится к реке Серенгети тупое скопшце, движущееся словно бы без всякого порядка и цели. Передние антилопы ринулись в воду и поплыли к противоположному берегу но это оказался обрыв, на который они не могли взобраться. Стадо последовало за ними, и вскоре вода уже кипела вокруг антилоп, которые били копытами, вставали на дыбы, влезали друг на друга, стремясь выбраться на скользкий откос. Кого-то оттеснили на глубину, и над водой виднелись. только ноздри и оскаленные белые зубы. Пронзительное блеяние достигло крещендо, когда передние ряды повернули и столкнулись с продолжавшими рваться вперед. В конце концов некоторым животным удалось выбраться на противоположный берег, а остальные ринулись назад мимо меня с обезумевшими глазами, все с тем же неумолимым упорством устремляясь туда, откуда они только что появились. Семь темных трупов, покачивавшихся на волнах, остались безмолвными свидетельствами исступления, с каким они двигались вперед.