— Верно, — удивился папа. — Денис Петрович Харитонов, из мирового центра новейших методов педагогики. Ты его знаешь?

Ошарашенный Гешка промямлил что-то невнятное.

— Сейчас мы введем в приемное устройство СМЭХа некоторые данные о тебе, — в руке у папы была перфорационная карточка с множеством круглых дырочек. — «Георгий Ромашов, — прочитал он по дырочкам, как Гешка по буквам в книге. — Экзаменующийся. Характеристика…»

— Сокращенно — ГРЭХ, — почему-то пришло в голову Гешке.

— СМЭХ и ГРЭХ, — пошутил папа, вкладывая перфорационную карточку в отверстие у основания машины.

Гешка даже не улыбнулся. Ему было не до шуток. Что тут напридумал Дениска Харитонов — бывший крупный спец по шпаргалкам?

— Ну вот и прогрелось. — Папа повернул рычажок, и СМЭХ перешел с бульканья на ровное гудение. — Геша, мы с Бориком сейчас уйдем, а ты встанешь туда, на возвышение. Машина будет задавать вопросы. Не торопись, подумай хорошенько, прежде чем ответить. Спешить некуда.

— Папа…

— Что, сынок?

— Лучше ты меня сам проэкзаменуй, — Гешка смотрел на папу умоляюще.

Но тот покачал головой.

— Нельзя, сынок.

— Почему? — отчаянно настаивал Гешка. — Ты же директор школы.

— Видишь ли, я прежде всего человек. Могу ошибиться, могу поддаться настроению — ты же мой сын. А механический экзаменатор определит все точно и, главное, беспристрастно. Пойдем, Борик!

Уговорить папу было невозможно. Оставалось одно: хитроумный план, прибереженный для крайнего случая.

— Папа, можно Борик со мной останется? Я… я боюсь.

— Боишься? — папа, улыбаясь, погладил его по голове, как маленького. — Что же здесь страшного?

— Я… я не знаю, — пришлось даже всхлипнуть для правдоподобия. — Этот СМЭХ так гудит. Я боюсь…

— Ладно, — согласился папа. — Вообще-то на экзаменах запрещено присутствовать кому бы то ни было из людей, кроме самого экзаменующегося. Но Борику, я думаю, можно.

Гешка еле сдержался, чтобы не присвистнуть от радости. Удастся его плащ удается!

Едва дверь закрылась за папой, Гешка взялся за робота.

— Ты меня любишь?

Борик смотрел на него преданными глазами:

— Я… люблю… всех… людей.

— Сделаешь, что я скажу?

— Я… сделаю… все… что… скажет… человек.

— Все-все?

Гешка опасливо косился на СМЭХа. Слышит он или не слышит? А если слышит, то понимает, что к чему?

Борик замялся, прежде чем ответить. Это было нечто новое.

— Все… кроме… одного.

— Чего? — насторожился Гешка.

— Когда… самому… приказывающему… стыдно… за… свое… приказание.

— Ну, это чепуха! — он облегченно вздохнул и зашептал роботу прямо на ухо. — Вот что, Борик, сейчас меня будут спрашивать. Что я не знаю, ты подскажешь. Понял?

Длинные, красиво изогнутые ресницы из синтетического волокна виновато заморгали.

— Извини… не… подскажу.

Что?! Борик отказывается? Он не хочет выполнить Гешкиного приказания? Такого случая еще не было за все время их дружбы.

— Не подскажешь? Почему?

Ответ огорошил:

— Тебе… стыдно.

— Да не стыдно мне ничего! — заорал Гешка, позабыв об осторожности. — Выдумал тоже!

— Тебе… стыдно! — такое упрямство тоже не было в духе мягкого и покладистого Борика. — Я… не… выдумал… У… меня… возле… сердца… вмонтирован… очень… чувствительный… стыдоопределитель… Он… сейчас… показывает… три… и… семь… десятых… процента… от… абсолютного… стыда.

Такого оборота событий Гешка никак не ожидал. Он стоял молча, не зная, что сказать, что делать, и кровь постепенно приливала к лицу, перекрашивая его из бледно-розового в бордово-красный.

Раздался голос СМЭХа. Нисколько не страшный, почти человеческий, даже сочувственный.

— Вы готовы к экзамену?

— Ну, готов, — робко произнес Гешка.

— Сколько будет один плюс один? — спросил СМЭХ.

— Два!

Гешке хотелось смеяться от счастья. А он-то думал, а он-то боялся!

— Два плюс два? — продолжала машина.

— Четыре!

Вот это экзамен — ха-ха!

— Четыре помножить на четыре?

Гешка пошевелил губами:

— Шестнадцать!

И тут последовал вопрос совсем иного сорта:

— Шестнадцать помножить на шестнадцать?

— Ого! — воскликнул Гешка. — Мы этого в уме не проходили!

— Восемь помножить на восемь? — сразу же уступил СМЭХ.

Надо было не спешить, а Гешка взял да и выпалил:

— Пятьдесят шесть!

— Подумайте, — заботливо предложил механический экзаменатор.

Вместо того чтобы самому пораскинуть мозгами, Гешка повернулся к роботу.

— Борик, ну!

Тот молчал, словно его выключили.

— Семьдесят два! — брякнул Гешка наугад и добавил для страховки: — Кажется…

СМЭХ ничего не сказал. Задал другой вопрос, уже не из арифметики.

— Что такое ветер?

По комнате пронесся шумный вздох облегчения. Уж это он как-нибудь объяснит!

— Ветер? Ну… когда дует.

— Какие ветры вам известны?

Что за ерундовский вопрос!

— Разные… с дождем, например, со снегом. Или с градом. Бывает, еще бумагу несет, даже щепки, когда очень сильный. — Гешка почувствовал себя верхом на коне. — А однажды даже Катьку повалило. Это сестренка моя. Маленькая, с косичками. Рыжая кошка. А сейчас его сделала, — он показал на Борика. — Из пластмассы какой-то и еще чего-то там. Да-а… Спросите сами, если не верите.

СМЭХ спрашивать Борика не стал.

— Сколько вы знаете стран света?

— Стран? Ну, их до черта!

— Сколько принимало участие на олимпийских играх в Мюнхене?

— Сто! — уверенно ответил Гешка. — Даже больше.

— Перечислите.

Голос СМЭХа звучал несколько озадаченно.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать… — повел Гешка счет на одном дыхании. — Все, что ли, перечислять?

В СМЭХе что-то щелкнуло.

— Хватит. Прочтите стихотворение.

— Какое?

— Любое. На ваш выбор.

Какое же прочитать? Надо, которое по легче, чтобы не запутаться. «Аты-баты, шли солдаты»?.. Да нет же, это не стихотворение, а считалка.

А, вот!

Гешка встал в позу, начал декламировать с выражением:

Что там дальше? Кто-то кого-то очень любил, не то бабушка козлика, не то козлик бабушку. А потом кто-то кого-то съел.

Но ведь не будешь так все и рассказывать… Забыл!

— Нет, я лучше другое. — Гешка откашлялся. — «Бородино».

Нет, «Бородино» лучше не надо! Там в середине есть место одно… Он хотел выучить, вот точно хотел, честное пионерское! Но прибежал Витька Синица и…

— «Ведь были схватки бо…» Я, пожалуй, лучше спою, — прервался Гешка на полуслове, решив незаметно переключиться с «Бородино» на нечто совсем другое. — У меня петь знаете как хорошо получается!

СМЭХ возражать не стал. Сговорчивый экзаменатор!

А хитрющий Гешка произнес скороговоркой «Бородино. Стихотворение Лермонтова» и завел на всю силу своей хорошо тренированной глотки, чтобы не очень-то можно было разобрать слова:

Он стал в такт прихлопывать в ладоши, притопывать ногой, ужасно довольный, что маневр удался и простодушная машина не заметила подмены.

И искренне огорчился, когда СМЭХ, прервав пение, вежливо поблагодарил.

— Но ведь я еще не допел. Там дальше знаете как интересно!

— Экзамен окончен, — объявила машина. — Получите результат.

На чистом белом листке, который она выбросила в узкую щель, стояло всего-навсего два слова: