— Ну, а мы? — спросила Эльза, имея в виду себя и Хельмута. — Мы можем чем-нибудь помочь? Ведь если бы меня с вами не было, — напомнила она, — вы бы не нашли затонувшее судно.

Уже в дверях кают-компании Райли обернулся и подмигнул немке.

— Красавица моя, — сказал он, — я предпочту, чтобы ты больше не прыгала в воду, чтобы пообниматься с какой-нибудь морской тварью.

Аккуратно разместив «Пингаррон» напротив буя, которым они отметили место крушения, и бросив якоря, чтобы как можно устойчивей закрепить судно, Алекс и Марко в водолазных костюмах уже стояли на палубе, готовые к погружению, а Джек в последний раз проверял каждую деталь снаряжения.

Подводное плавание к тому времени уже насчитывало почти столетнюю историю. Однако лишь с тех пор, как шотландский врач Джон Скотт Холдейн в начале века опубликовал несколько работ, в которых особое место занимала шкала для ныряльщиков, показывающая, сколько времени и на какой глубине человек может оставаться под водой, не рискуя стать жертвой мучительной эмболии или хронического паралича, подводная деятельность перестала быть сложным и дорогостоящим способом самоубийства.

Водолазный костюм представлял собой не что иное, как комбинезон из прорезиненного холста, чтобы обеспечить водонепроницаемость, под который, во избежание переохлаждения, водолазу приходилось напяливать столько теплой одежды, как будто он собирается на Северный полюс. Основной частью водолазного костюма был медный скафандр, в их случае — скафандры производства фирмы «Зибе-Горман», пусть немного помятые, зато проверенные и надежные, двадцатикилограммовая конструкция с тремя толстыми стеклами, открывающими поле обзора в сто восемьдесят градусов, имевшими, однако, скверную привычку запотевать уже через несколько минут пребывания под водой. К скафандру прилагался шлем, который соединялся со скафандром при помощи хрупкой резиновой шайбы, от нее зависела водонепроницаемость и, следовательно, жизнь водолаза.

Воздух под давлением поступал при помощи помпы, установленной на поверхности — в данном случае, на палубе судна, через шланг, закрепленный в верхней части скафандра, а отработанный воздух выходил через клапан внизу справа. Если помпа выходила из строя или шланг по какой-то причине отсоединялся, у водолаза оставался небольшой баллон, обеспечивающий снабжение кислородом на протяжении не более десяти минут — в зависимости от глубины, на которой он находился. Если за это время он не успевал подняться на поверхность, то просто умирал от недостатка воздуха.

Таким образом, водолаз являл собой человека, закованного в скафандр, полный воздуха, которого спускали на дно при помощи лебедки. Чтобы он оставался на дне, а не всплывал, словно воздушный шар, использовалось средство столь же простое, сколь и неудобное: свинцовые накладки, закрепленные на голове, груди, поясе и ногах. Проблема заключалась в том, что, хотя в воде вес пловца значительно уменьшается, перед погружением ему приходилось таскать на себе лишних восемьдесят, а то и девяносто килограммов груза, а учитывая, что под скафандром на нем был еще и водолазный костюм, а под ним — сто одежек, как у альпиниста, то приходилось ему несладко — особенно под южным палящим солнцем, и он жарился, словно рождественская индейка в духовке. Кто-то, впрочем, сравнивал себя с одетым в меха эскимосом в сауне, таскающем на плечах собственную тещу.

Пока Джек методично осматривал шланги помпы, Алекс истекал потом, ко лбу прилипли непокорные пряди угольно-чёрных волос, как будто он только что вышел из душа.

— Черт побери, Джек! — прорычал Марко. — Давай скорее, я вот-вот сварюсь заживо!

— Я должен убедиться, что все в полной исправности, — сердито ответил тот. — Хотя, если хочешь, могу не проверять твоё снаряжение. Тогда уж точно раньше закончу.

Наёмник выругался сквозь зубы и закатил глаза, словно умоляя небо послать ему терпения.

В эту минуту Сесар как раз установил на палубе лебедку, к крюку была прикреплена небольшая железная платформа, предназначенная специально для спуска водолазов.

— Лифт готов, — возвестил он, оставив рычаг лебедки, направился к помпе и тут же начал качать воздух.

Тогда Джек, как раз закончивший проверку, взял скафандр и чуть более резко, чем требовалось, нахлобучил его на Марко поверх водолазного костюма и закрутил гайки. Затем, подождав несколько секунд и удостоверившись, что воздух в скафандре югослава циркулирует как положено, постучал по медному корпусу, давая понять, что все готово и Марко может забираться в корзину лебедки.

Затем Джек взялся за скафандр Райли, но не успел надеть его на друга, как к нему неожиданно подошла Эльза, отерла полотенцем пот со лба капитана, а затем, ко всеобщему удивлению, взяла в руки его лицо и звонко поцеловала в щеку, после чего пожелала ему удачи и попросила быть поосторожнее.

При виде этой сцены глаза старшего помощника подозрительно сощурились, и Алекс даже испугался, что Джек сейчас расплющит скафандр о его голову. Это смутило его сильнее, чем неожиданный порыв немки; растерянно заморгав, он неловко пробормотал:

— Джек... Ты не думай... Я вовсе не...

Но тот не дал ему закончить фразу, напялив на голову шлем, так что все извинения остались за толстым стеклом, сквозь которое Райли видел лишь, как шевелятся губы друга и покачивается из стороны в сторону голова.

Старший помощник с такой силой постучал по медному шлему, что едва не оставил на нем вмятины, и тем самым дал понять, что желает капитану удачного погружения, но не сводя с него угрюмого взгляда.

Отягощенные свинцовыми грузилами Алекс и Марко еле переставляли ноги в свинцовых галошах, двигаясь так медленно и неохотно, будто они нарочно тянут время. Наконец они добрались до решетчатой железной платформы, взобравшись на нее, каждый встал со своей стороны, ухватившись за специальные ручки. Джек еще раз тщательно проверил шланги подачи воздуха; затем по его команде Сесар сперва нажал на рычаг, поднявший корзину в воздух, затем — на другой, установивший ее над морем так, чтобы дно коснулось воды, а потом — снова на первый, и корзина стала неторопливо погружаться в воду.

Очень медленно они начали спускаться к безмятежной поверхности моря, пока вода не захлестнула им ноги, поднимаясь все выше.

Едва они начали погружаться, Алекс почувствовал разницу в давлении, пока еще очень небольшую. Сначала в воде оказались ноги, затем они погрузились по пояс, потом — по грудь. Когда вода дошла им до горла, он запрокинул голову и посмотрел вверх, откуда с борта «Пингаррона» свесились фигуры четверых членов команды, наблюдавших за ним с таким видом, будто он спускается в жерло клокочущего вулкана.

И как всегда перед погружением, он в мыслях простился со всеми — на тот случай, если морские боги или законы гидравлики решат, что на этот раз ему не суждено вернуться в мир живых.

15  

Поворачивая голову из стороны в сторону внутри шлема, Алекс видел сквозь круглые окошки, как тускнеет солнечный свет, по мере того как они погружаются со скоростью десять метров в минуту. От кальдеронов не осталось и следа, лишь небольшая стайка тунцов подобно залпу серебряных стрел пронеслась в десяти метрах справа, не обратив ни малейшего внимания на двух людей, вцепившихся в прутья железной корзины.

В глубине море постепенно утрачивало палитру красок, все больше приобретая тот серо-сизый, почти призрачный оттенок, напоминавший Алексу о густых туманах Большой Ньюфаундлендской банки, где теплые ветра, принесенные водами Гольфстрима, смешивались с холодными, дующими над Лабрадорским течением, и туманы стояли такие, что уже в нескольких саженях невозможно было ничего разглядеть. Сквозь стекло шлема он видел, как тревожно озирается Марко Марович. Видимо, он тоже не чувствовал себя в безопасности, понимая, что пока они не вернутся на поверхность, его жизнь зависит от воли случая и исправности снаряжения.

Более всего Алекса угнетали даже не тысячи тонн воды над головой и не постоянная угроза утонуть, а полная тишина, царившая в глубинах. Зловещее, гнетущее безмолвие, несравнимое ни с какой другой тишиной на Земле, прерываемое лишь пузырьками выдыхаемого воздуха, выходящего через клапаны шлема. Этот звук, кстати, весьма обнадеживал, и Алекс надеялся, что будет слышать его на протяжении всего пребывания под водой, поскольку он означал, что все идет как надо и кислород по-прежнему поступает через шланги.