Губы тронула улыбка.

Это ж надо, так вляпаться, и додуматься: свою женщину «врагом» своему счастью назвать. Хоть по сути так и есть.

Упрямая же, до невозможности, если решила, то все,- сушите весла или идите вешайтесь, но переспорить и заставить изменить свое решение...это что-то из разряда фантастики, или небылиц по типу, когда рак на горе свистнет или пекло льдом покроется.

Такая черта характера непонятно откуда в ней вообще взялась. Насколько он мог судить, -ни ее отец и уж, тем более мать, такой силой воли и упрямством не обладали. Может, если только от Саныча, или той же Маришки? Вряд ли, конечно, тут скорей вариант ее природной упертости...жизнь такая была, вот и пришлось делать все, чтобы не свихнуться.

Возвращаясь к их партизанскому движению, его на хохот пробирало всякий раз, как он вспоминал с чего вообще вся эта каша началась.

Дело было, спустя недели три, после его отъезда в Москву.

Из офиса пришел поздно, проблем накопилось много, а он и рад. В квартире одному тошно, хоть бери и вешайся, в самом деле.

И тут звонок на мобильный с незнакомого номера. Когда ответил, ушам своим не поверил, решил, что все, -доработался до слуховых галлюцинаций.

- Ты меня слышишь, нет? Или в обморок от счастья свалился? - ехидно протянул голос с подростковой хрипотцой, - Дмитрий Сергеич, Вы там чего, валидол, что ли, кушаете? Так Вы скажите, я перезвоню...через месяц, другой.

- Кирилл, твою мать, что случилось? Ты время видел? Что-то с Таней, что!? - Дима практически орал в трубку, а сам на автопилоте начал собираться в дорогу: вытащил дорожную сумку из гардеробной, и вещи какие-то бросал, -какие именно не замечал.

- Дядь Дим, да хорошо все у нее, спит она, устала!

- Знаешь, что? - облегченно выдохнул Дима, - Я тебя выпорю и не посмотрю, что ты парень взрослый! Меня чуть кондратий не хватил!

- Так я для того и звоню, чтобы он тебя схватил и притащил уже к маме. Долго ты ее еще мучить будешь? - в голосе парня было столько решимости, что Дима даже улыбнулся.

- Не все так просто...- начал говорить.

- Нет, все как раз очень просто. Ты любишь ее, она любит тебя, вы друг без друга всех вокруг своей тоской в гроб загоните, а я еще пожить хочу. Так что, давай, считай, я- твой засланный казачок, будем планировать диверсию.

- Я так понимаю экзамен по истории Отечества сдан на отлично?

- А как же, - хмыкнул, - и все остальные тоже.

- Молодец!

- Мамка тоже рада очень, только по тебе скучает сильно. Думает, я не вижу, но я-то ее давно знаю, так что все замечаю. - Диму по сердцу царапнуло это его «мама» по отношению к Тане, но говорить он ничего не стал. Если Кирилл в открытую так говорит, значит Таня в курсе, значит приняла его, как своего. А на него снова тоска черной волной навалилась, и он еле смог разобрать слова Кирилла - А мы в Москву переезжаем.

Ступор минутный.

По позвоночнику жаром так полыхнуло, что чуть было на колени не бухнулся перед кроватью.

И дышать... надо дышать глубже, чтобы в ушах шуметь перестало.

- Переезжаете? - переспросил осипшим голосом

- Ага, мне же поступать, и мама с тетей Маришкой поговорила, а та ее убедила, что у вас там больше шансов на успех, перспектив и так далее. Так что мы решили, что переезжаем.

- А работа как же? Саныч?

- Саныч с нами, контора на Олега остается.

- Погоди, - встряхнул головой наваждение какое-то, снимая,- ему все это бредом виделось, видением каким-то, - А он на пенсию, что ли, выходит?

- Куда выходит? - смешливо переспросил парень, а потом засмеялся и через этот хохот ему говорил: - Ага, прям бежит и спотыкается. Ой, не могу! Наш Саныч и на пенсии! - и снова ржет, зараза, - Ты только ему не говори, а то же даст по морде, а мама потом переживать будет.

- Ты язвить то завязывай! - раздраженно прервал, - Рассказывай!

- А что рассказывать? Саныч открывает ресторан, мамка будет работать у Маришки, -та ее давно зазывает,- я поступаю в универ, правда еще не решил в какой, но не суть.

- А жить вы где будете?

- Так Саныч с мамой решили, что продают свои квартиры здесь, и покупают одну общую там, дачи не трогают, но, если нужно будет и их продадут.

- Квартиру уже нашли?

- Пока только пару вариантов, но и то только по интернету, а как приедем мои документы подавать, сразу и посмотрим.

- Ты ж понимаешь, что сейчас сдал мне мать родную?!

- Если б не хотел сдать, не стал бы вообще звонить.

- Зачем тебе это? Ты меня не слишком то любишь. - Дима говорил совершенную правду, понимал, что детская ревность перемешалась в купе с подростковым эгоизмом, но за каким-то чертом Кирилл упорно пытается ему помочь.

- Я конечно многое для мамы значу, и любит меня больше, чем родного, но я ведь для нее ребенок и твоего места в ее сердце никогда занять не смогу, да и не хочется мне. Ты все, что ей нужно для счастья, а я только этого для нее и хочу.

- Я хочу для нее того же, - тихо ответил, а у самого ком в горле, и никак вдохнуть нормально не получалось.

- Тогда это просто моя святая обязанность тебе помочь: ты, считай, практически моя семья, а семья -это святое! - он тяжело вздохнул, и тихо зашептал, - Ты давай, там сильно не дергайся. До следующего сеанса связи!

И так он это ему убежденно говорил, что никаких сомнений в правдивости намерений парня даже не возникло.

Дима же прекрасно знал, как дела обстоят у Кирилла с его настоящими родителями, хоть и язык просто не поворачивался так этих скотов назвать.

А еще тогда, при первом их «сеансе связи» сквозь собственный хохот, до Димы дошла очень важная вещь, которая и начала его медленно и верно менять.

Кирилл- его, так же, как и Таня.

Он никогда не встречал таких людей как они. Никогда. Ему казалось тогда, что они единственные такие, во всем мире. Такими нельзя не восхищаться. Когда живешь постоянно как на войне, только не за страну или режим, а за себя самого живешь, так годами и остаешься при этом не озлобленной скотиной, ненавидящей все вокруг, а такими как они. Невероятные люди, сильные, стойкие. Да, не все у них нормально с психикой, оно и не удивительно: как раз это- нормальная реакция, но в остальном ведь они оба выросли прекрасными людьми. Такими нельзя не восхищаться, и таких нельзя не любить. Но скорей в нем больше говорил адреналин и какая-то странная эйфория, но потом, когда бурная то ли радость, то ли еще что схлынуло и остался чистый разум.

Понял, что вот сейчас он принял Кирилла в свою семью. И слово «сын» так и норовило сорваться с языка, но заставил себя молчать. Молчать! Потому что уже тогда он мог не выдержать. Мог сорвать и похерить весь план, что уже мысленно выстроить в голове успел.

Но если быть уж совсем честным, то в мыслях он только так и звал Кирилла. В мыслях он всегда говорил ему «сын», именно так. Не «сынок» или еще что-то такое же сладко-сопливое как сироп и патока. А так серьезно, потому что другого обращения Кириллу было и не нужно.

Таня может и сюсюкала с ним, когда поменьше был, сейчас то, вряд ли. Не того склада парень.

Слишком взрослый для своего возраста, хоть это конечно и не плохо. Да, чересчур ответственный, немного не сдержан, но внутри чувствовалась сталь, закаленная, проверенная временем, которая не даст ему прогнуться под обстоятельствами. Но при всем, при этом, что было самым удивительным, ощущалась в сыне какая-то детская ранимость, что ли. Его обидеть, все равно, что котенка маленького пнуть...он в ответ тебя цапнет когтями-зубами, а у самого глаза будут грустные-грустные. Так и с ним.

И жизнь как-то переменилась, или просто у него все внутри переменилось, меняло полюса? Да и фиг, не важно.

Весь мир стал более насыщенным, что-то надломилось в душе после того первого разговора и осознания кем является этот парень для него самого. Надломилось, потрескалось, разлетелось осколками...и под этой тяжелой грудой камней оказался новый он.

Кто б ему рассказал, что можно мироощущение в таком возрасте поменять, не поверил бы никогда, а тут сам...