Сырцов поднялся до Маросейки и уже шагал в сторону Покровских ворот. И не понял, как очутился здесь. Помотал башкой, отряхиваясь. Утверждая, спросил у симпатичной девушки, вышедшей из галантерейного магазина:

— Пусть лошадь думает, не правда ли? У нее голова большая.

Девушка энергично фыркнула не то от возмущения, не то смеясь. Не возмутилась, нет, потому что ответила:

— Но и у вас не маленькая!

В улыбке показала прелестные зубы и умчалась по своим делам. А Сырцов поплелся по своим. И доплелся.

«Восьмерка» стояла во дворе доходного дома на Чистых Прудах, единственного используемого по назначению: в нем жили москвичи. В соседних же обитали фирмы, банки, фонды и прочие крайне необходимые учреждения.

Сырцов влез в душный автомобиль, опустил солнцезащитный щиток, и ему на колени упал конверт. На листке тонкой бумаги был отпечатан плотный — через интервал — текст. В самом верху бумажки — нарисованные фломастером три жирных креста и отдельная строчка, подчеркнутая тем же фломастером: «Совершенно секретно! По прочтении немедленно использовать в сортире!» Нет, не мог Кузьминский без шуточек. Но все остальное изложил точно, коротко, ясно. Тут не литературная школа — школа Деда. Веселые новости за истекшие сутки и железные инструкции. Принять к сведению и исполнению.

37

Хорошо Севке говорить: жди! А как ждать, если весь в чесотке от нетерпения? Не умел Лева ждать, совсем не умел.

Холуи и охранники почтительно здоровались с ним, когда он решительно, размашистыми шагами следовал от входа в банк до дверей своего кабинета. В предбаннике рассеянно, как и положено по макушку занятому крупному бизнесмену, глянул на трепетно поднявшуюся из-за компьютера жопастенькую, титястенькую, интеллигентную свою секретаршу Инночку, задумался на мгновение (а не трахнуть ли ее в кабинете в порядке отвлечения от забот?), решил, что не стоит, спросил строго:

— Есть что-нибудь срочное?

— Ничего, Лев Семенович.

Он и знал, что ничего нет. Чисто финансовые дела его не касались, он отвечал за связи, контакты, взаимоотношения с крупными клиентами и конкурентами, и расписание занятий, не затрагиваемое суетностью повседневщины, было известно давным-давно. За четкость ответа и готовность услужить поблагодарил: ласково похлопал Инночку по упругой щечке. Она как бы в головокружительном беспамятстве потянулась к нему, призывно приоткрыв пухлый рот. Все-таки оказалось нечто срочное.

Сдвинув мини-юбку к талии, она стояла, склонившись и опершись о край заседательского стола, а он действовал с тыла, жадно вцепившись обеими руками в налитые титьки. Он шумно дышал и все убыстрялся… В момент обоюдного оргазма она под напором супертемпераментного партнера слишком резко и далеко двинулась вперед, сбив лбом со стола бюрократический графин с водой. Вдобавок, как гром небесный, грянул звонок прямого телефона. Скомкали заслуженное удовольствие.

Инночка ловко прибралась в кабинете, а он расслабился, сидя за своим письменным столом — чудом оргтехники. Расслабился и вспомнил семью, томившуюся в домике на морском курорте неподалеку от Барселоны. Представил синее море, желтый песок, веселое солнышко. И он у моря, на песке, под солнышком. Валяться, лениться, ни о чем не думать.

…А рядом опостылевшая Софа, наглые дети, пустота и уныние полной бездеятельности…

Он нажал на кнопку и сказал по селектору:

— Инночка, вызови Алтухова.

— Соединить? — уточнила Инночка.

— Нет. Пусть зайдет.

Через минуту Роберт Васильевич Алтухов стоял в дверях.

— Вызывали, Лев Семенович?

Убивец, натуральный убивец, а посмотришь со стороны — вполне приличный господин. Высокооплачиваемый служащий. Разумное, слегка одутловатое личико, малозаметное чиновничье брюшко под дорогим и ладным официальным костюмом, взгляд, ожидающий распоряжений начальства.

— Просил зайти. Садись, Боб, — сказал Лев Семенович и объяснил свою излишнюю, может быть, фамильярность: — Я там, за бугром, привык всех Робертов Бобами называть. Сойдет? Не обидишься?

— Сойдет. Не обижусь, — успокоил начальника Алтухов, устраиваясь в углу меж двух столов. — Я к вашим услугам, Лев Семенович.

Лева, не глядя, открыл ящик стола, извлек оттуда упитанный конверт и небрежно кинул на зеленое сукно заседательского стола. Поближе к Алтухову.

— Пользуйся.

Роберт Васильевич, отныне именуемый Бобом, взял конверт, раскрыл его, увидел пачку стодолларовых купюр. Спросил без радости:

— За что?

— Еще один аванс, Боб.

— Аванс за что? — упрямо пер Алтухов.

— Там посмотрим.

— Так дело не пойдет, Лев Семенович, — Алтухов жестко поднялся. — Вы покупаете, я продаю. Себя ли, свои дела в будущем — неважно. Важно то, что я — продавец, а вы — покупатель, и, несмотря ни на что, наши отношения чисто деловые. И поэтому не надо благодетельствовать.

Удивился Лев Семенович, искренне и глубоко удивился.

— Вот уж не ждал, не гадал. Ей-богу, не хотел тебя обижать.

— Хотели как лучше, а получилось как всегда, — к месту вспомнил великую фразу премьер-министра Алтухов и дружески улыбнулся Леве. — Добились взаимопонимания, сняли противоречия, с удовлетворением отметили и принялись за конкретные дела. Да?

Не хотел терять лицо Лева, не хотел вот так, сразу подчиниться упрямому напору купленного им же с потрохами человечка. Лева цыкнул зубом, изображая простолюдина, сморщился как от изжоги и лениво сказал:

— Все дела, дела. Дела потом, Боб. Ты лучше расскажи, что у тебя там с домом. Купчую оформил?

Роберт Васильевич официально доложил:

— Оформление документации на покупку завершилось вчера. С сегодняшнего дня я вступаю во владение этой недвижимостью.

— Недвижимость! — передразнил его Лева. — Дом, коттедж, замок! Мой дом — моя крепость! А ты — недвижимость. Когда на новоселье позовешь?

— Скоро, — Алтухов дежурно просиял. — Кое-какую мебелишку завезу и тотчас приглашу.

— Ох, и погуляем! — закатив глаза, помечтал Лева. Без эмоций проследив за рядом чудесных изменений милого лица, Алтухов сухо напомнил:

— Я жду ваших распоряжений, Лев Семенович.

— Ты деньги бери, бери деньги-то!

— Возьму, когда буду знать за что.

— Ох, и зануда ты, — устало констатировал Лева. — Ну, раз так хочешь — пожалуйста. Необходимо, чтобы ты свел меня с командирами всех ваших региональных подразделений.

— Немедленно собрать всероссийское совещание? — с солдафонской готовностью внес предложение Алтухов. На грани с неуловимой издевкой.

— Я полагаю, что ты шутишь, — тяжело сказал Лева. — И считаю, что так со мной шутить не стоит. Ты понял меня, Боб?

— Хотел, чтобы поскорее…

— Ты кончай передо мной ваньку ломать! Я знаю, что ты хотел. Так вот: никаких волевых действий. Ты будешь представлять мне командиров по одному, по мере их прибытия в Москву по своим делам. Они ведь часто бывают в Москве?

— Довольно часто. Перед их встречей с вами я как-то должен предварять возможные переговоры?

— Лучше не надо. Просто будешь говорить каждому из них, что с ними желает познакомиться один из руководителей банка. — Лева хмуро прищурился, созерцая белый конверт на зеленом сукне. — Теперь деньги возьмешь?

— Теперь — да, — согласился Алтухов и притянул к себе конверт. — Здесь сколько, Лев Семенович?

— Тридцать тысяч.

— Щедро, щедро.

— На мебель, Боб.

Роберт Васильевич встал. Легким кивком обозначил прощальный поклон и сделал сугубо рабочее заявление:

— Завтра у вас первая встреча, Лев Семенович. Сегодня вечером прибывает командир челябинцев.

Не понравился сегодня Леве господин Алтухов. Если уж решил продаться, то продавайся тихо и покорно. А он ежеминутно взбрыкивал. Но а если какой другой в такой ситуации восторженно хвостом бьет, это хорошо? Ни до чего не додумавшись, Лева вздохнул и глянул на часы. На свои, ручные. Никак не мог привыкнуть к тому, что следует для солидности определять время по старинным напольным английским часам орехового дерева с замысловатым циферблатом и бронзовыми гирями. В порядке исключения сверил ручные с напольными. И те, и другие показывали без семи шесть. Конец законного рабочего дня. Пора и честь знать, а то заработаешься. Он вызвал Инну. Тут как тут. Вся — внимание.