Мы сели у пруда и позвонили Ми, чтобы поделиться хорошими новостями и сообщить, что смогли достать билеты на рейс только на следующий день. Ми была не против, с ней был Ник, и они хотели выкопать на пляже ров, разжечь огонь и пожарить маршмеллоу. Пэкстон пытался возразить против опасной затеи, но только потому, что сам хотел быть там, чтобы проследить за процессом. Я толкнула его в бок, чтобы не лез со своими возмущениями, пока я говорила по «ФэйсТайм» с Ми и девочками.

— Вы поехали к тому мальчику? — спросила Офелия, когда Ми передала ей телефон.

— Да, и угадай что?

— Что?

— Он похож на тебя.

— Нет, не похож. Он мальчик.

— Но у него такие же глаза, как и у тебя, та же кожа и те же волосы. Хочешь поздороваться с ним?

— Хорошо.

Роуэн влезла в камеру, мгновенно вызывая ссору.

— Она сказала это мне, — заныла Офелия, отталкивая сестру.

— Я тоже хочу его увидеть.

Вандер посмотрел на меня широкими глазами и улыбнулся, когда Ми засвистела, прекращая ссору так же быстро, как она разразилась.

— Привет, Вандер, я Ми. Как дела? — произнесла она в телефон, расположив камеру слишком близко к лицу.

— Хорошо, — стесняясь, ответил Вандер.

— Это твоя кузина, Офелия. Скажи привет, Фи.

— Привет, Фи, — произнесла Офелия, смеясь.

Вэн тоже засмеялся, но не поздоровался. Думаю, для всех это было немного неловко. Мы не ожидали, что все произойдет так быстро. Я думала, у меня есть несколько недель, а не дней. Тем не менее, они собирались в скором времени жить под одной крышей, что превращало меня в маму троих детей. Матерь Божья.

Тем вечером Пэкстон оставил нас вдвоем в отеле, сказав, что у него есть дела, которые нужно уладить. Вандер рассказал мне о своей маме больше, чем я когда-либо могла узнать. Он любил ее, скучал по ней, и то, как он смотрел на меня, вызывало бессильную грусть. Я знала, что видели его глаза. Маму, которая не была его мамой. Бедный мальчик.

Не будь я так вымотана из-за недостатка сна, могла бы всю ночь напролет сидеть и любоваться им. Он сложил маленькие ручки под телом, заснув на животе. Это было идеальное окончание идеального дня.

— Пойдем в ванную, — прошептал Пэкстон, подойдя сзади.

Ладно, возможно, это было идеальное окончание. Пэкстон занялся со мной любовью, усадив меня на раковину и прикрывая мой рот своей рукой. Это был быстрый секс без прелюдий. Позже я лежала в его объятиях, уставившись на Вандера, и чувствовала себя в безопасности, счастливой, как никогда.

— Я думал, Офелия похожа на меня, пока не встретил этого малого. Она определенно больше Делгардо, нежели Пирс.

— Знаю. Это безумие. Думаю, все дело в том, что мы близнецы, — сказала я, после чего сменила тему, потому что мои мысли переключились на другое. — Куда ты ездил, Пэкстон? — спросила я, закрывая глаза и чувствуя умиротворение.

— Когда?

— Ты знаешь когда. Когда ты ушел. Не начинай.

— Я ездил в дом, где выросла Иззи. Хотел взять тебя туда, но ее приемная мать отказалась. Сказала, что не хочет больше быть частью жизни Иззи, что пыталась помочь ей, но та не позволяла. Иззи украла у нее большую сумму денег и ожерелье, которое было семейной ценностью. Она не может простить ей этого.

— Она была больна.

— Знаю, но она отдала мне ее оставшиеся вещи, фотографии и прочее. Сказала, что ей они ни к чему.

— Где они?

— Я завез их в камеру хранения вместе с вещами Вэна. Потом заехал к ней на квартиру, надеялся, что кто-то сохранил какие-то вещи. Но нет. Квартиру несколько месяцев назад сдали другим людям. Они продали все, что там осталось, чтобы оплатить аренду, которую Иззи задолжала.

Я повернулась к Пэкстону и коснулась его щеки.

— Спасибо за попытку. Спасибо за все это.

— Скажи, что любишь меня.

— Что? — спросила я, нахмурившись.

— Ты никогда не говоришь это в ответ. Я все время признаюсь тебе в любви, но не слышу ответа.

— Я отвечаю. Только сегодня говорила тебе это.

— Нет, ты сказала что-то вроде «да-да, я тоже люблю тебя».

— Это одно и то же.

— Нет, не одно и то же, Габриэлла. Скажи, что любишь меня. Посмотри мне в глаза и скажи, что прощаешь меня, что продолжишь давить на меня, чтобы я стал лучше.

— Я не давлю на тебя.

— Нет, это так. Ты вызываешь у меня желание становиться лучше. Скажи, что любишь меня, Габриэлла.

Я сделала глубокий вдох и перевела взгляд ему на грудь, размышляя о простом ответном жесте, о трех простых словах.

— До сегодняшнего дня я этого не знала.

— Не знала, любишь ли меня?

— Нет, я знала, что люблю. Но не могла говорить об этом так легко, как ты.

— Что это значит? Думаешь, я блефую?

— Больше нет. Не после того, как ты затащил меня в мужскую уборную и дал выплакаться на своем плече в течение десяти минут, не сказав ни слова. Я люблю тебя, Пэкс, я безумно влюблена в тебя, в нашу жизнь и нашу семью. Я очень рада, что мы создаем новые воспоминания.

Пэкстон приподнял мой подбородок и поцеловал в нос, затем в губы.

— Обещаю создать воспоминания лучше, чем те, которые ты забыла.

Улыбаясь, я поцеловала его в губы, прижалась к его груди и заснула. Кажется, я не шевелилась всю ночь. Теперь, когда Клайд моей сестры был рядом со мной, мой сон был лучше, чем за долгие недели прежде.

К тому времени, когда мы приземлились в Тампе, я знала, что Пэкстон без сомнения сможет полюбить ребенка другого мужчины, потому что он уже начинал привязываться к нему. Вандера невероятно интересовали графики бассейнов, над которыми работал Пэкстон. Пэкстон с большим рвением принялся рассказывать ему о бассейнах. Вандер захотел водопад с таким же тайным туннелем. Думаю, улыбка не исчезала с моего лица на протяжении всего полета, но в определенный момент я разревелась. Мне пришлось встать и уйти в уборную.

— Смотри, что у меня есть для тебя, — сказал Пэкстон, вспомнив о подарке от Ми.

— У меня уже есть такой. И у мамы тоже. У тебя тоже должен быть, Гэбби. Так сказала мама. Какой-то индеец с цветными перьями дал его и моей маме, и твоей маме, и тебе. Как мне, — сказал Вандер, когда его черный камушек притянулся к камню Пэкстона, мгновенно вызывая улыбку на его маленьком личике.

Я не помнила этого, а хотела. Насколько иронично то, что моя мать верила в те же волшебные камни, в которые верила Ми? Я пошла в уборную и заплакала. Где был мой камень?

Пэкстон не говорил об этом инциденте ни разу за всю дорогу домой. Спросил, в порядке ли я, и на этом все. Больше мы это не обсуждали.

Вандер влился в нашу семью, словно кусочек пазла, занявший свое исконное место, сдружившись с Роуэн и Фи так, будто они знали друг друга всю жизнь. Даже при первой встрече они вели себя как кузены, которые были знакомы многие годы. Фи показала ему своих динозавров, и они несколько часов провели в бассейне. Роуэн и Фи даже играли в нем дольше обычного, потому что там понравилось Вандеру.

Но не все было так просто, далеко не все. Постоянно кто-то ругался: либо Вандер и Офелия, либо Роуэн и Офелия. Но не Роуэн с Вандером. Благодаря Пэкстону Офелия называла его Мини-Вэн. Клянусь, эта девчонка ничего не забывала. Вандер ненавидел это прозвище. Конечно, поэтому она называла его так еще чаще.

Я провела три дня, окруженная любовью. Только одно могло осчастливить меня еще больше — моя сестра. Если бы Иззи появилась на пороге и заявила о правах на своего сына, я была бы самым счастливым человеком в мире. Я все время о ней думала и продолжала мониторить все сайты пропавших без вести, но так и не наткнулась на стоящую информацию. Она просто исчезла, будто растворилась в воздухе.

Все шло своим чередом. Всю неделю мы привыкали к Вандеру, а Вандер привыкал к нам и к новой жизни. Даже Пэкстон казался более счастливым, более игривым и даже менее напряженным. Он даже не расстроился, как я думала, на следующий вечер, когда я решила посмотреть видео, которое Ник хотел показать только мне. Еще два раза — и я никогда больше не могла получить подсказок о своем прошлом. Думаю, я была благодарна существованию этих записей. Это были не лучшие воспоминания, но других у меня не было.