Собравшись с силами, Егор приподнялся на локте, глядя исподлобья на своих мучителей. Нет, в его взгляде не читалось страха загнанного зверя, которого от него непременно ожидали, напротив, в нем читался вызов, брошенный свободолюбивым медвежонком паре изголодавшихся обезумевших волков.

Макар безошибочно считал его эмоции. Он часто видел подобный взгляд на своей первой работе во время допросов, особенно во время допросов подростков, которых привязывали к стулу и одним ударом ноги заставляли падать на пол, в конце концов отбивая почки. Макар знал, как надо ломать человека.

Цинично хохотнув, он прошелся по комнате, обращая внимание на разноцветные ряды книжных корешков, торжественно устроившихся на полке небольшого шкафа. Его пальцы, все еще не утратившие обостренную чувствительность от хмельного косяка, соприкоснулись с шершавой поверхностью золотистых переплетов, быстро перебегая от одного к другому в попытках остановиться на самом подходящем.

Справившись с этой нелегкой задачей, Макар извлек одно из классических произведений и, оценив работу французского писателя по толщине произведения, он вернулся к Егору и опустился перед ним на колени, процедив сквозь зубы:

- Эмиль Золя «Западня». Ты хоть помнишь, о чем это? - Макар пристально посмотрел в полные ненависти серые глаза.

- Вы ничего от меня не добьетесь, - проговорил Егор, делая попытку привстать, - полиция во всем разберется.

Лева весело рассмеялся, полностью переходя на «ты»:

- А что ты им предъявишь? Поверь: мы не оставим ни единого следа на твоей коже. Лучше подумай о том, как расплатиться со своим обременительным долгом, чтобы он не стал изрядно досаждать твоим близким, родителям, к примеру.

- Что ты там сказал?! - в один миг Егор приподнялся на колене и правой рукой вцепился Леве в тщательно выутюженный воротник рубашки. - И думать забудь!

Лева коварно усмехнулся одними уголками губ, на секунду скосив взгляд в сторону кисти, сжимавшей тонкую ткань. География вен, проступивших от гневных усилий, будоражила его фантазию.

- Я не могу думать забыть, потому что никогда не забываю думать. Мне очень жаль. Я бы еще поболтал с тобой на эту тему, но мне нужно работать, - он с силой толкнул Егора обратно на ковер лицом вниз, придавливая его к полу своей массой. - Только, пожалуйста, не переусердствуй, - его последние слова относились к Макару, который, самодовольно осклабившись, извлек из-за пояса позаимствованный молоток.

- Все пройдет бесследно, лишь знания останутся, - прыснул Макар, поигрывая столярным инструментом в воздухе.

- Уроды! Отпустите! - Егор сделал тщетную попытку вырваться из железной хватки Левы, на что тот немедленно отреагировал, одной рукой снова зажав ему рот, а второй - крепко придавив голову к полу.

- Ну, поехали, - с этими словами Макар прислонил книгу к кудрявым волосам и изо всех сил ударил молотком по глянцевой поверхности.

Перед глазами вспыхнули огненные круги, быстро сменяющиеся расплывчатыми черными пятнами. В ушах зашумело, заставляя звуковую реальность измениться до неузнаваемости, перерастая в своеобразную мучительную симфонию. Стон, не нашедший выхода из груди, не смог облегчить безумную боль, нарастающую с каждым новым ударом.

Лева ощущал, как вздрагивает под ним хрупкое тело, как при этом сокращаются мышцы, как беспомощно его пальцы скребут мохнатый ковер, словно пытаясь вырвать из него надежду на спасение. Лева чувствовал дыхание Егора, он даже чувствовал, да, да, он именно чувствовал кожей горечь тех слов, которые так и не смогли сорваться с губ несчастного пленника.

Видя, что жертва больше не проявляет признаков сопротивления, Макар остановился, откладывая орудие пытки в сторону.

- Очень быстро сдался... - разочарованно пробормотал он, приподнимая голову Егора за подбородок, - я даже во вкус не успел войти. Каждая работа должна приносить не только деньги, но и удовольствие. За сегодняшний день - ни одного, ни другого. Выходит, он не задался?

Лева за шиворот отволок бесчувственного Егора к дивану и положил его голову на мягкое сиденье.

- Может да, а может и нет. Деньги мы обязательно получим, ну, а что касается удовольствия, то это лишь начало, я тебя уверяю, просто нужно дать нашему клиенту время все осознать, - ответил он, поправляя жилетку.

Архаичные часы с маятником в виде большеглазой совы пробили семь вечера. Макар подбоченился, глядя на стеклянный циферблат:

- Почему про сов говорят, что они лупатые?

- Потому, что они лупают глазами.

- Лупают?

- Да, моргают.

Егор негромко застонал, приходя в себя и потирая ушибленную голову, однако никто не обратил на него внимания.

- Нет, лупают от слова «лупа». У сов глаза большие и выпуклые. Они смотрят в свои глаза, как в прицел, поэтому зорко видят.

- Хорошо иметь «прицельное» зрение.

- Я бы не отказался.

Мужчины замолчали, одновременно переводя взгляды на хозяина квартиры, продолжавшего сидеть на полу, болезненно обхватив руками затылок.

- И никому! - погрозил пальцем Макар. - Иначе твоя мама очень расстроится.

- Она очень-очень расстроится, когда к ней нагрянут нежданные гости по адресу: город Троицк, улица Некрасова, дом пять, квартира пятнадцать. Макар, ты хочешь в гости к родителям Егора? - обратился Лева к своему напарнику.

- Нет, - отрезал Макар, тяжело вздыхая и принимая вид уставшего от жизни человека.

- Мне вот тоже подобный визит неинтересен, - Лева сцепил длинные пальцы в замок и сделал умоляющий жест, - поэтому, заклинаю тебя, не наделай глупостей!

- Вот же твари, - Егор поднял на коллекторов тяжелый взгляд, полный неподдельной ненависти и плохо скрываемой боли. Яркие вспышки перед глазами мешали рассмотреть черты омерзительных лиц. - Валите из моего дома!

- Лева, я разве плохо объясняю? - обратился Макар к своему сослуживцу, оживленно жестикулируя.

- Ну что ты, вполне доходчиво, - Лева в задумчивости провел руками по своим по волосам, будто приглаживая несуществующие вихры.

- Если я доходчиво объясняю, то почему до него ни черта не доходит?! - бывший полицейский начал заводиться. Он быстро приблизился к Егору, продолжавшему сидеть на полу. - Ау! Ты внемлешь словам моим?

- Отвали! - Егор с силой пихнул его ногой, больно попадая в лодыжку.

Макар злобно зашипел, занося руку в непроизвольном ударе.

- Все, все, - Лева успел схватить его за рукав рубашки. - Ты же помнишь: никаких следов.

- Он не воспринимает нас всерьез! - истерично закричал тот, тыча пальцем в сторону Егора.

- Это ненадолго, - хитро прищурившись, заверил его Лева, - Поехали. На сегодня достаточно.

- Три миллиона! - напоследок рявкнул Макар хозяину квартиры, продолжавшему буравить его насмешливым от природы взглядом.

С грохотом захлопнув входную дверь, уже на лестничной клетке Лева извлек из кармана перманентный маркер, который по долгу службы всегда носил с собой. Стянув зубами колпачок, он начал выводить на светлой стене подъезда народную мудрость: «Долг есть тягостное бремя - отнимает сон и время». Закончив марать стену, он немного отошел в сторону, оценивающе глядя на свое художество, а затем поспешил вниз, одной рукой придерживаясь за перила. Одобрительно хмыкнув, Макар заторопился вслед за ним.

Выждав пару минут, Егор поднялся с пола и, придерживаясь за стену, поплелся к входной двери, чтобы закрыть ее на замок. С трудом справляясь с головокружением и подступающей тошнотой, он прислонился лбом к холоду металлического полотна. Никогда, никогда еще в своей жизни он не сталкивался с подобной жестокостью.

Егор понимал, что он виноват в своем легкомыслии: не надо было, ну не надо было идти поручителем, пусть даже к своему другу. Деньги и дружба оказались несовместимыми понятиями. Платить по чужим счетам ему на самом деле было нечем. Сумма, набежавшая каким-то немыслимым образом до трех миллионов, оказалась настолько огромной, что для ее оплаты пришлось бы точно продавать квартиру, а это представлялось абсолютно немыслимым делом. Поэтому, пытаясь успокоится и хоть немного привести свои мысли в порядок, Егор потянулся на кухню, чтобы приложить что-нибудь холодное к ушибленному затылку.