Светящиеся глаза смотрели на Бекко, то появляясь, то пропадая из-за движения волн. Она различала длинные волосы, красивые молочно-белые лица, не знавшие солнца, и невольно шагнула вперед, протягивая руки к сестрам, но тут же отпрянула, когда холодная вода тронула ее босые ноги: став человеком, она полюбила тепло.
-Зачем ты ушла к людям? Зачем позволила ведьме себя заколдовать? - плакали русалки, покачиваясь среди волн.
Бекко молчала, склонив голову и опустив руки.
-Слушай же! Мы просили за тебя отца! Мы горько плакали ночами напролет, пока тебя не было с нами. Его сердце смягчилось, и теперь, когда ведьма мертва, он согласился принять тебя обратно. Ты снова станешь русалкой, как прежде. Будешь жить без горя и слез под водой, с нами. Но ты связана нерушимыми узами с теми мужчинами, которые обладали твоим телом... Одного из них уже нет в живых - мы подкараулили его, когда он пришел к морю, и отомстили за тебя, наша бедная сестра. Он утонул, и вскоре волны вынесут его тело в порту... или в старую бухту, где гниют кости ведьмы... Но остался другой - тот, что убил ведьму. Зачем ты согласилась отдаться ему, сестра? Он ничуть не красив, даже по меркам людей! - тут сестры заливисто рассмеялись, как это всегда бывает, когда девушки обсуждают достоинства мужчин. - Славно, что он расправился с ведьмой, но больше он ни на что не годен! Пока он жив, русалкой тебе не бывать. Однако все можно исправить!..
И волны вынесли к ногам Бекко кинжал, светившийся в темноте, как луч лунного света.
Она подняла его, хоть и не сразу.
-Убей своего некрасивого гадкого мужа, сестрица, и приходи к морю! - запел хор нежных голосков. - Возвращайся к нам, стань той, кем должна!
Еще долго Бекко стояла на берегу, покачиваясь в такт песням, которые пели для нее сестры, а затем отправилась по узкой тропинке ко вдовьему домику, не оступаясь ни на шаг.
Исцеление
На рассвете старая Рутко нашла русалку там, где ей полагалось быть - у постели ее мужа. Она спала на голом холодном полу, а Ленне был так тих, что поначалу вдове показалось, будто бедняга преставился. Охнув, она поковыляла к кровати, на ходу начав причитать, но оказалось, что больной просто-напросто спит, дыша мирно и спокойно - впервые за несколько дней.
Горестная безысходность, все эти дни и ночи обитавшая здесь, нехотя ушла из-под крова вдовьего домика - теперь врач с уверенностью говорил, что жизни Ленне ничего не грозит, ну а хромота... семейному человеку зрелых лет, окончательно отказавшемуся от рискованного заработка, легкость походки не столь уж важна, если рассудить без лишних слез.
Хромой был все еще очень слаб, да и Бекко исхудала до прозрачности, выхаживая его. Ленне гнал ее от себя, видя, какими тоскливым и безжизненным стало ее юное лицо, но она упрямо качала головой, и жестами показывала, что ей некуда идти.
-Славную жизнь я тебе обеспечил, - вздыхал Ленне. - Не видеть белого света, днями напролет обхаживая калеку. Скорее бы мне встать на ноги и освободить тебя от этой повинности...
Ему было невдомек, отчего Бекко при этих словах хмурилась и темнела лицом, ведь хромому в голову не приходило, что освободить русалку он мог только одним способом - и он был, говоря без обиняков, прямо противоположен выздоровлению. Иногда он замечал, как Бекко рассматривает что-то, склонив голову, но ни разу не сумел понять, что же она вертит в руках, а на расспросы у него не хватало сил. Русалка же, отвернувшись, подолгу смотрела на кинжал, с которым никогда не расставалась, и иногда на ее милом полудетском личике проступала жестокость, страшной своей холодной силой выдававшая истинную нечеловеческую природу Бекко-немой.
Слухи о болезни Ленне мало-помалу добрались и до Лефа Желтобородого, уже наметившего славный денек для коронации - в канун осеннего солнцестояния. Хитрость хромого запомнилась будущему королю крепче, чем она того заслуживала, и он не пожалел нескольких минут для того, чтобы кликнуть пару доверенных людей с тем, чтобы отправить их к дому вдовы Рутко.
-Заберите ту девчонку во дворец, - сказал он, почесывая бороду. - Будет хромому урок, если, конечно, он еще не подох. Хотя, если разобраться - что бедолаге мучиться? Прирежьте его, да и дело с концом.
...Вдова впустила гостей, опасаясь слово молвить поперек тем, кто пришел от Желтобородого. «Все беды из-за красноволосой девки. Пусть заберут ее, и горю конец, а парень потоскует, да и найдет себе другую», - рассудила она, с опаской наблюдая за тем, как поднимаются двое крепких мужчин по лестнице, ведущей к комнатам, которые занимал Ленне и его немая жена. О том, что Леф безо всякого сожаления отдал приказ убить непокорного слугу, она не подозревала, оттого вдовья совесть осталась чиста, как накрахмаленные салфетки на комодах и столиках в ее домике.
Бекко услышала шаги задолго до того, как дверь спальни отворилась. Ленне крепко спал, выпив положенные ему снадобья, и не шевельнулся, когда половицы заскрипели под подошвами тяжелых сапог.
-Пойдешь с нами, - коротко сказал русалке один из посланцев Лефа и потянулся к оружию.
Впоследствии ни он, ни его приятель так и не смогли объяснить, что заставило их уйти из спальни хромого с пустыми руками. «Девка та, кажись, сумасшедшая», - коротко отвечали они на расспросы. Вспоминать о том, как светились мертвым морским фосфором глаза Бекко, как рычала она, сжимая в руках кинжал и потихоньку подступаясь к незваным гостям, им лишний раз не хотелось, и даже между собой они историю эту более не обсуждали. Господский гнев в ту минуту показался им предпочтительнее, чем странное существо, и на человека-то не вполне походившее. Не сговариваясь, они поспешно покинули вдовий домик, даже не попрощавшись со старой Рутко.
К счастью, у будущего короля хватало забот поважнее, и к вечеру он забыл о том, что посылал за Бекко. А следующим утром, услышав новость о том, что жена хромого, по всей видимости, повредилась рассудком, Леф лишь махнул рукой, скривившись.
-В самом деле, что я привязался к убогим? - фыркнул он. - Пусть доживают свой век: хромой и немая, много им все равно судьба не отмерит. Лучше ройте носом землю - куда подевался принц Эрик? Пока он жив - мне истинным королем не стать, народ волнуется...
Прогулка в дюнах
Каждой птичке - своя веточка, каждому человеку - свое счастье, и везение Ленне и Бекко заключалось в том, что о них позабыли, лишив как милости, так и немилости. Чета Раудов-Кривых оказалась предоставлена самой себе, а большего в их положении и просить не стоило. Скромных сбережений Ленне хватило на то, чтобы оплатить лечение, а вдова Рутко, будучи женщиной добродушной, не подымала цену на свои комнатки, хоть дальние соседки и твердили ей, что дела свои она ведет себе же в убыток.
Ленне потихоньку начал подниматься с кровати, пусть даже в лице его при этом не было ни кровинки, и вскоре его увидели медленно прогуливающимся у прибрежных дюн. Бекко поддерживала его под руку, и спустя некоторое время все в округе так привыкли к тому, что хромой повсюду ходит со своей женой, что удивлялись, не заметив ее поблизости от Ленне. Как тень она ступала след-в-след за ним, готовая в любое мгновение прийти на помощь, и даже Рутко теперь говорила, вздыхая, что жена у Ленне - на зависть любому. К тому времени русалка похорошела несказанно, несмотря на извечную тоску в глазах: огненные волосы блестели, как лучший шелк, огромные зеленоватые глаза светились, словно прозрачная морская вода в солнечный день, а такой нежной белой кожи не было ни у одной девушки в столице.
Ну а то, что немая - так в том даже польза есть: не пилит, лишних вопросов не задает и до сплетен не жадна - так говорили окрестные мужчины, завидев красавицу издали. Жены их на то отвечали, что если бы все мужья заботились о своих женщинах так, как Ленне о Бекко, то о ссорах и ругани в Далии давно бы позабыли. Возразить на это было нечего - хромой и вправду ловил каждый взгляд своей немой жены, угадывая любое ее желание.