Торстен пожал плечами.
– Не понимаю, почему ты принимаешь все так близко к сердцу? Главное – быть в воскресенье на месте. А мы обязательно там будем, даже если придется идти пешком.
– Я уже договорилась о встречах. Нас будут ждать, – распалялась Анна. Она не разделяла спокойствия Торстена. Конечно, он талантливый фоторепортер. За двадцать лет журналистской практики он побывал во всех уголках мира, работая в самых сложных условиях. Он был из тех фотографов, кто, сидя на льдине в Северном Ледовитом океане, мог долгими часами ждать момента, чтобы поймать в объектив схватку белого медведя с касаткой. Анна ценила его за высокий профессионализм, но не он, а она отвечала за то, чтобы статья вышла вовремя, без опозданий. И в этом заключался ее профессионализм.
– Я вижу работника вокзала. Надо спросить, что происходит.
Анна засеменила по перрону. Было холодно, и если бы пошел снег, она бы не удивилась.
– Добрый вечер, – сказала она железнодорожнику, – скажите, когда же мы наконец тронемся?
Анна сама удивлялась, с какой легкостью слетали с ее уст итальянские слова. В последние четыре года у нее не было возможности говорить по-итальянски, но этот язык, как любимую мелодию, невозможно забыть. Достаточно ей было услышать первые звуки, и мелодия полилась сама собой.
– К сожалению, на участке между Вероной, Моденой и Болоньей бастуют путевые рабочие, – вежливо ответил железнодорожный служащий, рыжеволосый мужчина со светло-голубыми глазами, вьющимися волосами и бородой, который больше походил на ирландца или шотландца, чем на итальянца. – Мы ждем поезда на Милан. Он следует в Пизу, а оттуда можно попасть во Флоренцию. Желающие могут пересесть на этот поезд.
Анна даже прищелкнула языком: если ехать через Пизу, то получится большой крюк.
– Когда поезд прибудет в Випитено?
– Думаю, часа через два. Если забастовка не распространится по всей стране, вы будете во Флоренции около двенадцати часов.
– А можно хотя бы рассчитывать на места в приличном купе? У нас, между прочим, билеты первого класса.
Итальянец покачал головой.
– Сожалею, – ответил тот, давая понять, что забастовка его соотечественников лично ему крайне неприятна. – Обычно поезда до Милана всегда переполнены. Разумеется, мы постараемся сделать все возможное, чтобы разместить вас сообразно вашим билетам, но гарантировать ничего не могу. Мне очень жаль.
– Великолепно, – воскликнула Анна. Это значило, что они не только опаздывали на целых пять часов, но остаток пути им придется провести сидя на неудобных местах, а может быть, даже стоя.
– Можно здесь где-нибудь погреться?
– Разумеется, – ответил он с приветливой улыбкой. – В зале ожидания достаточно мест. Там можно выпить кофе и перекусить.
– Вот видишь, теряем всего два часа в Випитено, – весело заметил Торстен, когда она устроились в зале ожидания, стараясь убить время за чашечкой кофе и сигаретой.
– И что же, я должна радоваться, что могу где-то притулиться, колеся по всей Италии? – злилась Анна. На четырнадцать часов была назначена встреча с Сальваторе Феррагамо, который наряду с Гуччи был одним из главных спонсоров Calcio in Costumo. Она попыталась дозвониться до редакции, чтобы сообщить об опоздании, но в это время там уже никого не было, и Анна оставила сообщение на автоответчике. Утром придется перезвонить, чтобы предупредить лично. Ни в коем случае нельзя рисковать встречей с Феррагамо, чьи обувь и кожаные сумки носят самые красивые и богатые женщины мира.
– Расслабься, Анна, – посоветовал Торстен, удобно устроившись на сидении, словно находился не в холодном неуютном вокзале заштатного итальянского городишки, а в резиденции бургомистра – со стаканом кьянти в руке. – В конце концов, на крыше ведь мы не поедем.
Анна не ответила на его замечание. С Торстеном невозможно говорить. Он витает в облаках, не понимает, что рушатся все планы на выходные дни. Откинув со лба прядь волос, Анна пыталась согреться, обхватив руками пластиковый стаканчик. Взгляд ее скользил по перрону, пустынному и заброшенному. Лишь парочка молодых людей, тесно прижавшись друг к другу, стояла с чемоданами на пронизывающем ветру несколько поодаль. Анна поднялась.
«Наверняка ждут поезда, – решила она. Надо выйти и объяснить им, что во Флоренцию он не идет».
Поезд, обещанный дежурным по вокзалу, из-за охватившей всю Италию забастовки прибыл в Випитено лишь в два часа ночи. Последний участок маршрута оказался настоящей пыткой. До Милана они стояли, потом начались бесконечные объезды, и лишь в половине третьего на следующий день, в пятницу, прибыли во Флоренцию. Анна, при всей ее нетерпеливости, вынуждена была признать, что все могло сложиться намного хуже. Добравшись до отеля, приняв душ и часик поспав, она облачилась в костюм от Шанель и почти забыла о приключениях минувшей ночи. В офисе Феррагамо они встретили полное понимание: во всех СМИ целый день трубили о забастовке железнодорожных рабочих. Встреча была перенесена на семнадцать часов, и теперь после интересной беседы со знаменитым кутюрье Анна с Торстеном направлялись в маленькую тратторию Джанкарло.
Было около семи часов вечера. Все столики оказались заняты.
– Я думал, ты поведешь меня в тратторию, – зашептал Торстен, озираясь по сторонам и чувствуя себя не в своей тарелке. – А это шикарный ресторан. Пеняй на себя, если меня с позором выставят – на мне ни галстука, ни приличного костюма. И столик надо было заказать заранее.
– Не твоя забота, – заметила Анна, которая в противоположность Торстену, прекрасно чувствовала себя в подобной обстановке. На столиках из темного дерева, покрытых светлыми льняными скатертями, стояли серебристые вазы с белыми орхидеями.
Молодой официант, поприветствовав гостей, провел их к столику в глубине ресторана.
Когда Торстен изучал меню, Анна, закрыв глаза, глубоко вздохнула. Несмотря на то что обстановка траттории за это время изменилась, пахло здесь по-старому: жареным мясом, свежими помидорами, белыми грибами, трюфелями, деревом и орхидеями, любимыми цветами Джанкарло.
– Не желаешь заглянуть в меню? – спросил Торстен, протягивая ей карту. – Для меня здесь ничего нет. Цены астрономические, а денег у меня кот наплакал. Ты же сказала, что мы пойдем в тратторию….