— На следующей неделе у вас день рождения? — в смущении пробормотал Август.

— Да, день рождения.

Принц попытался собраться с мыслями.

— Почему же вы не сказали мне об этом раньше? Разумеется, мы должны отпраздновать это событие. Восемнадцать лет!

Слово «восемнадцать» звенело у него в ушах. Восемнадцать! Это на целую жизнь больше, чем семнадцать. Она отрицательно покачала головой:

— Пожалуйста, никаких празднований. Нам предстоит большое торжество на День Озбальда, главного праздника Юры. Думаю, одного праздника в месяц вполне достаточно.

Он взглянул ей в глаза. Они были необыкновенно серьезными и всепонимающими. Конечно же, это были глаза взрослой женщины.

— Но, Чарити, я не могу позволить, чтобы ваш день рождения прошел незамеченным.

Она потупилась и принялась выводить указательным; пальцем невидимые узоры на белой скатерти.

— Что же, если вы хотите сделать мне подарок, я могла бы предложить кое-что.

Принц с улыбкой кивнул:

— Итак, я слушаю…

Чарити быстро взглянула на него, потом опять вернулась к своему узору.

— Знаете, что я рисую? Это Любимчик.

Август несказанно удивился. Он откинулся на спинку стула и, нахмурившись, проговорил:

— Неужели вы ездили на Любимчике?

Чарити закусила губу.

— Да, ездила.

— Под наблюдением Льюиса?

Она кивнула:

— Лорд Льюис позволил мне ездить на нем. И он сказал, что если я продолжу работать с ним, то он тоже будет объезжать его, так что жеребец получит прекрасную школу.

Август пожал плечами. «Что ж, если Льюис считает, что она справится, то не стоит беспокоиться», — подумал он. Поднявшись из-за стола, принц сказал:

— В таком случае…

Она взглянула на него и просияла:

— Я могу взять его?

— Он ваш, дорогая.

Чарити бросилась в объятия мужа:

— О, Август, спасибо! Спасибо за такой подарок! Она обнимала его за шею и крепко прижималась к нему, а от ее распущенных волос исходил чудесный запах лаванды.

Сердце Августа бешено колотилось. Сделав над собой усилие, он осторожно отстранил жену и заглянул в ее сияющие глаза.

— Вы лучший муж на свете! — воскликнула она. Он попытался улыбнуться:

— Рад слышать, дорогая.

Она захлопала в ладоши:

— Сейчас же пойду в конюшню и сообщу о вашем подарке лорду Льюису.

В следующее мгновение Чарити выпорхнула из комнаты. Принц же со вздохом опустился на стул. Он долго сидел так, глядя прямо перед собой невидящими глазами. Наконец появился слуга и спросил, не будет ли каких-нибудь указаний. Август молча покачал головой. Затем поднялся из-за стола и направился в свои покои, чтобы начать новый день.

Жизнь шла как обычно, но для принца многое изменилось в его отношении к жене. Тело, которое он мельком увидел сквозь тонкую ткань халата и ночной рубашки, разожгло в нем огонь, который он, как ни пытался, не мог погасить.

В жизни Августа было не много женщин. Первой была жена одного юрского барона — она соблазнила его, когда ему исполнилось шестнадцать. Эта женщина была старше его на пятнадцать лет, и, разумеется, она многому его научила.

Затем Юра пала под натиском Наполеона, и принц укрылся в горах. Ему минуло двадцать два, когда он встретил вдову барона Цайса. Барон владел богатейшими рудниками на берегах озера Бехиндж в юрских Альпах, и однажды суровой зимой после ранения в перестрелке принц оказался в домике вдовы на берегу озера.

Той зимой леди Цайс исполнилось сорок, она была умна, независима и любвеобильна. Последующие пять лет она время от времени становилась любовницей принца.

Помимо этих двух женщин было еще несколько дам, с которыми он познакомился на Венском конгрессе. Но после битвы при Ватерлоо он ни разу не был с женщиной. «Возможно, именно поэтому я смотрю на Чарити с такими непристойными мыслями», — думал принц.

Но ведь он дал Чарити слово, он сказал, что ей не придется выполнять супружеский долг, пока она не почувствует себя готовой к этому. Когда он говорил это, он не предвидел, в какое положение поставит себя. Принц, чувствовал, что его влечет к Чарити, а она не проявляла никаких чувств.

«Я не хочу, чтобы в мою жизнь кто-то вмешивался. Муж будет мне только помехой», — кажется, так она ему сказала еще в Англии, и он снова и снова вспоминал эти ее слова.

Разумеется, Чарити, прекрасно справлялась, с ролью принцессы Юры — он не мог этого не признать. И все же он не чувствовал себя счастливым — в этом тоже не могло быть сомнений.

Однажды утром, после особенно беспокойной ночи, принц написал письмо Еве Цайс,

— Август, могу я поговорить с вами? Всего минуту… Принц поднял глаза на жену, заглядывавшую в его кабинет. Отложив перо, он с улыбкой сказал:

— Конечно, Чарити. Входите.

Она подошла к письменному столу и села напротив мужа. Немного помолчав, в смущении пробормотала:

— Простите, если помешала вам.

Август почувствовал угрызения совести. В последнее время он придумывал всевозможные отговорки, чтобы избегать совместных завтраков: ему было тяжело видеть Чарити в ее утреннем халате. Его так и тянуло сказать: «Дорогая, давайте сделаем наш брак подлинным. Пусть это произойдет сегодня».

Впервые в жизни принц пожалел, что его матери нет рядом. С его молодой женой должна была поговорить женщина, но все родственницы Чарити вернулись в Англию, а принцесса Екатерина гостила в Венеции.

«Это так похоже на маму, — в отчаянии думал Август. — Когда я нуждаюсь в ней, ее нет рядом».

А Чарити смотрела на него с робкой улыбкой; казалось, она не решалась заговорить.

Принц заставил себя улыбнуться и сказал:

— Конечно, вы не помешали мне. Чем я могу вам помочь?

Она заговорила о приюте для бездомных, но принц сразу же понял, что приют — всего лишь предлог, чтобы увидеться с ним. Было совершенно очевидно, что жена хотела поговорить о чем-то гораздо более важном — Август чувствовал это, он нисколько в этом не сомневался.

На Чарити было бледно-желтое утреннее платье, и принц, глядя на нее, думал о том, что это платье очень ей к лицу.

В нем вспыхнуло желание, и он, мысленно выругавшись, заставил себя отвернуться. Когда же он снова взглянул на жену, она спросила: