― Всё равно ― это его деньги.
― Ох, Кари!― Мозговой будто отмахнулся.― А золото, здоровенный булыжник ― это не деньги?! А вот Вечный свиток зря ты отдала...
― Не зря. Это компенсация, за заботу, за помощь, так сказать. Зато я не чувствую себя никому и ничем обязанной. Дайк помог мне, я ― ему. Теперь мы в расчёте.
― Ну... доля истины тут есть, не спорю.
Всё это время, пока я беседовала с Мозгом, Бумер сидел рядом. Он внимательно следил за мной, ловил каждый звук и принюхивался, будто что-то видел или слышал, или чувствовал, то, что было недоступно мне. А потом вдруг сорвался с места и, с утробным рычанием, бросился вверх по склону. Не мешкая, я кинулась за ним.
На пороге дома нас ждал сюрприз в виде маленького букетика осенних цветов и тяжёлого мешка. А вдали, в туманной дымке, я разглядела удаляющегося всадника. В том, что это был Дайк, я ни минуты не сомневалась. Волчонок увлечённо обнюхал подарок, а когда я открыла дверь, схватил мешок зубами за угол и поволок в дом.
― Посмотрим-посмотрим, что нам подкинули. А сам не остался, удрал...
Цветы я поставила в кружку, так как никаких ваз у меня не было, и принялась распаковывать подарочек. Там опять была еда: крупы, масло, сушёная зелень, а также свежие мясные обрезки и какие-то потроха в непромокаемом мешке.
― Бу! Это для тебя! Видишь, Дайк и о тебе подумал, заботливый наш...
Волчонок радостно прыгал в ожидании вкусного завтрака.
― Тут на несколько дней точно хватит, жаль только, что холодильника нет. Но по ночам уже подмораживает, буду выставлять за порог. Хотя какой-то подвал здесь должен быть...
Вот так, в хлопотах по хозяйству и прошёл почти весь день. После вечерней дойки и уборки конюшни я зажгла светильники во всех комнатах и, прихватив масляный фонарь, решила ещё раз тщательно осмотреть своё жилище. В небольшом коридорчике между кухней и спальней, в полу, под толстой грязной циновкой обнаружился люк. Если бы я целенаправленно не искала, то вряд ли нашла его, так как никакой ручки или кольца, чтобы поднять его не было. В сарае нашлась узкая штуковина, похожая на ломик, которой я и подцепила тяжёлую крышку.
Это был вход, но не в подвал, а в какой-то туннель и вела в него не деревянная, а каменная лестница. Тёмных подземелий я давно уже не боялась, а тем более сейчас, когда рядом Бумер ― мои глаза, уши и весьма чувствительный нос.
Светя под ноги, я начала спускаться. На каменных стенах обнаружилась парочка подсвечников и даже с огарками воска. После того как я зажгла их, обнаружилось, что проход упирается в тяжёлую, окованную железом дверь. Я подёргала за ручку ― дверь не шелохнулась.
― Знаешь, Бумер,― и я глянула на волчонка, который усиленно нюхал углы и щели.― Похоже, что это подземный ход... Только куда? Да-а-а... Непростой домик... Кто бы мог подумать!
Подсвечивая фонарём, я принялась рассматривать дверь. Под кованой ручкой располагалась замочная скважина. Не знаю почему, но я попробовала всунуть в неё мизинец и... что-то там нащупала. Там что-то было... Точно! Нужно что-то узкое и длинное... Я рванула наверх. В одном из шкафчиков обнаружился обломок деревянной спицы.
Минут через пятнадцать, после пыхтений, сопений и ругательств на ладонь упал маленький рулончик. Усевшись на ступеньку, дрожащими руками, я развернула неизвестное послание и, спотыкаясь почти на каждой букве, начала читать:
«Если вы это читаете, значит, меня уже нет среди живых. Я ушёл к Хранителю на приготовленное для меня место. Я прожил долгую жизнь, много видел, много знал и очень жалею, что главное понял только тогда, когда большая часть жизни была уже позади. Моя неугомонная натура с ранней юности всё гнала меня куда-то, за новыми знаниями, новыми впечатлениями, новыми людьми... И только обойдя мир, я понял, что счастье и душевное спокойствие можно найти только внутри, а не снаружи. Я благодарен судьбе, богам и Хранителю, что мне на всё хватило времени, и последние годы своей долгой жизни я провёл здесь в счастье и спокойствии.
Этот дом, все что в нём и вокруг него я завещаю тому, кто найдёт и прочитает это письмо, так как никаких наследников у меня нет, во всяком случае, я о них не знаю... Я уверен, что тот, кто это читает умный и пытливый человек и достоин такого подарка. И я надеюсь, что он оценит мои труды и старания... мне это было бы приятно. Будь счастлив здесь, мой дорогой наследник, а быть может и наследница, кто знает...
Ключ от этой двери зарыт на конюшне, в дальнем углу от входа по левой стороне.
Жупан Мирай Тамаар эн Матвэй.»
Я выронила листок: «Завещание?! Эн Матвэй?!» В голове раздался хохот:
― Вот это сюрприз! А кто-то ещё выражал недовольство своим именем! Я надеюсь, ты не намерена отказываться?!
Я сидела в полном ступоре: «Так вот кто жил здесь! Жупан был из рода Матвэй, возможно, самый последний! И если я предъявлю это письмо, то стану полноправной хозяйкой. А учитывая, что и я, вроде как, эн Матвэй и реликвия рода у меня есть... Гун же говорил, что с этим браслетом в моём происхождении никто не усомниться... Ну, дела-а-а!»
― Завтра съездишь в город и предъявишь завещание! Теперь это твой дом! И покупать не нужно!
― Я вижу ты этому очень рад, Тан...
― А ты нет?!
― Не знаю... Наследство от неизвестных родственников на мою голову никогда не сваливалось.
― А теперь свалилось! Как ощущения?!
Я пожала плечами и, схватив Бумера, уткнулась носом в густую шерсть:
― Пойдём-ка мы спать, а разбираться будем завтра, на свежую голову. Верно, Бу?― волчонок одобрительно рыкнул и лизнул меня в нос.
А утром! А утром...
День обещал быть тёплым. Похоже, что по местным меркам, наступил период «бабьего» лета. Я сидела на камне у Белой скалы и встречала рассвет. Было совсем не холодно, да и вода показалась приемлемой. А искупаться в море давно хотелось.
Я скинула штаны и тунику, стянула любимые сапоги из крокодильей кожи и осталась в лимме. В этот костюм женщин севера я буквально влюбилась и с большой неохотой его снимала. Почему-то, когда он был на мне, я чувствовала себя гораздо увереннее, будто на мне какая-то защита, которая и спасёт в случае нужды, и придаст сил. Вот такое странное ощущение...
Приказав волчонку сидеть на месте, я вошла в воду и, глубоко вздохнув, нырнула. Конечно, море было очень холодным, но учитывая мою предыдущую закалку, а также согревающий лимм, заплыв оказался удивительно бодрящим. И почему я только сейчас соизволила поплавать?! А ведь живу тут уже почти неделю! Вот, дурёха!
Плавая, я постоянно поглядывала на щенка, который напряжённо сидел на камне и не сводил с меня глаз. Молодец! Выполняет приказание! Я отплыла довольно далеко от берега, когда почувствовала под собой движение. Сердце предательски дрогнуло: «Та-а-а-к... Только встречи с местной акулой или другой какой морской тварью мне как раз и не хватает!» И только развернулась, чтобы рвануть к берегу, как из глубины, подняв тучи брызг, взметнулось тёмное чешуйчатое тело.
Сначала душа ушла в пятки, но когда сильный, гибкий хвост обхватил поперёк, а напротив оказались два изумрудных глаза, и долгожданный голос воскликнул: «Кар-р-ри!!!», то от радости я чуть не потеряла сознание. Я судорожно вцепилась в ангалина и крепко-крепко, будто боясь, что он сейчас исчезнет, стиснула его. Слов хватало только чтобы, задыхаясь, вопить: «Макс! Ма-а-акс!!! Ма-а-акс!!! Максик! Макс!»
Эта дикая, сумасшедшая, обоюдная радость встречи чуть не была омрачена трагическим событием. Чуть не утонул Бумер. Мой волчонок увидел, что какое-то огромное морское чудовище напало на меня, и самоотверженно бросился на выручку. Если бы ангалин вовремя не оглянулся на подозрительные звуки, то Бумера у меня уже не было бы. Захлёбываясь в волнах и пытаясь рычать, мой лохматик плыл первый раз в своей жизни и это не очень-то у него получалось. Однако Макс успел вовремя. Он выхватил щенка из воды своей хвосторукой и вопросительно глянул на меня: