А через некоторое время их догнал Карелл. И Дайку, и учителю он всучил по увесистому кошелю золотых рандов и велел оставаться в Латрасе. Дайк с Алцеланом прожили в посёлке больше года, пока не вернулся Хиллан. Никаких следов дочери, зятя и внучки он не нашёл. Единственное, что удалось узнать, так это про сильный шторм в те дни, и что неподалёку от корабля рыбаки видели группу вооружённых ангалинов. Похоже, что в живых никого не осталось. В то время Дайку было уже шестнадцать лет.
А вскоре Алцелан уехал на Север с одним из вербовщиков и отписал свой старый дом Хиллу и Дайку, так как возвращаться не собирался. Несколько раз в год объявлялся Карелл и привозил Дайку то денег, то какой-либо хороший товар на продажу, в общем, помогал. Дед это всё не одобрял, но от помощи всё же не отказывался. Дайк лечил местных, а Хилл рыбачил и занимался хозяйством. Вот так они и жили, пока четыре года назад на попутном корабле не прибыл торговец, который и привёз весточку от матери Дайка. В короткой записке было сказано, что она и дочка проживают в Дирме в богатом доме, но в качестве рабынь. Относятся к ним неплохо и всё необходимое у них есть, однако уехать или сбежать невозможно. Нужен выкуп, а менее чем за несколько сотен рандов за каждую, хозяин не выпустит. И всё.
Торговец рассказал, что женщина, которая передала письмо, так плакала и так просила, что он не смог ей отказать. А так как его путь пролегал и через столицу, и через Маргос, он согласился. Не найдя ни Хилла, ни Дайка торговец отправился в последнее место, на которое ему указали ― в Латрас.
Когда же снова объявился Карелл, то после рассказа Дайка о выкупе, предложил уйти с ним в качестве помощника и лекаря, пообещав помочь с деньгами. Вот так Дайк и оказался в банде. В набегах он почти не участвовал, Карелл не хотел его втягивать, а вот разведчиком и наводчиком был, до тех пор, пока атаману не удалось наладить довольно большую сеть из своих людей в разных городках и поселениях. И года через полтора они обосновались на Кифовом носу.
Кареллу было нужно золото, для того чтобы платить агентам, закупать оружие и собирать свою армию. Он хотел вернуть в состав Восточных территорий их исконные земли, Большие Южные прерии, которые отошли на Запад, и тем самым восстановить своё доброе имя.
Была уже глубокая ночь. Бумер спал у меня на коленях, а Макс, растянувшись возле стола и слушая рассказ Дайка, тоже клевал носом. У меня же сна не было ни в одном глазу. Очень многое из того, что рассказал Дайк, я и сама уже подозревала, но теперь всё стало гораздо понятнее, открылось много подробностей из жизни знакомых и таких важных для меня людей. Я спросила:
― А почему ты боялся, там, в лесу, Карелл убьёт меня? Или тебя?
Нянь глубоко вздохнул:
― Мы ведь не знали кто ты, откуда... Да и Лакр всё зудел, что от тебя надо избавиться. А Карелл... Он прикипел к тебе, все это заметили. Да он и сам злился, что ты оказала на него такое влияние. Мы же слышали, пусть и не всё, что он шептал тебе по ночам. А потом налёт этот неудачный, ну помнишь, когда Олли ранили?
Я кивнула.
― Карелл ведь меня в свои дела не очень-то посвящал. Грас намекнул как-то, что будем менять место, засиделись мы на Кифовом носу, а Карелл не знает, что с тобой делать, боится, что подослали тебя, ведь ты ничего не могла объяснить. Вот тогда я и решил, что как представится возможность, отправлю тебя по туннелю, а может, и сам с тобой уйду. Мы ведь почти за тобой и сбежали, и как только времени хватило тележку в туннеле наверх подтянуть?! Но всё-таки я так виноват...― и, обхватив голову, хлюпнул носом.― Когда появился летун от Хилла, я ведь держал самку в пещерке под водопадом, то я сразу подумал о тебе. Если тебя, действительно, подослали, тогда что будет с тобой, когда сыскари нагрянут?! Надо было парней будить, а со мной будто помутнение случилось, и Грас был бы жив...
Я улыбнулась и, приобняв его, прошептала на ухо:
― А Грас жив...
Дайк дёрнулся:
― В каком смысле?!
― В прямом. Во всяком случае, когда я виделась с ним в Банкоре, здоровяк был довольно бодрым, хоть и измучен долгим заточением.
― Что?! Он жив?! Ты его видела?!
Теперь настал мой черёд делиться воспоминаниями. Сказать, что мой рассказ о спасении Граса из Банкорской тюрьмы произвёл на Дайка впечатление ― это значит, ничего не сказать. Нянь был в шоке! А то, что ключевую роль в этом сыграл Макс, а не я ― повергло его в состояние полного ступора! Он и плакал, и хохотал, когда мы, на пару с Максом, рассказывали, как самозабвенно мы копали, как, в буквальном смысле, пришлось вытаскивать этого здоровенного северянина из камеры, как выкрутилась перед наместником охрана, подставив и опознав вместо Граса, другой похожий труп.
В общем, историю своих приключений после побега с Кифового носа, я закончила только на рассвете и то, в общих чертах. Макс уплыл на охоту, пообещав поймать помимо рыбы, каких-нибудь морских птиц, чтобы разнообразить наш рацион, а мы с Дайком принялись за утренние дела.
Вдвоём мы управились очень быстро. В конюшне он задал вопрос, который я уже ожидала.
― Кари, а как ты... вернее, вы с Максом посмотрите на то, чтобы мне остаться с вами в Тухлом доме? Я обещал Кареллу присматривать за тобой, если ты объявишься в Латрасе...
Я оперлась на вилы и повернулась к парню:
― Ах, присматривать! Ну до весны я точно отсюда никуда не денусь. А присматривать можно и из города, просто заезжать иногда...
― То есть ты не хочешь...
― Почему не хочу? Хочу! И, уверена, Макс тоже не будет против. Только, Дайк... Я надеюсь, что ты уже понял... Я уже не та, беззащитная, умирающая девушка, которую ты спасал, и я не принадлежу ни Кареллу, ни кому бы то ни было, и присматривать за мной не нужно. Как только будет возможность, я вернусь на Кифов нос и попробую отыскать то место, тот переход или проход между нашими мирами, через который и попала сюда, если он, конечно, будет существовать. А вот захочешь ли ты проводить меня туда или нет, дело твоё. Найду я эту точку перехода или нет, я не знаю... но пока моя цель такова, а дальше посмотрим по обстоятельствам.
Дайк забрал у меня деревянное орудие труда, потом обнял и уткнулся носом в волосы:
― Я хочу остаться здесь, с тобой и мне плевать, как Карелл или кто-то ещё на это посмотрит. Раньше весны никто из них всё равно не объявится. Ведь ты его не боишься?
Я покачала головой:
― Нет, уже не боюсь. Я знаю, что на самом деле он не настоящий бандит, он благороден, верен и предан своим друзьям. Вот и тебя не убил, за то, что ты отпустил меня. Чего бояться? Я уже умирала несколько раз, поэтому, наверно, мне и не страшно...
Дайк немного отстранился и заглянул в глаза:
― Мне теперь тоже не страшно... Ты столько рассказала, открыла такой странный и удивительный мир! И сама такая же удивительная, отари... Звёздочка...
Заметив, что глаза Няня начинают блестеть, а взгляд становится томным, я больно ущипнула его и, хохоча, повалила на солому:
― Можешь хоть сегодня перебираться к нам. Только вот что Хилл твой скажет?!
Швырнув в меня комом соломы, Дайк рассмеялся:
― Он в Банкор собирается, с первым же попутным кораблём! Говорят, тамошний наместник больно всякие редкости любит, попробует Вечный свиток продать.
― Да... Я тоже слышала, про такую страсть наместника…
― Потом в Латрас вернётся, как только шторма прекратятся и будем решать, что делать.
― В таком случае я хорошую гостиницу знаю. А моё письмо он сможет передать?
Дайк хмыкнул:
― А куда он денется?! Ты же ему и десять рандов, и Вечный свиток подарила! Кари! Неужели ты могла подумать, что Хилл настолько неблагодарный?!
― Нет, конечно. Конечно же, нет...
Вот так мы и зажили втроём, вернее, вчетвером, Бумера забыла, а если ещё и Тучку посчитать, и козу, то вшестером. Хилл, действительно, вскоре уехал. За день до его отплытия, Дайк, под мою диктовку, написал два письма: одно ― Крианну, с просьбой принять Хилла как моего друга, а другое ― Гуну. Пока Нянь писал, то всё посмеивался, что я, пришелица из далёкого и такого развитого во всех смыслах мира, а писать толком не умею. Пришлось устроить ему маленькую взбучку из щипков и подзатыльников. В конце каждого письма, рядом с именем, я нарисовала по весёлому чертёнку. Эти хвостатые, пузатые рогатики уже стали моим фирменным знаком.