Майкл взял бутылку и наполнил второй стакан. — Не думаю, что это может повредить, — поддержал он Боба.

Харт принюхался к стакану и сделал глоток, удержав его как можно дольше во рту. — Само совершенство, — заключил он. — Вкус черной смородины, не находите?

— Думаю, так оно и есть, — произнес Майкл, понятия не имея, какой у черной смородины вкус.

Харт сделал еще один глоток. — Какая прелесть! Боже, какие оно будит воспоминания! Он сделал большой глоток. — Ах, Майкл, знаете, я, право же, сильнее волновался по поводу сцены с пением, чем следовало.

— Не знаю. Это не было заметно.

Боб допил свой стакан, и Майкл наполнил его снова.

— Да, боюсь, что я позволил Сюзан распоряжаться собой. То есть во время репетиции все было не так плохо, но я сомневался. Представьте, последний раз я пел перед аудиторией тридцать лет назад — и то это были актеры.

— Ну, сейчас нечего переживать по этому поводу.

— Знаю, но мне бы хотелось, чтобы в фильме была эта сцена. То есть я не хотел бы, чтобы кто-то увидел ее, но, по-моему, она интересна.

— Если не возражаете, в один из ближайших дней мы можем сделать пробу.

— Да, может быть, — Харт опустошил второй стакан.

Майкл вышел на площадку вместе с Бобом Хартом и подозвал к себе Элиота Розена. — Быстро отснимите запасной вариант, — сказал он, — и давайте без дублей.

— Хорошо, все готовы, — Розен вызвал актеров и работников сцены. — Прекращаем репетиции и приступаем к съемкам.

Они отработали сцену. Доктор прервал рассказ, когда Ванесса села за фортепиано, и обратился к ней с речью.

— Достаточно, — обратился Элиот к операторам. — Смонтируйте то, что вышло, и все.

Раздался звонок, все актеры поднялись.

— Прошу минуту внимания! — сказал Майкл. Он повернулся к Харту. — Боб, я вас прошу, в качестве небольшого подарка нам всем, не могли бы вы исполнить песню Dein ist mein ganzes Herz?

— Да, да! — закричали несколько актеров второго плана.

Харт, немного покрасневший от смущения, оглянулся, нет ли поблизости жены. — Ну, хорошо. Я с удовольствием спою. Только дайте мне минутку на подготовку. Он вышел из освещенной площадки.

Майкл дожидался его. Он дал актеру стакан вина, потом поднял свой. — Ваше здоровье!

— Спасибо, Майкл, — произнес Харт, подняв свой стакан. Он опустошил его, затем повернулся к сцене. Со стороны актеров второго плана раздались вежливые аплодисменты.

Майкл взглянул на Элиота Розена, который, в свою очередь, дал отмашку кинооператорам. Все три камеры были наведены на Харта. — Давайте снимем это шутки ради, — сказал он.

— Как пожелаете, — махнул рукой Боб.

Антон, одетый в концертный костюм, занял место за фортепиано.

— Прошу тишины! — произнес помощник директора.

— Включайте камеры, — тихо сказал Розен.

— Скорость, — отозвались операторы.

— Снимаем.

Харт выждал момент, потом произнес короткую речь. Затем кивнул Антону, который исполнил небольшое вступление, после чего звезда экрана начал петь.

Майкл был, как будто в трансе. Музыка произвела на него тот же эффект, что и тогда, когда он впервые услышал ее. Он посмотрел по сторонам и убедился, что актеры второго плана были как бы тоже под гипнозом. Харт в роли доктора играл сцену с полной отдачей, пел, так сказать, вкладывая в исполнение всю душу, и было видно, как слезы струятся по его щекам. Немногочисленная аудитория взорвалась аплодисментами, совершенно непредусмотренными сценарием.

Элиот Розен выждал целую минуту, перед тем, как остановить камеры. И не удержался от похвалы. — Боб, это было замечательно! От всего коллектива приношу вам благодарность.

Майкл отвел Розена в сторону.

— Отснимите еще раз реакцию зала, прокрутите ленту снова. Сделайте все, как можно быстрее, и передайте фильм на обработку. Я хочу поработать с отснятым материалом завтра. Он направился к выходу, по пути выхватив Боба Харта из толпы окруживших его актеров, и повел его к гримерной.

— Боб, — сказал он. — Это был незабываемый момент в моей жизни. Могу только пожелать, чтобы со мной ваш триумф разделили кинозрители.

— А лично я мог бы пожелать, чтобы эту сцену видела Сюзан, — ответил актер. — Но не вздумайте сказать ей, что я поступил наперекор ее воле.

— Не волнуйтесь, Боб. Даю вам слово. Майкл оставил актера и направился к своей машине. Когда он подошел к ней, то увидел, как Ванесса стучится в дверь к Бобу. Харт отворил дверь в гримерную, и она вошла.

Майкл не привык, чтобы женщины ему изменяли. В приступе негодования он отправился в свой офис.

ГЛАВА 40

Майкл наблюдал, как Боб Харт склонился над своей супругой и поцеловал ее в губы. — Вставай, спящая красавица, проснись!

Сюзан раскрыла глаза и взглянула на мужа. — Привет! Пора на съемки?

— Мы уже все закончили, — сказал ей актер. — Сделали все с одной пробы. Думаю, получилось неплохо.

Она встала, протерла глаза и посмотрела на Майкла. — Почему вы не разбудили меня?

— Вы выглядели такой уставшей. Я просто не посмел.

— Ты же знаешь, что плохо спала прошлой ночью, — добавил Харт.

— Это правда. Я сильно переживала по поводу заключительной сцены. — Когда, кстати, я смогу увидеть ее? — обратилась она к Майклу.

— Не раньше понедельника, — ответил он. — Я всех распустил по домам. Мы укладываемся в график, так что работать в выходные нет необходимости.

Неожиданно она пристально посмотрела на мужа. — Боб, ты пил?

— Всего лишь стаканчик вина. Поклонник прислал бутылку.

— Тебе не следовало этого делать, — забеспокоилась Сюзан.

— Ничего страшного. Давай, поедем домой.

Майкл проводил их до машины. Когда он вернулся, его поджидал Рик Ривера. — До меня дошли слухи, что все прошло хорошо, — сказал бывший детектив.

— Так точно. Рик, а по какому поводу вы пришли? Я сейчас очень занят.

Ривера положил на стол несколько листков бумаги. — Я кое-что написал на основе дела, которое вел пару лет назад. Хотелось бы знать, что вы думаете по этому поводу.

— Обещаю прочесть, как только появится свободная минутка. А сейчас прошу меня извинить…

— Конечно. Ривера вышел.

Майкл взглянул на оставленный экс-детективом материал, потом бросил его в ящик стола.

Раздался телефонный звонок. — Майкл, — послышался голос Марго, — это Джеймс Фоллоуфилд. Будете с ним говорить?

— Да. Майкл обрадовался звонку. После стольких недель просмотров фотографий мебели, после подбора тканей и образцов краски, новый дом был почти готов. — Джеймс? Как дела?

— У меня все в лучшем виде, Майкл. Завтра исполняется ровно шесть недель с момента нашего с вами договора, не так ли?

— Так точно.

— Все закончено. Когда вы хотите осмотреть дом?

— Я могу приехать через час. Майкл повесил трубку, вышел из офиса и направился к конторке Марго. Он дал ей ключ. — Марго, я хотел бы, чтобы вы нашли несколько человек, которые съездили бы ко мне на квартиру, забрали мои вещи и перевезли их в новый дом.

— Он уже готов? — удивилась Марго.

— Да.

— Захватить туда же и вещи Ванессы?

— Нет.

Марго не сумела скрыть удивления. — Как пожелаете. Она взяла сумочку и направилась к выходу, едва не столкнувшись в дверях с Барри Виммером.

— Барри, заходи! — пригласил его Майкл. Тот вошел и прикрыл за собой дверь.

— Сколько? — спросил Майкл.

Барри вынул из кармана клочок бумаги и отдал Майклу. — Чуть больше миллиона трех тысяч, — пояснил Виммер. Я вычел из них двадцать процентов по нашему уговору, а все прочее направил туда, куда вы просили.

— По моим расчетам там должно быть миллион пять тысяч, — сказал Майкл.

— Я бы мог сделать это, но при этом был риск оказаться замеченным, — объяснил Барри. — Я руководствовался здравым смыслом.

— Хорошо, — сказал Майкл, — Кстати, Элиот все еще снимает реакцию публики?

— Да, он закончил работу с актерами второго плана, на очереди Ванесса.