Буквально каждый день требовал больших душевных сил. Работа реставратора живописи напоминает работу археолога. И тому и другому приходится с величайшей осторожностью снимать слой за слоем исторические напластования. Но археолог расчищает и изучает слои грунта толщиной в сантиметры и метры, реставратор же имеет дело со слоями в ничтожные доли миллиметра. За время своего существования «Юдифь» покрылась десятками, если не сотнями лаковых пленок. Их общая толщина — и это очень много — достигала полмиллиметра, а иногда и целого миллиметра! И вот надо было всю эту толщу пройти микрон за микроном, тщательно обследовать каждый встречающийся в напластованиях лака слой краски, прежде чем решиться его удалить.
Реставрируя картину, Малова провела за микроскопом со скальпелем в руках более десяти месяцев. А всего «Юдифь» потребовала два с половиной года труда. Чтобы отдохнуть и отвлечься в периоды наибольшего напряжения, Александра Михайловна отреставрировала «между делом» еще пятьдесят эрмитажных картин.
«Раскопки» на холсте, проведенные А. М. Маловой, подтвердили выводы, которые были сделаны при предварительных комплексных исследованиях картины. Живопись, созданная рукой Джорджоне, сохранилась хорошо., На ней имелись лишь незначительные, иногда точечные утраты. Однако художники, много раз бравшиеся за картину, сильно исказили ее. Небо, дальний пейзаж, дерево, трава, стена — все было написано ими заново. Под кистью реставраторов прошлых веков исчезли цветы, камни, небо приобрело другую фактуру, заглохла свойственная Джорджоне легкая прозрачная светотень.
— Не раз я и мои товарищи по реставрационным мастерским Эрмитажа, — говорит А. М. Малова, — поминали недобрым словом древних коллег. Сегодня мы боремся за то, чтобы, восстанавливая утраты, не закрыть ни одного миллиметра авторской живописи — они же закрашивали десятки квадратных сантиметров. Работая над «Юдифью», я все время думала: вот люди столетиями любовались этой картиной, изучали ее, запоминали, считая, что перед ними произведение Джорджоне. А оно было спрятано от них под грубым покрывалом… Ну, теперь все позади: сегодня перед ценителями живописи — подлинная «Юдифь». О прошлом напоминает только временно оставленный грязный квадратик в верхнем углу картины: такой она была до реставрации.
Всякий большой и самоотверженный труд приносит, как правило, наряду с основным результатом еще и побочные результаты, причем зачастую весьма ценные. Возвращая «Юдифи» молодость, чистоту авторских красок и замыслов, А. М. Малова «раскопала» на первичном живописном слое несколько отпечатков пальцев. (Надо пояснить, что художники нередко прибегают к распределению красок на картине не только с помощью кисти, но и с помощью пальцев.) С находкой ознакомлены криминалисты. Если это действительно отпечатки пальцев Джорджоне, появляется очень важный индикатор, который поможет «опознавать» среди спорных картин произведения именно этого мастера.
И еще один важный «побочный» результат. В процессе работы над «Юдифью» регулярно проводилась фиксация состояния картины, делались фотографии в разных видах излучения. Так накопился огромный научный материал. Он нужен современным реставраторам и искусствоведам, но еще более важен он для потомков. Они всегда будут интересоваться «Юдифью» и будут знать, как в семидесятых годах двадцатого столетия была произведена реставрация этого замечательного произведения, им будет известен каждый этап работ, принципы и особенности примененной методики. Ничего подобного, к сожалению, не делалось в прошлом, и это нанесло огромный, порой непоправимый ущерб и искусству, и науке.
Работу Александры Михайловны высоко оценивают специалисты.
Известный искусствовед, действительный член Академии художеств СССР Михаил Владимирович Алпатов отмечает:
— В Эрмитаже произошло событие огромной важности. Что оно означает лично для меня? Я всю жизнь преклонялся перед картиной Джорджоне «Спящая Венера», хранящейся в Дрезденской галерее. Этим произведением я не уставал любоваться, восхищаться, много писал о нем. Я считал его самой поэтической работой Джорджоне. Но сейчас должен признаться: с тех пор как закончилась реставрация «Юдифи», я изменил «Спящей Венере». Теперь я не меньше люблю «Юдифь», я восхищен ею и преклоняюсь перед этим замечательным творением великого мастера. Освобожденная от желтого лака, вековой грязи и искажений, эта картина ожила, в ней проявилась неведомая доселе поэтичность, стали явственнее ее тонкий колорит и скрытая прежде от зрителя нежная гармония красок.
Теперь более очевидна и зрима еще одна особенность картины: некоторая таинственность, загадочность изображенного. В этом как раз заключается прелесть и очарование «Юдифи»…
Учитывая сказанное, легко понять, как велика заслуга, я бы сказал, как значителен подвиг реставратора Александры Михайловны Маловой. Я имел возможность несколько раз изучать процесс ее работы и знаю: реставрация проводилась с огромной осторожностью, бережностью и, конечно, любовью. Малова все сделала безукоризненно, с большим чувством меры. Полотно не подновлено, каждый видит, что картина старая. Вообще реставрационные работы, выполненные в Эрмитаже, очень высоко ценятся во всем мире. Сделанное же Маловой ярко выделяется даже на этом фоне. Думаю, что реставрационные работы подобного масштаба и с таким результатом случаются раз в столетие. Выбор и картины для реставрации, и мастера для выполнения задуманного — счастливая находка коллектива музея.
…Сотни людей останавливаются в зале Эрмитажа перед прекрасной женщиной, попирающей отсеченную голову врага. Она в странной задумчивости опустила глаза, и, кажется, легкая улыбка тронула ее губы. Она еще не знает, что в этот самый час завоеватели, обнаружив в шатре труп своего предводителя, спешно готовятся к снятию осады и отступлению. О чем же она думает? О совершенном отмщении? Чему улыбается она? Тому удивлению, которое изобразится на лицах горожан, когда они разглядят трофей кроткой и добродетельной вдовы? Или ей просто припомнились на миг хмельные речи грозного Олоферна?
Этого не знает никто. «Юдифь» Джорджоне еще ждет своего исследователя. Все возможности для этого теперь есть.
В те шесть недель под сводами Растреллиевской галереи Эрмитажа было особенно многолюдно. И не только потому, что здесь можно было увидеть уникальные памятники культуры и искусства разных времен и народов. Повышенный интерес к экспонатам, выставленным в Растреллиевской галерее, объяснялся, главным образом, тем, что многие древние шедевры пришли сюда из небытия, возродились, словно по волшебству, из праха; другие чудесным образом избежали неминуемой гибели; третьи, как «Юдифь» (и она, конечно, была здесь), хотя и прожили многовековую жизнь, полную лишений и опасностей, сохранили, будто время не властно над ними, свою первозданную красоту.
Но чудес на свете не бывает, и время всесильно. Как свидетельствуют фотографии, документы и сами экспонаты, представленные на выставке, не только живопись и фресковая роспись, не только деревянные и металлические изделия, но и художественные произведения из нетленного камня, стекла и самого золота с возрастом болеют и разрушаются. Лишь виртуозное искусство реставраторов, их великое терпение и самозабвенный труд, который часто становится истинным подвигом, способны остановить процессы старения, залечить раны, донести до наших дней краски, форму и смысл древних произведений.
Вот, к примеру, древнеегипетские и ассирийские скульптуры и рельефы. Благополучно просуществовав тысячелетия, они вдруг начинают разрушаться. В чем дело? Причину этого реставраторы выяснили во всех подробностях. Оказывается, в большинстве своем эти высеченные из известняка статуэтки, стелы, плиты долго лежали под землей, прежде чем их извлекли оттуда археологи. Находясь в земле, они напитались почвенными водами, в которых содержится немало солей. Переселение древних камней из земли в самые благоприятные музейные условия, как правило, влечет за собой тяжелое заболевание экспонатов. Соли, оставшиеся в статуэтке или плите, при изменении влажности воздуха начинают «путешествовать» в толще камня, скапливаются в микроскопических трещинах и порах и образуют здесь кристаллы, которые медленно, но неотвратимо растут, раздвигая щели, расширяя пустоты. В конце концов кристаллики солей раскалывают камень, превращают его в щебень.