Мои раздумья прервало появление на экране эмблемы в виде двух красных линий на светло зеленом фоне. А вот и новости из стана врага.

— Привет, Геймор.

— Привет, Андрей.

— Рассказывай.

— В общем, Альянс готовится к наступлению. Плановый сбор в восемь часов пополудни.

— Разумно. Многие из нас к тому времени откроются, будут онлайн. Соответственно, не станут ожидать нападения. За Майрой эффект неожиданности. Вопрос в том, как быстро ваши умеют таймить.

— Не наши, их, — поправил меня Катод.

— Прости, я в другом смысле.

— Да ничего. Но таймят все хорошо. Этому обучают практически сразу, когда игрок вступает в Альянс. И наставники тут очень требовательные.

— Значит, будут таймить за короткое время, без клериков.

— Да, на вашем месте я бы автоматически продлил Интердикт у всех захваченных фортов, находящихся среди «Хамелеонов». И Андрей, еще кое-что… Не знаю, как сказать правильно. Но тут зреет нечто вроде недовольства.

— Чем? — Удивился я.

— Как ты понимаешь, Майра не будет претендовать на правление дистриктом.

— Да, у вас там два претендента.

— Вообще он один: Болтер, лидер фракции «Сильные сыны». Но несколько недовольных голоснули за другого. Теперь с ними разбираются.

Пришлось вбить в поисковике ник моего конкурента. Генерал-лейтенант, семь фортов, четыре кантона. Да, очень серьезный претендент на мое место. Только почему его не было среди тех, кого убили во Фронтире?

— Из-за него и идет основной раздрай, — признался Катод. — Он не совсем та кандидатура, которую большинство, даже ближайшее окружение Майры, хочет видеть во главе дистрикта.

— Почему?

— Болтер, как бы сказать… Излишне честолюбив. Ради возможности поднять свой статус, рейтинг, захватить новые земли он пойдет на все. Говорят, Болтер негласно претендует на роль главнокомандующего.

А вот и ответ. Майра не доверяет ему, вот и не взяла во Фронтир.

— Почему же тогда он, а не кто-то другой?

— Он один из немногих лидеров, кто сохранил форты после ночной атаки. Откажи ему Майра, даже не знаю, чем бы все кончилось. Но и это еще не все.

— Ну давай, удивляй меня дальше, — улыбнулся я Катоду.

— Многие игроки, которые, скажем прямо, не очень любят воевать, боятся за свою жизнь. Некоторые уходят в нейтралы, не помогают ни угрозы, ни дружественное отношение. Сказать по правде… мой брат тоже хочет уйти.

Я даже не удивился. Человеку, привыкшему бегать от любой опасности, трудно остановиться и принять бой.

— И ты уйдешь вместе с ним? — Догадался я.

— Я не могу бросить брата, — с тоской в глазах признался Виллиан.

Да уж, у каждого своя ноша, которую приходится тянуть до конца. Кто-то может от нее избавиться, а кто-то жертвует собой ради чужого блага. Не мне судить, я бы сам все отдал за своих близких. Вот только этих близких уже почти не осталось.

— А что если я сделаю тебя лидером фракции? — Мое предложение стало для Катода явно неожиданностью.

— Лидером какой фракции?

— Ну вот смотри. У каждого Альянса всегда есть активно воюющая сторона и крепкий тыл. Те, кто производят ресурсы, еду, оружие и снабжают ими бойцов.

— Да, здесь именно так, — кивнул Виллиан, — у нас две фракции «фермеров».

— Вот я тебя и хочу сделать лидером одной из таких. Только уже в «Шиншиллах». Надо лишь тихонечко поговорить с теми, кто ушел и кто собирается, намеками, не в открытую. Но заручиться их поддержкой. А когда прозвучит час икс, вы станете фиолетовыми.

— Нужен достаточный резон для такого шага, — покачал головой Виллиан, — перейти в «Шиншиллы» значит подставить свои форта под удар «Хамелеонов», а именно от войны все «фермеры» и бегут.

— Тем, кто перейдет, будет обещан суточный Интердикт на все форты до полного прекращения боевых действий.

— Это много Святости, — покачал головой Катод.

— Уже мои проблемы.

— Самый важный вопрос…

Виллиан замялся. Было видно, ему очень неудобно говорить на эту тему. Пришлось брать инициативу в свои руки.

— Брат перейдет в твоей фракции. С несколькими условиями. Ты не будешь делиться с ним никакой информацией, услышанной здесь, и ставить интересы брата выше Альянса. Если произойдет нечто, идущее вразрез с твоей… скажем так, жизненной идеологией, поговори со мной, найдем выход.

— Спасибо, Андрей, — улыбнулся Виллиан, — для меня это очень много значит.

— Понимаю, родню не выбирают.

— Ты не подумай, он не такой уж плохой человек.

Если только очень глубоко копать. А так дерьмо дерьмом. Вслух я, конечно, ничего не сказал. Лишь неопределенно кивнул.

И уже позже, растирая уши, чтобы не заснуть, думал. Значит, не так все уж хорошо у этой Майры в Альянсе, если ей приходится отдавать дистрикт человеку, которому она не доверяет. Да и как я понял, Болтер тоже не питает к своей непосредственной начальнице теплых чувств. Что ж, вот я и нашел болевую точку «Хамелеонши». И жизненный опыт подсказывал — теперь туда надо как можно сильнее надавить.

— Шансов, Ревякин, у тебя ноль целых хрен десятых, — честно признался мне тренер.

— Николай Селиванович, да ладно, не все так плохо.

Андрей, тяжело дыша, посмотрел на тренера. По правде говоря, Селиваныч и тренером-то никогда не был, скорее успешным бойцом-самоучкой. И то давно, в прошлой жизни. После случившейся всемирной катастрофы он работал строповщиком, а уже после, выйдя на пенсию, решил тренировать.

Ревякин знал, что это никакое не призвание. Поступок обусловлен острой нуждой в деньгах. Учебку плохо финансировали, и нормальные тренеры, которых тоже было не так много, сюда не шли. Селиваныч же согласился на треть от основной ставки. И надо сказать, он не был полным профаном, к примеру, научил Андрея не стоять на одном месте, как тот делал раньше, а все время перемещаться.

— Уделает он тебя и извините не скажет. На двенадцать килограмм тяжелее, да и выше, а удар…

— Отдыхаешь? — Прозвучал над ухом довольный голос Сереги.

— Хочешь на мое место?

— Ты же знаешь, из контактных видов спорта я люблю те, где приходится состязаться с женщинами.

— Уйди, холера, — огрызнулся Селиваныч. Андрей знал, что Завьялов нравится старику. Он сам признавался, что «Серега кобель последний, точно как я в молодости», но внешне это никак не проявлялось. Скорее даже, наоборот.

Прозвучал гонг, старик закинул полотенце на плечо, засунул капу в рот Ревякину и вылез с ринга.

— Андрюха! Андрюха! Я забыл сказать…

Крик Сереги утонул в гомоне толпы. Как иначе. Сегодня встречалась школа полиции с курсантами десантного училища. Большего накала ненависти и придумать было нельзя. Андрей слышал, как кричали его имя вкупе с напутственными «убей его» и «разорви», вот только это оказалось почти невыполнимой задачей.

Его противник, стодвадцатикилограммовый Рауф Киреев, двинул к нему с неотвратимостью летного бронетранспортера. Тяжелый, мощный, с хорошо поставленным ударом и относительно неплохой для такой туши реакцией, он являлся не просто серьезным противником, а машиной для производства инвалидов разной степени тяжести. Попадет хорошо своей клешней и мокрого места от тебя не останется.

Будто услышав его мысли, Рауф от медленного шарканья по рингу перешел к делу. Двумя уверенными шагами приблизился к Андрею и резко выбросил руку вперед. Ревякин только этого и ожидавший, нырнул под конечность и выполнил безупречный хук слева, попав Кирееву точнехонько в голову. Тот даже не покачнулся.

Рауф развернулся и снова стал теснить Андрея к канатам. Несмотря на то, что тяжелые удары приходились в блок, после каждого такого хотелось, если не выбросить полотенце, то войти в клинч. И в нем же оставаться. Но Ревякин ждал. Он знал, что рано или поздно противник устанет. Попросту не мог не сдуться, с такой-то массой уже третий раунд жмет его. Правда, и Андрей чувствовал себя не лучше. Каждый раз, когда он слышал звук гонга и вставал на ноги, те предательски подгибались.