Правда, ненадолго. Тос, совершенно очевидно потрясённый каким-то происшествием до глубины души, ловко отскочил в сторону, взял ведро за донышко левой рукой и в мгновение ока выплеснул всё его содержимое. Мистер Анструтер, который в этот момент отскочил в ту же самую сторону — насколько я мог судить издалека, — чуть было не захлебнулся. В долю секунды, нежданно-негаданно, он стал самым мокрым человеком во всём Вустершире.

— Дживз! — вскричал я.

— Вот именно, сэр, — сказал Дживз, в двух словах определяя ситуацию, лучше некуда.

На лужайке события развивались своим чередом. Быть может, мистер Анструтер и был немощным старцем, но в критическую минуту он умел постоять за себя. Мне редко доводилось видеть, чтобы человек его лет действовал так энергично. Рядом с шезлонгом лежала его трость, и, схватив её, он самозабвенно ринулся в бой. Мгновением позже они с Тосом исчезли за углом дома. Судя по доносившимся звукам, Тос отдал борьбе все силы, но оказался недостаточно выносливым в беге на длинные дистанции.

Постепенно крики утихли, и я с нескрываемым удовольствием посмотрел на Снэттишэм, которая стояла с таким видом, словно её ударили пыльным мешком по голове, и смотрела с открытым ртом, как её ставленник сходит с дистанции. Я повернулся к Дживзу. Мне не часто удаётся утереть ему нос, но сейчас моя правота была доказана окончательно и бесповоротно.

— Вот видишь, Дживз, — сказал я. — Ты ошибся, а я оказался прав. Кровь гуще, чем водица. Тос остаётся Тосом, несмотря ни на что. Разве леопард может избавиться от своих пятен, а эфиоп от чего-то там ещё? Как это говорится в том стихе об изгнании Природы, который нас заставляли зубрить в школе?

— Можно изгнать природу вилами, сэр, но она обязательно вернётся? В латинском оригинале…

— Латинский оригинал здесь ни при чём. Я утверждал, что Тос не сможет сдержать своих чувств при виде золотых кудрей, вот в чём суть. А ты со мной спорил и толковал про любовь.

— Я не думаю, что причиной раздора послужили золотые кудри, сэр.

— Наверняка кудри.

— Нет, сэр. Мне кажется, молодой господин Себастьян неуважительно отозвался о мисс Гарбо.

— А? С чего ты взял?

— Не так давно, сэр, я предложил ему поступить подобным образом. Я встретил молодого господина Себастьяна, когда он шёл к конюшням. Мой совет он воспринял с радостью, так как, по его мнению, мисс Гарбо сильно уступает в красоте и таланте мисс Кларе Боу, к которой он относится с чрезвычайной симпатией. Судя по тому, что мы сейчас видели, сэр, молодой господин Себастьян недолго ждал, прежде чем заговорить на эту тему.

Я бессильно откинулся на спинку кресла. Вустеры не двужильные.

— Дживз!

— Сэр?

— Ты хочешь сказать, что Себастьян Мун, молокосос с золотыми кудрями, который своим видом вызывает гнев толпы, влюблён в Клару Боу?

— И довольно давно, насколько я понял из его слов, сэр.

— Дживз, современные дети — самые настоящие сорвиголовы.

— Да, сэр.

— Ты тоже был таким?

— Нет, сэр.

— И я таким не был, Дживз. В возрасте четырнадцати лет я написал Мэри Ллойд письмо с просьбой прислать мне автограф, но за исключением этого факта моя жизнь чиста. Однако дело не в этом. А дело в том, Дживз, что я вновь должен отдать тебе дань восхищения.

— Большое спасибо, сэр.

— Ты снова пришёл мне на выручку и разогнал сгустившиеся тучи. Ты великий человек, Дживз.

— Я рад, что сумел оказаться вам полезен, сэр. В настоящее время вы больше не нуждаетесь в моих услугах?

— Ты имеешь в виду, тебе не терпится вернуться в Богнор к креветкам? Поезжай, Дживз, и оставайся там ещё на две недели, если пожелаешь. Пусть твоим сетям сопутствует успех.

— Большое спасибо, сэр.

Я в упор уставился на гениального малого. Голова у него выпирает сзади, если вы понимаете, что я имею в виду, а в глазах его светится чистый разум, и ничего больше.

— Мне жаль креветку, которая попытается тебя надуть, Дживз, — сказал я.

Хотите верьте, хотите нет, я говорил искренне.

ГЛАВА 9. Дживз и старая школьная подруга

Осенью того года, когда Йоркширский Пудинг выиграл ноябрьские скачки в Манчестере, успехи моего старого приятеля Ричарда Литтла достигли своего… какое слово я хочу сказать? Короче, малыш как сыр в масле катался. Он прекрасно ел, прекрасно спал, был счастливо женат; и в довершение ко всему, после того как его дядюшка Уилберфорс, уважаемый всеми и каждым, приказал долго жить, стал обладателем большого годового дохода и весьма недурного поместья примерно в тридцати милях от Норвича. Смотавшись туда на несколько дней, я вернулся домой твёрдо убеждённым, что Бинго наконец-то удалось крепко ухватить счастье за хвост.

Мне надо было ехать в Лондон, так как мои родственники настаивали, чтобы я отправился в Харроугэйт и присмотрел за дядей Джорджем, у которого вновь взбунтовалась больная печень. Но, сидя за завтраком в день моего отъезда, я с готовностью принял приглашение нанести визит семье Бинго ещё раз, как только мне удастся вернуться к цивилизации.

— Постарайся успеть к скачкам в Лейкенхэме, — посоветовал мне малыш, во второй раз загружая свою тарелку сосисками и беконом. Бинго всегда был не дурак поесть, а на свежем воздухе, видимо, его аппетит разыгрался вовсю. — Мы поедем туда на машине, захватим с собой корзинку с ленчем и развлечёмся от души.

Я собрался было ответить, что приму его предложение к сведению, но в это время миссис Бинго, просматривавшая почту за чашкой кофе, радостно взвизгнула.

— Ты только послушай, мой сладенький поросёночек! — воскликнула она.

Миссис Б., если помните, до замужества была знаменитой писательницей, Рози М. Бэнкс, и именно таким жутким именем она довольно часто называет свою половину. Я думаю, это вошло у неё в привычку потому, что всю жизнь она писала слащаво-сентиментальные романы для народа. Впрочем, малыш не возражает. Мне кажется, зная, что его жёнушка — автор такой непревзойдённой белиберды, как «Простая заводская девчонка» и «Мервин Кин, завсегдатай клубов», он ещё благодарен, что она не придумала для него чего похлеще.

— Мой сладенький поросёночек, какая прелесть!

— Что?

— К нам хочет приехать Лаура Пайк.

— Кто?

— Ты не мог не слышать от меня о Лауре Пайк. Она была моей лучшей школьной подругой. Я просто боготворила её. У неё потрясающий ум. Она просит разрешения погостить у нас недельку-другую.

— Нет проблем. Тащи её сюда.

— Ты правда не рассердишься?

— Ну, конечно, нет, Любая твоя подруга…

— Дорогой! — вскричала миссис Бинго, посылая ему воздушный поцелуй.

— Ангел мой! — с чувством ответил малыш, наваливаясь на сосиски.

Очень трогательная сцена, должен вам сказать. Я имею в виду, уютная, домашняя обстановка. Взаимные уступки, и всё такое. Возвращаясь в Лондон на машине, я заговорил на эту тему с Дживзом.

— В наши неспокойные дни, — сказал я, — когда женщины пытаются доказать свою самостоятельность, а мужчины бегают за угол, занимаясь неположенными делами, в результате чего семья становится похожа на растревоженный муравейник, приятно встретить пару, которая живёт душа в душу.

— Вне всяких сомнений, сэр.

— Я имею в виду Бинго, мистера и миссис.

— Понимаю, сэр.

— Что говорил поэт о таких парах, Дживз?

— «Одна и та же дума в двух умах, два сильных сердца бьются, как одно», сэр.

— Здорово сказано, Дживз.

— Насколько мне известно, данную фразу часто цитируют, сэр.

И тем не менее разговор, на котором я присутствовал тем утром, был первым раскатом начинающейся грозы. Невидимая судьба, подкравшись к беззаботной парочке сзади, незаметно засунула кусок свинца в боксёрскую перчатку.

Мне удалось довольно быстро избавиться от дяди Джорджа, и, оставив его поглощать минеральные воды, я послал Бинго телеграмму о своём возвращении. Из Харроугэйта путь был не близкий, но я приехал как раз вовремя, чтобы переодеться к обеду. В предвкушении коктейля и вкусной пищи у меня засосало под ложечкой. Неожиданно дверь отворилась, и в комнату вошёл Бинго.