Бунтыл оторвал от грозди винограда крупную ягоду и послал ее в рот. Только разжевав ее и проглотив, он счел возможным заговорить с Кнехтом:

— Мне тебя рекомендовали как человека, который знает всех членов нашей кодлы. Это правда?

— Практически так оно и есть, — с облегчением выдохнул из себя накопившуюся тревогу Кнехт.

Положив перед ним на стол три фотографии, Бунтыл попросил:

— Посмотри их. Ты, случайно, там никого из наших не узнаешь?

С такой простой задачей Кнехту ничего не стоило справиться. Он беспечно взял фотографии в руки, веером, как карты, раздвинул их и… остолбенел. Если бы он не сидел, то упал бы на пол. На снимках Кнехт увидел себя и Ольгу Александровну голыми, в самых непристойных позах.

— Я не знал, что она твоя любовница, но не исключал такого факта, а поэтому поручил кое-кому за тобой слежку. Мне хотелось убедиться в своей ошибке, но, к сожалению, ты меня разочаровал, и я оказался прав. Мне, как преемнику Эльдара, хочется знать, кто его ликвидировал. Не докопавшись до истины, я могу стать такой же жертвой, как и он. Ты смело крутил любовь с Олечкой, когда ее муж был еще жив. Если ты пошел на такой подвиг, то скорее всего был уверен, что дни Эльдара сочтены, не так ли?

Слушая обвинение Бунтыла, Кнехт не мог не признать, что логически оно аргументированно и имеет под собой достаточную почву для привлечения его к ответу за тяжкое преступление. Также Кнехт понимал, что сидит не перед следователем прокуратуры, а поэтому не может требовать, чтобы Бунтыл предоставил ему исчерпывающие доказательства его вины. Он знал случаи, когда некоторые бандиты лишались жизни и при меньших доказательствах их вины во вменяемых им грехах.

— Только не это, Юрий Иванович. Я к его смерти непричастен. Клянусь! — выпалил Кнехт, напуганный до предела.

— Я этого не утверждаю, а только допускаю, иначе за дружеским столом с тобой бы не беседовал и снова не предлагал бы тебе угощаться. Чем добру пропадать, пускай уж лучше пузо лопнет. Пей! — жестко приказал Бунтыл, налив Кнехту полный бокал коньяку…

Кнехт выпил его залпом, как неприятное лекарство. А Бунтыл продолжал:

— Ты являешься одним из самых приближенных к авторитетам лиц и, пользуясь этим, порешь их жен. Ты сраная букашка, которая возомнила себя фигурой. Если так, то я с тебя и потребую как с фигуры. Ты согласен? Чего молчишь, придурок?

Поднявшись из-за стола, Бунтыл врезал Кнехту кулаком в челюсть. Тот упал на пол, а поднявшись, вытирая разбитую до крови губу, вновь смиренно, как провинившийся школьник, присел на прежнее место.

— Прости меня, Юрий Иванович, я виноват. Но всего лишь один раз посмел перепихнуться с Ольгой Александровной и то лишь потому, что сама натянула меня на себя.

— Херня собачья! — сердито сверля глазами провинившегося бандита, прошипел Бунтыл.

— Гадом буду, век свободы не видать! — ударил себя в грудь кулаком Кнехт.

— За твою вольность тебя надо бы пустить в распыл, но я этого делать не буду. Ты у меня будешь жить в долг. О твоей подлянке никто, кроме меня, знать не будет, а на тебя у меня есть свои планы. Искупишь вину — я тебя прощу и забуду твою вольность. А эту профуру Ольгу так накажу за предательство моего друга, что она будет проклинать и ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь. Но прежде, чем я вступлю в разборку с ней, ты мне должен рассказать, чем ты тогда ее купил, что она, как шалава, легла под тебя. Она не из тех баб, что размениваются по мелочам. Давай колись!

Кнехт с неохотой, но подробно рассказал Бунтылу, в чем заключался между ним и Ольгой Александровной «бартер».

Выслушав его, Бунтыл сообщил Кнехту:

— Я знал из надежного источника, что в течение недели после прибытия в санаторий Эльдар должен был отправить ее домой и на ее место привезти Людмилу. Знал, что Ольга будет ему мстить за нанесенное оскорбление, но не допускал, что она так быстро сможет осуществить свою месть. Она тебе не по карману, а поэтому нечего с ней поддерживать контакт. Тебе удалось купить ее однажды, на вторую покупку денег не хватит. Ты живешь на наших хлебах, а поэтому должен делать то, что я тебе прикажу. Ясно?

— Я не возражаю, — с готовностью ответил Кнехт, довольный, что гроза миновала.

— Слушай и запомни то, что должен знать ты один. Изо рта выпустишь — я об этом обязательно узнаю, и тогда ты подпишешь себе смертный приговор. Сечешь?

— Я это с твоей помощью сейчас очень здорово уяснил, — заверил его Кнехт.

— На днях из Сухуми привезут мать Эльдара. Я тебя познакомлю с ней. Если дело дойдет до суда, то ты под присягой дашь показания, что неоднократно гостил у нее с Эльдаром в Сухуми и они поддерживали родственные отношения. Мать о невестке не желала ничего слышать, недовольная тем, что она не может родить ей внука. Ты знал, что Ольга изменяет Эльдару, он ей не доверял, а поэтому не говорил ей ничего о матери. Я тебе разрешаю сказать в суде, что Эльдар занимался преступной деятельностью.

— А какой?

— Каким-нибудь подпольным бизнесом. Если дело дойдет до суда, то я проведу с тобой более подробный инструктаж. На случай, если бы менты вздумали его привлекать к уголовной ответственности, Эльдар имел намерение уехать и жить у матери.

— Судья поверит не моим показаниям, а документам, — заметил Кнехт деловито.

— О документах можешь не беспокоиться. У нее будут надлежащие паспорт, свидетельство о браке и свидетельство о рождении сына — все документы подлинные.

— А почему она должна приехать именно из Сухуми?

— Потому что Эльдар родился в этом городе. Наши документы никто не сможет опровергнуть. Я тебе это сказал для сведения, чтобы ты знал: мои заботы тебя не касаются.

— А где остановится жить его мамаша, когда приедет к нам в город?

— Если она прямая наследница Эльдара, то ей просто положено жить в доме сына.

— Ольга эту старуху сожрет, — убежденно заявил Кнехт.

— Не бойся, ее там будет охранять пара наших парней. Если возникнет вопрос, почему мать не приехала на похороны сына, то ты должен сказать, что сразу же поехал за ней в Сухуми, но смог ее разыскать только в лагере для беженцев в Сочи.

Кнехт понял, что в схватке с Бунтылом Ольге будет нелегко и она наверняка проиграет.

Закончив беседу с Кнехтом, Бунтыл потерял к нему всякий интерес.

— За все тут мной заплачено. Можешь продолжить гулянку со своей новой подругой, а я пошел.

Кнехт не упустил такую возможность. Но прежде сходил в туалет, где привел в надлежащий вид свое лицо. Ему хотелось скорее залить спиртным тот страх, который недавно пришлось пережить.

«Гнилому лучше не перечить и не связываться с ним. Меньше чем за год он всех нас подмял под себя и неплохо гарцует. А чего ему не подминать нас, если его батя пахан?» — завистливо подумал Кнехт, прежде чем воспользоваться щедростью Бунтыла.

Глава 34

Приезд шестидесятипятилетней Анастасии Ильиничны Виноградовой, властной, крупной и еще здоровой женщины с правильными, но уже потерявшими привлекательность грубыми чертами лица, размещение ее на жительство в доме сына было для Ольги Александровны все равно что взрыв атомной бомбы.

Анастасия Ильинична была представлена Ольге Кнехтом и Сосной как мать Эльдара. Критически ознакомившись с ее «верительными грамотами» — паспортом, свидетельством о браке, свидетельством о рождении сына — и намереваясь придраться к ним, Ольга была вынуждена признать, что они подлинные и никакого подозрения не вызывают. Но, игнорируя содержание документов, она истерически выпалила:

— У Евгения не было матери!

— Дети на свет без родителей не появляются, — небрежно сообщила свекровь невестке прописную истину.

— Почему же я о вас до сегодняшнего дня ничего не- знала?

— Потому, дорогая невесточка, что я не хотела бывшую зечку признавать своей дочерью, да еще бесплодную, да к тому же шлюху.

— Как ты смеешь, змеюка такая, мёня обзывать? — полезла Ольга с дракой на Анастасию Ильиничну.