Иоганн Штернхальс.
Война рыцарей.
Философский рассказ
Составлен в форме судебного процесса, в котором два металла — Солнце и Марс — были выслушаны их природным богом и судьей Меркурием посредством жалоб, ответов и доказательств относительно природы и свойств каждого, и, в конце концов, согласно вынесенному, хорошо обоснованному решению были объединены узами вечной дружбы.
Сочинение почтенного Иоганна Штернгальса, священника Св. Римской Католической церкви из монастыря епископа в Бамберге, а также истинного химика и философа, основанное на древних истинах, открытых многими знаменитыми мужами от Аристотеля, Платона, Гиппократа и Плиния до наших дней.
Перевод с немецкого Виктора Александровича Белана.
Предисловие. Авантюра первая. Как Солнце жаловалось на Марс владыке
Меркурию, требуя отвергнуть его
Основой будет истина, что я сумел найти,
Тому, что тем поможет, идёт кто по пути,
Начертанному свыше, к адептам прежних дней.
О распре те узнают и мы от них, – о ней.
Взывало Солнце к чести его, кто был судьёй.
Меркурием он звался, прекрасен был собой,
В кафтан, подобный радуге, был яркий облачён
И занимал высокий, горе подобный трон.
А пред его престолом истица завела
Речь про проказы Марса, про все его дела,
Какие оскорбленьем почудились за то
Ей, что почтенье равно, или её в ничто
Поставил Марс надменный. Кто ж лучше? Пусть решит
Судья нелицемерный и вынесет вердикт.
Меркурий мудрый ртутный так деве говорил:
«Твою я с Марсом тяжбу охотно б рассудил.
Вполне ты благородно, известно, как собой
Великолепно; знаю, природной красотой
Наделено отменно, но я при всём при том
Знаком с Железом, с Марсом, и знаю то о нём,
Что качеств несомненен и у него набор,
За что он и в почёте имелся до сих пор.
И я твои реченья оставить бы не мог
Без длительной проверки, не так я к Марсу строг,
Как ты того желаешь, как не хвались сейчас,
Я должен прежде выслушать обоих всё же вас.
Ты, Золото, ведь знаешь, как я тебя люблю,
Согласие с тобою, конечно, я ценю,
Над рыцарями бедными твою я знаю власть,
Но предо мной над ними твоя бессильна страсть!
Ты говоришь о мудрости, о том, что знаю я,
Насколько благородно ты, но истину ценя,
А с ней и справедливость, скажу тебе в ответ,
Не зная стороны другой, вести суд смысла нет.
От Вечной мы премудрости с тобой произошли,
Ты в недрах было скрыто рождающей Земли,
Твой нрав даны и силы природою самой,
Но средь Земли увянешь: ход естества такой.
И низко просьбам рыцарей незнатных не внимать,
Когда ты можешь свойства их со мной переменять».
И Солнце согласилось, тогда судья берёт
Свой кадуцей державный и шлёт гонца в поход.
Посланник этот, вестник, был славный Трагакант,
Известно, друг Железа, но ловкий дипломант.
Явился перед Марсом он, посланье передал
О том, что сам Меркурий на суд его позвал.
А возмущенье Марса нам трудно передать,
Он сразу козни Солнца сумел в том распознать.
Но не считал опасной себе он клевету,
Решил на суд явиться, как нужно, поутру.
Тем более что глупо Меркурия приказ
Не принимать серьёзно. Меркурию отказ
Нелеп и безрассуден. Хоть и задета честь,
Но и у Марса всё же рассудок здравый есть.
Когда лучами Солнце вокруг прогнало мрак,
Оно к судье явилось, Меркурий подал знак,
И Марс участье в пренье там поспешил принять,
Что б Солнце не посмело верх в этом деле взять.
Авантюра вторая. О том, как Солнце и Марс покорно явились к судье Меркурию в назначенный день, и Солнце стало тяжко обвинять, оскорблять и умалять Марс
(Продолжение тяжбы. Первая обвинительная речь Золота).
Ответчику с истицей от злобы мал чертог.
Как встретили друг друга, разыгран был пролог
Их противостояния во взорах и движеньях,
Но прекратил Меркурий их грозное сближенье.
Он кавалера с дамой рассерженных развёл,
Что б и в суде не стали творить вдруг произвол.
Тогда он обратился к ним с речью мудреца,
Что остудить способна гневливые сердца.
Сказал им: «Коль друг друга вам трудно уважать,
Тогда уж постарайтесь сужденью не мешать.
Судье воздаться должен какой-нибудь почёт,
Иначе наше дело на лад всё ж не пойдёт».
Заговорило Солнце надменно: «О судья,
В котором справедливость и благо вижу я,
Без предпочтенья зрящий и славу, и позор,
С преступниками твёрдый, который до сих пор
В любых вопросах, тяжбах всё непреклонен был,
Достойный твоей милости тебя ж благодарил.
Я прежде благородства искала у тебя,
И ныне с милосердием пусть будет честь твоя.
Просила я защиты и помощи твоей
От палача прислужника, какой от прежних дней
Всё носит имя Марса, что б ты сегодня дал
Решенье справедливое и Марса покарал.
И вот я ныне лично стою перед тобой,
А Марс теперь напротив, со стороны другой
И представляет сторону, противную моей,
И я избрать защитника желаю из друзей
Своих».
Тогда Меркурий ответил: «Хорошо!
Я это сам бы сделал, ведь я судья ещё.
В защиту изберите себе по одному,
Что б оказал он помощь единому уму.
Ведь там, где скажут двое, один не так и слаб,
Когда в беде баварец, то помогает шваб».
К орлу, владыке воздуха, взывать взялась тотчас
Девица Феба-Золото. Почуяв это, Марс
Сказал: «Коль брать защиту, то Трагакант мне друг,
Он оказал немало различных мне услуг».
Когда ж увидел Солнцем нанятого орла,
То сильно испугался, узрев источник зла
В нём, так как мог орёл тот бы хищно посягнуть
На печень будто Марса и клювом ущипнуть.
Он закричал: «Конечно, вот связи, вот друзья.
С такими-то друзьями и правды здесь нельзя
Найти, вот и приятели, вот вся его родня.
Судится с этим сонмом отказываюсь я».
А Солнце увидало, каков его дружок,
Немедля задрожало. Чуть не упал венок
С главы его лучистый, однако, собралось
И с чувствами, и с мыслями и возразить взялось
Меркурию: «Послушай, кого он в суд привёл,
Во-первых, Трагакант тот воняет, как козёл,
Затем, о беспристрастии как можно говорить,
Когда они привыкли всё поровну делить»?
Меркурий справедливый поверил Солнцу в том
И выгнал Трагаканта прочь с глаз своих с орлом.
"Пусть вам, – сказал, – помогут, которых назову,
Предстанут Антимоний по зову моему, –
Умён и изворотлив, по мыслям он глубок,
И Руффул – муж достойный и истинный знаток".
Явились и предстали. Но только начат суд,
Меж Марсом с Фебой встали, им спорить не дают.
Твердят о примиренье, об общности их свойств,
Спешат решить всё миром, что б избежать расстройств.
Но только раздраженье участникам от них,
Готовые к сраженью – рабы страстей своих.
Не видят и не слышат. Не могут уступить,
Меркурию же трудно обоих их судить.
Две стороны назначить защиту не дают.
Их примирить напрасен с Сурьмой Руффула труд.
И, наконец, решились отстаивать самим
То, что считали важным, достоинством своим.
Убрался Антимоний, Руффул вмиг скрылся вслед.
Ответа Марс желает за причинённый вред
Неправым обвинением, но даме – речь вперёд,
И Золото такую перед судьёй ведёт:
«О горе мне! Свидетелей откуда призову?
Болезнь и так сковала любимую сестру.
Не буду, хоть и девица, держать рот на замке,
На чистом, на немецком скажу я языке.
Что игры красноречия латинских всяких школ?
Скажу, таить мне нечего, мой час давно пришёл.
Давно ли врачевателем могло Железо быть?
Пусть все увидят: ржавчину ему вовек не смыть.
Без толку и без знания леченье он ведёт,
А после всё выходит совсем наоборот.
Марс не достоин имени металла, он не чист.
Зато он лицемерен, хитёр, лукав, речист…
Но все приёмы Марса меня ввести в обман
Бессильны, он наносит друзьям немало ран,
Обманывает нагло… Больной, сам исцелись!
Иначе за леченье ты вовсе не берись.
Луна, моя сестрица несчастная, в беде.
Доверилась железу! Мошенник он, злодей,
Бастард и беззаконник, и много разных слов
Ему бы я сказала, да только не готов
Судья наш этой правде неслыханной внимать,
Поэтому не буду его слух напрягать.
Хвастун, он неуменье наукою зовёт,
За веру он неверье в безумье выдаёт.
Сулит обогащенье, честь воздаёт уму,
А сам одновременно набить спешит суму.
Предателя в приятели принять я не хочу,
Позор, стыд, срам, гонение столь лживому врачу!
Недаром о тех плутнях и Беркли говорит
(Он истинный учёный, вполне достойный бритт):
«Есть те, кто обещает немало разных благ,
И бродят по дорогам, и ищут жертв. Тот враг,
Который льстиво просит усердье поддержать,
А только схватит деньги, – за посох, и – бежать.
Кто даром Божьим точно, надёжно наделён,
Тот кроток и не жаден, и бескорыстен он».
А Марс на самом деле, не знаю, точно ль Марс?
Иль он огнепоклонник, еврей, язычник, парс?
Его мне неизвестно происхожденье, род.
Зачем же он Железом зовётся, глуп и горд?
А мудрецы б сказали: «Где истинный магнит,
Там чистое железо, там только Марс сидит».
А я – другое дело, Меркурий, подтверди,
У матери-природы, прильнув к её груди,
Субстанцией питалась, прекрасной, как нектар,
И красота, и сила мои – природный дар.
Нет ничего дурного снаружи иль внутри.
Судья, ты это знаешь? Не веришь? Посмотри!
Огонь, вода и воздух меня ли повредят?
И под землёй блещу я. Всё ярок мой наряд.
Полно я благородства и Марсу не чета,
Ко мне не прикоснётся мирская суета.
Правдиво и достойно сверкаю я всем вам,
Плебеев очищаю и воинам воздам.
Понтифики, владыки земные воздают
Мне честь и почитанье, возводят в абсолют.
Венцы мои на главах, со мной имеют связь
Епископ, бургомистр – цепей носитель, князь.
И девы мной украсить спешат свои персты
И перси, я прекрасно служу для красоты.
Гранаты и рубины, топаз и изумруд,
И бирюзу с алмазом мне в дар за то дают.
И там, где я явилось, уходит нищета,
Бежит стремглав унынье и манит чистота.
А Марс лишь разрушенье с собой одно принёс,
Жён вдовами он сделал, алкал сиротских слёз.
Фальшиво меч блистает, но пусть признает он
Отныне превосходство моё и мой закон».