- Торопитесь? - спросил он.

- Ага... жена ранена. Попали в аварию.

Я тяжело вздохнула и повела себя, как больная. Он посветил фонариком и я сделала так, чтобы он разглядел кровь.

- Господи, что случилось? - он обошел машину и открыл дверь с моей стороны. Он быстро осмотрел меня.

- Надо позвонить в...

Слова застряли у него в горле. Он даже, наверное, увидел блеск стали на лезвии бритвы, которой я перерезала ему горло. Он шагнул назад, истекая кровью. Пальцами он пытался нащупать оружие, но пальцы его не слушались.

Моя бритва оказалась быстрее. Когда он издал последний вздох, снова пошел дождь.

- Нужно уходить, - сказал ты и я согласилась. Скорее всего, он уже передал по рации наш номерной знак.

Мы побежали.

Твоя Черри.

Жертва

Гулливер ненавидел свою жизнь. Не ту, что была, а ту, какой она стала. Безрадостное торжество паранойи. Не осталось ничего, что могло принести ему хотя бы мимолетное наслаждение. Каждое действие, каждое движение, даже самое интуитивное автоматическое, некогда банальное, ныне приходилось совершать с очень внимательной осторожностью. Весь мир, его мир, наполнился опасностью. Если раньше он, не задумываясь, выходил на улицу или шел в ванную, то теперь эти и подобные действия приходилось тщательно обдумывать.

И во всём этом виноват Эдди Зеро.

Гулливер видел его в каждом темном углу, в каждом неосвещенном переулке. И каждый раз его дыхание тревожно замирало в ожидании появления занесенного ножа. Он перестал жить, его жизнь превратилась в существование, правила которого диктовал и постоянно менял серийный убийца.

Ему нравилась его прежняя жизнь. В ней не было места истинной любви и семье, но она ему нравилась. В ней не было нынешней повторяющейся жестокости. Ему нравился нормальный ход вещей, когда каждый новый день повторял предыдущий. Скучно. Предсказуемо. Но в его жизни не было места и отчаянию, он никогда не оказывался на краю гибели. Ему нравилась монотонность. Никаких сюрпризов, просто тихая жизнь.

У Гулливера было несколько близких друзей и множество знакомых. У него не было постоянного любовника с тех пор как он оставил служение церкви и ушла жена. Он довольствовался случайными недолгосрочными связями то с мужчинами, то с женщинами, то и с теми и с другими. Этого было достаточно, чтобы удовлетворять животные позывы.

Теперь даже это рухнуло.

Он не смел посещать старые бары и клубы. Если Эдди охотился на него, туда он пойдет в первую очередь. После нападения он даже перестал ходить на работу. Начальство вошло в положение, решив, что причиной этого стали последствия нападения. Но дело было совсем не в этом. Гулливер боялся куда-то выходить и с кем-то встречаться. Его личное пугало пряталось где-то рядом, всегда готовое к прыжку. Ему нравилась работа. Она была утомительной, но была интересной. Работа позволяла мужчине чувствовать значимость в собственных глазах и в глазах окружающих. Он работал в художественном отделе в "Мейси" на Юнион Сквер, украшая витрины. Это позволяло ему проявить свой талант художника, да и платили неплохо.

Эдди Зеро забрал и это.

После нападения он возненавидел Эдди так, как не ненавидел никого и никогда. Ранение - это одно, но отнять жизнь целиком - совсем другое. Он понял, что вернуть былое можно только одним способом - найти Эдди самому. Он доверял Фенну, но прекрасно понимал, как работала полиция. Его всегда удивляла их методика езды вокруг и ожидания, когда преступник случайно сам попадет к ним в руки, вместо того, чтобы искать. Они в этом не виноваты. Их руки связаны законом, защищавшим отдельных людей. Законом, который преступник всегда мог повернуть себе на пользу.

Если Эдди нужно остановить, решил Гулливер, то это должен сделать он сам. Он был не связан правилами и законами. Он мог зайти в любую дверь. Но он не станет брать Эдди лично, он найдет его и позволит полиции сделать всё остальное.

Насколько мог судить Гулливер, Фенн прошел долгий путь перемен. Из циничного жестокого копа он превратился в нормального человека с открытым, способным к размышлению разумом. И, всё же, Фенн оставался копом, связанным правилами. И он безнадежно влюбился в Лизу Локмер. В данных обстоятельствах он видел только её.

Он ещё недостаточно хорошо соображал, чтобы всё распланировать.

Нет, Гулливеру придется всё делать самому.

С этими мыслями он вышел на улицу. Если он решил покончить с этим безумием, нужно с чего-то начинать. Например, купить ствол. Что-нибудь такое, что сможет отправить Эдди прямо в ад на ручки его родному папочке.

От этой мысли Гулливер улыбнулся.

В Доме Зеркал - 2

Наступила ночь.

В прошлый раз Лиза приходила днем, теперь же, предстояло провести в доме всю ночь. Если Эдди нашел послание, она была уверена, что он явится. Он с собой не справится.

Повсюду была полиция, стоило ей подать голос, как они сбегутся сюда. Её всю наполняло сырое зловещее чувство страха. Она не могла перестать думать о брошенном окурке. Лиза ничего не слышала и не видела с тех пор, как вернулась в дом.

Она взяла с собой небольшой фонарик, но сомневалась, что он ей понадобится. Сквозь щели в стенах и разбитые окна проникал свет уличных фонарей и луны. Она сунула руку в карман и схватилась за рукоятку револьвера. Предохранитель снят, потный палец скользнул по спусковому крючку. Достаточно одного мимолетного движения. Она ощутила небольшое чувство безопасности.

- Поднимаюсь наверх, - прошептала она в микрофон на лацкане пальто. Мысль о том, что её слышал кто-то из своих, приятно согревала.

Она направилась прямиком на чердак, дверь на который была открыта. Она его закрывала? Вероятно, в прошлый раз она слишком торопилась сбежать, чтобы заботиться о таких вещах.

Крыша зияла дырами, весь чердак светился светом. Она шагнула внутрь и немедленно пожалела об этом. На полу лежало мертвое животное, кажется, крыса, её плоть была содрана, в лунном свете блестели кости. Она направила на неё свет фонарика и пристальнее осмотрела кости. Они были вычищены добела, кое-где, правда, виднелись куски черной шерсти. И снова, весь пол вокруг был очищен от пыли, остались только чистые доски. И снова, след вихря, который начинался от крысы и заканчивался на стене. Прямо у подножия ростового зеркала.

- Господи, - прошептала Лиза и тут же поняла, что её слушают. - Тут дохлая крыса.

Она подошла к зеркалу и коснулась его поверхности.

Зеркало было теплым. Это пугало.

И что же это значило?

Она повернулась и осмотрела оставленное ею послание. Внезапно её разума коснулась холодная длань безумия. Ответа никто не оставил, но её сообщение было смазано, будто кто-то провел по нему рукой.

Где-то скрипнула половица. Она завертелась на месте, светя фонариком по сторонам.

Никого. Собственное зрение убеждало в том, что она одна, но другие чувства противились этому. Что-то здесь было не так. И она никак не могла понять, что именно.

- Есть тут кто? - слабым голосом поинтересовалась она. Ей никто не ответил и Лиза была этому рада. - Кажется, нет.

В стене послышался легкий, едва заметный стук. Скорее всего, насекомые ползают по утеплителю. Какие-нибудь жуки-точильщики. Когда она прислушалась к этому звуку, он прекратился. Опустилась тяжелая угрюмая тишина.

Снизу донесся звук, будто что-то тащили. Сердце бросилось к горлу, она погасила фонарь и достала револьвер. Звук стих. Она двинулась вниз по лестнице, одной рукой держась за стену. Она подошла к двери и толкнула её. Её обуял страх.

Коридор был пуст.

Однако вновь появился этот запах - запах табака, крепкого, дорогого и экзотического. Он едва скрывал нечто другое. Она здесь не одна. Кто бы ни был здесь вчера, вернулся. Вероятно, это тот же человек, кто стер её сообщение.