Не хватает Василю и Георгия Константиновича Соколовича, который в пятом классе преподавал русский язык и литературу, а в седьмом — белорусский язык и литературу. Но он переехал в другое место, оставил школу по иной причине.

Соколовича Василь помнит еще с детства. Когда организовывали колхоз, он был председателем сельсовета, ездил на красавице кобыле Ласточке, огненно-карей, с белыми подпалинами на ногах и лбу. Знал по фамилии всех местечковцев, всех жителей соседнего села Олешки, совхоза и торфозавода, входивших в сельсовет.

Из сельсовета Георгий Константинович перешел в школу. Василя, да, пожалуй, весь пятый класс за год научил грамотно писать по-русски. Соколовича в школе боялись, о его суровом характере ходили легенды. Правда, Василь каких-то проявлений суровости со стороны учителя не замечал. Высокий, подтянутый, со строгим выражением лица, Соколович входил в класс, и ученики обычно застывали в немом молчании. Учитель никогда не наводил порядка, не призывал к тишине, она устанавливалась сама по себе.

Объяснял Георгий Константинович так, что самый, казалось бы, сложный вопрос, тема становились ясными и понятными решительно всем.

«Фольклор — это устное народное творчество, — начал учитель свой первый урок в пятом классе. — Вы, наверное, не раз слышали, как мать пела вам песни, как отец или дед рассказывали сказки, не так ли? Так вот это и есть фольклор. Все поняли?»

Не понять было нельзя.

Высокой грамотности Соколович добивался диктантами. Бессчетное множество, помнится, провел он их тогда в классе и достиг-таки своего.

Летом, когда Василь перешел в шестой класс, произошло что-то непонятное. В районной газете — центр района находился тогда в соседнем городке — появилась статья под громким заголовком «Банда вредителей в школе».

Прочитав статью, Василь не поверил глазам. Оказывается, чуть ли не половина преподавателей не столько учили, сколько всевозможными преступными способами срывали учебный процесс. Да иначе и быть не могло, уж слишком темным оказалось их прошлое. Директор школы Зыль — царский офицер, учитель Соколович — жандармский сынок», в таком же духе и о других учителях. «В школе орудует помещица Ясинская», — говорилось в статье о преподавательнице немецкого языка Ольге Владимировне. Как могла орудовать тихая, беспомощная учительница, которую никто не слушал и не боялся, какой вред она могла принести школе, Василь совершенно не мог представить.

После этой статьи Зыля и Соколовича арестовали. Спустя несколько месяцев их, правда, выпустили за необоснованностью обвинений. Зыль, как оказалось, был военным летчиком; а все летчики царской армии имели офицерские звания, в гражданскую войну он воевал на стороне красных. Соколович же ничего общего с отцом не имел — очень рано ушел на собственный хлеб.

Зыль покинул школу сразу после того случая. Соколович еще год поработал.

Василь не любит вспоминать то время, потому что многое по сей день не укладывается в сознании. Хорошо, что все это прошло…

Осень стоит ясная, золотая. Тепло, солнечно. Воздух необыкновенно прозрачный, — с высоты второго этажа школы хорошо виден каждый кустик вокруг, кроны деревьев, далекие околицы местечка.

На душе у Василя тихо, покойно. Мысленно он уже представляет будущую осень, когда местечко покинут Иван со Степаном, и он останется без старых своих друзей, будет ходить один на учебу, бродить по пустынному школьному двору среди молодых тополей и акаций. Думает, представляет, потом все как бы расплывается в тумане и впереди — белое пятно, пустота…

В армию берут новобранцев. В связи с этим даже последний урок отменили. Дело в том, что в школе объявились два добровольца. Оська Шнейдерман из девятого класса подал заявление о желании досрочно пройти воинскую службу, а Николай Сеичук из десятого решил податься в летное училище.

Провожают новобранцев со всей торжественностью. В районном Доме культуры — он стоит как раз напротив школы — устроили торжественное заседание. Выступают ораторы, художественная самодеятельность. А возле клуба заливаются гармошки. Как танцевал в тот день Оська Шнейдерман! Никто и не подозревал, что в нем таились такие таланты. Школьники образовали широкий круг, и Оська носился по нему чертом, пускался вприсядку, даже на руках ходил.

Николай Сенчук, наоборот, держался тихо, незаметно. Это был стройный парень с копной светло-русых волос, голубыми, как майское небо, красивыми глазами. Трудно было предположить, что он решится поступать в летное училище. И тем не менее — решился! Как-то летом — ни слова не сказав товарищам — поехал, успешно прошел по конкурсу и вот теперь получил вызов.

Василь крайне удивлен этим случаем. Николай довольно часто приходил к Степану, иногда рассказывал веселые истории, но больше молчал и никогда ни с кем не вступал в споры. Казалось, только и думает об уроках. Николаю тяжело давался русский язык, и потому он любил вслух повторять исключения из правил: «яблонька, кухонька, деревенька…» Вот вам и «деревенька»!..

В восьмом классе математику повторяют, начиная с программы шестого класса. Теперь ее ведет Антонина Федосовна Белецкая, учительница толковая, властная, острая на язык. Она жена директора десятилетки — Николая Карловича, человека очень серьезного, сосредоточенного и в душе, кажется, мягче ее. Директор преподает биологию: с большой любовью рассказывает он о жизни туфелек, инфузорий, членистоногих, а теперь на уроках анатомии и физиологии, — о роли внутренних органов.

Антонина Федосовна тоже человек серьезный. Во всем требует аккуратности, даже мелочей не упускает. Не выучил правила, не знаешь формулы — садись, двойка!.. Она тонкий психолог и хорошо знает каждого своего ученика, интересуется его домашней жизнью, часто беседует с родителями. Во всяком случае, восьмому классу теперь за алгебру и геометрию тревожиться не придется… Тут уж невольно вспоминаются шестой и седьмой классы. Комедия была, а не учеба!.. Эти предметы вел высокий, худой, с длинным крючковатым носом учитель Мелешко. Ученики с первой минуты поняли, что за преподаватель перед ними.

Вместо того чтобы проверить по списку, кто присутствует в классе и кто отсутствует, Мелешко с вдумчивым видом вытащил из кармана ключ, зажал его в зубах и долго молча ходил по классу. Потом неожиданно выкрикнул:

— Кто знает формулу суммы квадрата, пусть выйдет к доске.

Охотников не нашлось, и тогда учитель сам написал формулу на доске. Снова повернулся к классу, сказал:

— Перепишите в тетради и чтоб как репу грызли!

На первой парте сидит второгодник Мирон Мацко, он никогда толком ничего не знает.

— Иди к доске, напиши формулу.

Мирон, прихватив тетрадь, направляется к доске и не спеша выводит формулу. Мелешко ставит ему «отлично». Класс замер от удивления. Мирону даже четверки ни разу ни один учитель не ставил.

С того дня все и пошло… Любой, кто хотел получить хорошую отметку, заранее готовил шпаргалку, поднимал руку, выходил к доске, отвечал и после этого недели две, а то и месяц за алгебру не брался.

Если материал попадается трудный, девчата втягивают Мелешку в какой-нибудь разговор, и он охотно вступает в него. Видно, с учителем случилась в жизни какая-то беда, — он на все смотрит насмешливо, скептически, мысли его где-то далеко. Ученики, алгебра его меньше всего заботят.

В конце концов получилось скверно: выпускной седьмой класс, за исключением двух или трех человек, контрольную по алгебре провалил…

Слухи подтвердились: за обучение в старших классах надо платить. Деньги, заработанные Василем на костюм, пришлись, таким образом, весьма кстати. Плата за обучение установлена, кроме средних школ, также и в высших учебных заведениях — еще более высокая; стипендию будут получать только отличники.

Это нововведение сразу дало результаты. Из институтов Минска и Москвы возвратились несколько местечковцев, которые успели окончить по два и даже по три курса. Один из студентов получил в школе место физика, остальные устроились кто где.